Чтение 23–й страницы книги ~Люс-А-Гард~

Стеречь!

Псы степенно уселись у ног стрелка.

- Вы там поскорее, что ли!.. - обреченно крикнул вслед Черный Джек.

Братец Тук привел Люс на приятную полянку, где можно было посидеть на
замшелом кривом стволе.

- Ну, девочка? - спросил он, садясь.

- Ну, братец? - вопросом же ответила Люс и тоже присела..

И они молча уставились друг на друга.

- Давай-ка, голубка, рассказывай, как все было на самом деле, - велел
монах. - Молодцы из Шервудского леса - ребята простые. Ну там, из-под
виселицы приятеля выкрасть, оленя в королевском лесу подстрелить, жену у
лесника... того... одним словом... А у тебя, я вижу, дело непростое. Как
оно так получилось, что твоя сестра стала невестой этого юбочника? Он же,
насколько я помню, клятву дал не жениться, а сам обещал на старости лет
поселиться в нашем аббатстве и сменить меня на боевом посту.

- Какие клятвы давал Черный Джек, я не знаю, - честно ответила Люс. -
Мы с сестрицей пробираемся сюда с севера. Она там полюбилась, видите ли,
нашему лорду, а он ей - не по вкусу. Джек как увидел сестрицу, прямо с ума
свихнулся - женюсь, да и только! Ну, и она не против...

- Ох, накажет его ночной охотник Хорн, ох, накажет... - проворчал
монах. - Он ведь, негодник, не только святому Гильберту обет дал - он ведь
и рогами охотника Хорна поклялся! Как же он, дуралей, допустил, чтобы
девица попалась на глаза лорду Блокхеду?

- Дуралей потому что... - буркнула Люс.

- Она ведь у тебя, я полагаю, красотка в теле? - осведомился монах. -
Я-то знаю вкусы Джека и лорда!

- И красотка, и в теле, - согласилась Люс.

- Полно, сестрица ли она тебе? - проницательно полюбопытствовал
вредный монах.

- Сестрица! - прямо-таки вызверилась на него Люс, так что возражать
он вроде бы побоялся.

- Ну так как же он ее проморгал?

Люс была настолько сердита на Джека, что без зазрения совести
рассказала братцу Туку про предсвадебную ночь стрелка и Серебряной
Свирели.

- Ну, тут удивляться нечему, - задумчиво молвил монах. - Этого
поганца Джека Господь наградил так, как порядочного человека редко
награждает. Его имущества на двоих вполне станет. Вот он девицу и
ошарашил... Стало быть, осталась твоя сестричка в девицах? Или успел-таки?

- А черт его знает, - и Люс насупилась. - По-моему, не успел, а
именно ошарашил. Я как женщина полагаю...

- Ну, говори, голубка, говори, мне не привыкать, - ободрил ее монах
таким задушевным голосом, что Люс показалось, будто она проникла в
подлинную суть братца Тука - верного хранителя женских секретов, которых
он при исповеди наслушался, должно быть, выше крыши.

- Так вот, я полагаю, что ее с перепугу все судорогой схватило, а
сквозь эту судорогу черта с два пробьешься, - попросту объяснила Люс.

- Разумно говоришь, дочь моя, - одобрил монах. - Эта судорога имеет
латинское название "vaginismus", или что-то в том же роде... Может, кстати
говоря, сделаться привычной и весьма мешать при исполнении супружеского
долга. Так, по-твоему, она еще девица? И вы с Джеком хотите, чтобы я
пробрался в Блокхед-холл и разобрался, что к чему?

- Вся беда в том, что сестрица совершенно нашего языка не знает, -
призналась наконец Люс. - Она далеко отсюда выросла... ну, про это долго
рассказывать... Так что, братец, главное - покажи ей этот браслет!

И Люс вручила монаху хронодесантный браслет, потерянный в схватке
Свирелью.

- Покажи, но в руки не давай, - добавила она. - А то, чего доброго,
опять потеряет.

На самом деле Люс боялась другого - что Свирель немедленно при всем
честном народе наберет аварийный код, если только не забыла его с
перепугу, вызовет незримую силовую капсулу и растает в воздухе, подтвердив
тем самым все имеющие хождение в двенадцатом веке истории про нечистую
силу. И как тогда объясняться перед ватагой?

- Разберусь, - сказал монах. - И постараюсь вывести девицу из
Блокхед-холла. Но есть у меня условие.

- Дохлого кабанчика к ужину? - осведомилась Люс.

- Коли наш блудливый лорд еще девицей не попользовался, пусть она в
благодарность побудет ночку со мной, - твердо заявил монах. - Для общего
блага.

- С тобой? - изумилась Люс. - Да она же Джеку слово дала... она же
невеста... она его любит!..

Люс вообразила себе, как отнесется к этой идее Свирель, и даже
испугалась. Она долго лепетала бы всякие доводы в пользу Джека, но
увидела, как монах скептически покачивает головой, и заткнулась.

- Как Джек со своим делом справился, мы с тобой знаем, - напомнил
монах. - Надо бы хуже, да нельзя. А я этот ларчик куда ловчее открою. Ты
уж на меня положись, голубка. Я по девичьей части знаток. Она и не
заметит.

- Как это не заметит? - поразилась Люс неслыханному хвастовству. -
Это ж каким мастером надо быть, чтобы девица такого вторжения не заметила!

- А мы, монахи, на все руки мастера, - добродушно усмехнулся братец
Тук, подошел к многопудовой колоде, наполовину ушедшей в землю, без
особого усилия поднял ее над головой, зашвырнул за десять шагов и вытер
руки о рясу.

- А ну, стукни, - предложил он затем, выпятив пузо.

Люс не понимала, какое отношение имеет это почтенное пузо к странному
обещанию монаха, но исправно ткнула кулаком. Пузо оказалось совершенно
каменное.

- Сильнее, не стесняйся! - подбодрил монах.

Зная, что противник хорошо напряг брюшной пресс, так что особые
неприятности ему не угрожают, Люс вдруг подскочила и с лета въехала в пузо
обеими ногами. Монах, естественно, грохнулся, но неожиданно ловко
извернулся и в падении успел поймать Люс за ногу. Хватка у него была
железная. Люс вывернулась, но на ногах не устояла и повалилась на лежащего
монаха.

- Мы друг друга стоим, голубка, - сказал братец Тук. - Вот бы из тебя
вышла жена для нашего Тома! Была бы ты гордость и краса Шервудского леса!
С такой женой и он, глядишь, поумнел бы...

Монах с неожиданной ловкостью вскочил на ноги и протянул руку Люс.

- Ну что же, силами померились, теперь будь ты мне сестрицей, а я
тебе - братцем, как этим негодникам-стрелкам, - предложил монах. - И
скрепим наше братание добрым поцелуем!

Люс, понимая, что нужно соблюсти обычай наивного века, положила руки
монаху на плечи и легко прикоснулась губами к его полным губам.

Как это удалось монаху - неизвестно, но у Люс впервые в жизни
закружилась голова и ушла из-под ног земля.

Состояние было такое, будто тело напрочь утратило вес, висит себе в
воздухе и горит на незримом огне, а дыхание и вовсе прекратилось, зато по
спине снизу вверх пролетает горячая дрожь. И ничего не видно...

Люс покачнулась, но устояла. Возможно, ее удержала огромная, как
сковородка, и такая же горячая ладонь, которая легла на затылок.

Это изумительное состояние длилось не более двух-трех секунд, но
монах оказался шустрый. Он успел скользнуть чуткими пальцами под сбившийся
на шее Люс складками откинутый капюшон фестончатой пелерины, забраться за
ворот рубашки и коснуться спины в довольно-таки чувствительной точке.
Кроме того, он исхитрился пошевелить ей на затылке волосы, почти не
касаясь самой головы. И Люс ничего уже не могла с собой поделать - ей
хотелось просто лечь на траву и как бы со стороны наблюдать, что вытворяет
монах.

Но недаром эту женщину звали Люс-А-Гард!

Сложив перед собой ладони, как для молитвы, Люс вдруг резко развела в
стороны локти. Так она могла разбить любой суровый захват, а не то что
невесомое объятие.

- Ты мне нравишься, братец Тук, - сказала она удивленному монаху и
открыла глаза. - Теперь я верю, что ты сделаешь с моей Марианной все, что
тебе будет угодно, а она и не почувствует. Даже догадываюсь, как именно ты
это сделаешь. Тебе, наверно, приходилось заниматься врачеванием?

- И чаще, чем хотелось бы, - проворчал братец Тук. - Я иногда
подозреваю, что в наказание за мои грехи дурачье со всей Англии собралось
и поселилось вокруг нашего аббатства. Я лечу их толченым мелом от грыжи,
поноса, лихорадки и мужского бессилия. И помогает!

- Тут я тебе верю. Ты действительно мастер на все руки, - сказала
Люс. - Но давай решим наконец, как быть с моей Марианной.

- С МОЕЙ Марианной, - поправил монах. - Очень просто - мы втроем
направляемся к Блокхед-холлу. Я оставляю вас с Джеком и собакой, а сам
прошусь туда на ночлег. Я там как-то лечил зубы лорду и врачевал леди по
женской части. Дитя никак не могла родить. Ну, естественно, к кому с такой
бедой бегут? К братцу Туку!

- Хороший мальчик получился? - спросила Люс.

- У меня все мальчики хорошие получаются, - гордо сказал монах. -
Хоть и тоскливо же было лечить эту жердь! Прямо взяться не за что, одни
ребра спереди и сзади. Однако исцелил. Если тебя, голубка, подобная хворь
одолеет, скажи - я именно от этой хвори особенно удачно лечу. Правда, без
толченого мела, но его почему-то никто и не просит.

- Да ведь и у меня одни ребра, - усмехнулась Люс.

- Я бы уж нашел, за что подержаться! - весело пообещал монах. -
Грудки у тебя аккуратненькие, коленки стройненькие, а ребра, если
вдуматься, у всех есть. Вот и у меня тоже ведь где-то есть... Господь еще
не создал человека без ребер. И женщину тоже.