Фортификатор фиговый.
непонятная, так и необъясненная для себя тревога оставляла его - едва ли
не впервые за весь день. Уходила в прошлое, затерявшись в толчее прежних
полудетских, полувзрослых забот и мыслей, которым, наверное, уже не было
места в завтрашней жизни. Но, пропадая, из-за дремотной пелены она еще
продолжала грозить: "Вернусь. Не знаю, как все прочее, но я-то вернусь".
разберемся. Что попусту пугать..."
нем не оставалось и следа душевного разлада.
плыла Земля. У нее была своя жизнь, которая, следовало признать честно, не
так уж и волновала Кратова сейчас. Что такое, если разобраться, Земля?
Планета-дом, планета-гнездо, голубой с зеленым шарик, расцвеченный
сполохами мегаполисов. Родной, единственный и так далее, но - всего лишь
песчинка в пустыне, капля в океане. И его, и все сущее на этом свете
обнимает, обволакивает звездный кокон Галактики.
шелковых волокон этого кокона, и у него закружилась голова. Ему рано еще
было, не окреп... И он отступился, перевел мысли в привычное русло и
подумал о том, как завтра, нет - сегодня, усядется в кресле второго
навигатора. Поплотнее, поудобнее, надолго - пока не придет пора занять
кресло первого. Опустит пальцы на клавиши управления и будет с полным
осознанием собственной значимости выслушивать четкие и весомые команды
мастера и сам в свою очередь отдавать такие же команды.
Ертаулов, розовый и счастливый. На ходу он застегивал форменную куртку.
часа улетаю в Галактику, а вы как знаете. Рашуленька, идем пить кофе, а
Костя нас догонит.
в такой момент слабость в поджилках.
брезгливой миной - мол, знаю я вас, штафирок, - заходит в медпост, сует
карту в нос ближайшему эскулапу. Все встают и делают под козырек, после
чего он садится и требует себе прохладительного.
мастеру, - сказала Рашида с сомнением.
мог и начихать на любую "вечную карту". Знаешь, кто он? Я тебе потом
расскажу. - Он подхватил улыбающуюся Рашиду под руку. - Мы ждем тебя в
баре, Второй. Только не рассиживайся там, не груби медикам. А то, не ровен
час, и впрямь снимут тебя с полета. Вот будет конфузия! Представляешь,
Рашуля, - обратился он к девушке, возмущенно возвышая голос. - Заявляется
наш Второй едва ли не под утро, весь в губной помаде...
исходило некоторое сияние. Первым, что бросилось Кратову в глаза, было
громоздкое сооружение, напоминавшее заблаговременно распахнутый саркофаг.
Среди звездоходов оно было известно под названием "Железная дева" и
предназначалось для сбора информации о телесном благополучии по всем
параметрам сразу. По сути этот саркофаг являл собой архисложную систему
самых разнообразных датчиков. Косте он был не в новинку, и при виде его
тот самым непонятным образом успокоился.
одеяниях, что символизировало их принадлежность к медицинской службе. Один
- глубокий старец, совершенно лысый и почти черный от "загара тысячи
звезд". Он глядел на Кратова в упор бесцветными глазами, больше похожими
на пуговицы, и даже не мигал. Другой выглядел ненамного старше самого
Кратова и, судя по всему, очутился здесь волей случая: не то по делам
своего ведомства, не то собирал материалы для какой-нибудь там монографии
о воздействии космических факторов на человеческий организм. Тонкие
льняные волосы его ниспадали на плечи, губы в мягкой светлой бороде
непрестанно шевелились, будто он с трудом сдерживался, чтобы не проронить
лишнего слова. Еще один медик в белых же брюках и пестром свитере сидел
спиной возле терминалов "Железной девы" и что-то записывал. В углу за
отдельным столиком, в глубоком кресле возлежал Пазур. Перед ним
действительно стоял высокий запотевший стакан.
а старец продолжал буравить Кратова стеклянными глазками.
спохватился тот. - Прибыл для предполетного медицинского осмотра.
квадратик размером с ладонь. Старец тщательно осмотрел ее со всех сторон,
будто опасался подделки. Затем не глядя ткнул человеку в свитере, который
так же, не глядя, принял ее и уронил в щель дешифратора.
сложил ее на пустом диване за ширмой, после чего вернулся в центр комнаты,
слегка холодея от смущения. Пазур неопределенно хмыкнул. Молодой медик
откинулся в своем кресле. На его лице было написано глубочайшее
удовлетворение.
лицо, похожее на добрую лошадиную морду.
девочка была лучше.
так же таращилась на обнаженную Рашиду, и почувствовал, что начинает
злиться. Менее всего его беспокоил старик с пустым равнодушным взглядом.
Но лучше бы здесь не было этого самодовольного молодца, и уж во всяком
случае - мастера!
находится, но там прекрасная наследственность. А тут нечто иное.
Кропотливая, тщательная, умная работа над собственным телом. Совершенство
силы. Великолепная мышечная архитектура. Что это? - спросил он Кратова. -
Гимнастика, борьба? Или же, пронеси Господи, тривиальный атлетизм?
больше... Моя фамилия Кристенсен, не слыхали? - Костя отрицательно мотнул
головой. - Недавно у меня была выставка в Стокгольмском Центре искусств.
По моим сведениям, отзывы неплохие. Верьте профессионалу: вашему телу
можно завидовать. Вот я так просто погибаю от зависти. И еще от сожаления,
что такой материал через несколько часов улетит из моих рук неведомо куда,
а я даже не успею вас запомнить.
или не улетит, покажет осмотр.
уговорить вас троих после полета прийти в мою мастерскую в Висбю, на
Готланде. Я задумался об этом, когда здесь побывала девушка. А когда
пришли вы, я понял, что это просто необходимо для меня. Да и для
человечества, впрочем, тоже. - Пазур в своем углу снова хмыкнул. -
Напрасно иронизируете, командир. У вас прекрасный экипаж, а вы того не
понимаете.
сказал Пазур.
все более воодушевляясь. - Он искусственно сужен, хотя и в нем есть
определенный смысл, который, мне кажется, от вас ускользает. - Пазур в
очередной раз хмыкнул, теперь с изрядной долей негодования. - Разумеется,
телесное совершенство неизбежно сопровождается нравственной чистотой,
душевным равновесием и отточенностью нервных реакций, что так важно для
исполнения близких и понятных вам профессиональных функций. Хотя,
подчеркиваю, это лишь производная от телесной красоты... В самом деле,
соглашайтесь, - обратился Кристенсен к озадаченному таким напором Кратову.
- Я назову эту скульптурную группу "Устремленные в небо". Между прочим,
девушка дала мне свое согласие. Правда, юноша, что был перед вами,
отчего-то много смеялся и, похоже, не воспринял мое предложение с
надлежащей серьезностью. Но я с ним еще переговорю...
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Роллинс Джеймс
Прозоров Александр
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий