То-есть просто объяснил, в каком направлении следует отправляться господину
дипломату, а так же подверг сомнению законность его происхождения,
различные достоинства и вообще право вести переговоры с потомком
королевского рода от имени кого бы то ни было. В заключение этой
блистательной речи я смилостивился и позволил господину послу передать
герцогу Каринтийскому глубочайшие соболезнования по поводу будущей
встречи со столь любимыми им, герцогом, арестантской каретой и королевским
тюремщиком. Сказать, что Эда перекосило - значило бы не
сказать ничего. Он приходил в себя в течение нескольких минут и потом
враз охрипшим голосом осведомился:
тут случилось неожиданное. Когда они немного отъехали от ворот, рыцарь
жестом фокусника извлек из воздуха зазубренный дротик, по размеру
годный в снаряды для арбаллисты, повернулся в седле и метнул его в
меня. Дальше я увидел стремительно летящий навстречу каменный пол, потом
лязгнул тетивой спускаемый арбалет.
об зубец. Дротик отсутствовал, как будто его и не было. Рядом со
мной стоял Дэниел, держа в руках арбалет, а рыцарь, пропустив вперед
остальных, удалялся чуть ли не парадным шагом, и торчащая в плече
стрела вовсе ему не мешала. Я пытался сказать что-нибудь осмысленное,
но смог только крепко выругаться. Так крепко, что стоявшие вокруг солдаты
оглянулись с одобрением. Рейвен негромко, словно про себя, сказал:
мы с Дэниелом:
вслух: - Я на Стражнице. До сигнала не беспокойте.
бы узнать, чем он занимался. Но времени на это не хватило. В поле затрубили
рога, и весь людской муравейник разом зашевелился. Дэниел хлопнул
меня по плечу:
на лице Дэниела новое выражение, с которым не сталкивался еще
никогда. Это была неподдельная ненависть.
заняли позиции, командиры знали свое дело и мне оставалось только наблюдать
за ходом событий и пытаться вмешаться только тогда, когда они
пойдут плохо или как-то вовсе неожиданно. Но неожиданностей пока не
предвиделось. К воротам медленно поползли повозки, прикрытые щитами,
за ними чуть в отдалении следовал таран. За ним клином двинулась пехота.
В середине клина, среди небольшой группы всадников, реяло знамя
Эда. Ударила башенная катапульта и один из щитов разлетелся в щепки.
Все укрывавшиеся за ним разбежались, как тараканы из-под веника. Несколько
убитых осталось лежать у осевшей телеги. Катапульта иэ-эа бруствера
ответила ей, но неудачно: камень пролетел высоко над башней и
упал где-то в городе.
смотришь на толпу сереньких муравьев, разыгрывающих потешное сражение.
Это заставляло меня нервничать еще больше. Так хотелось оказаться среди
происходящего, чтобы ощутить его страшную настоящесть!
и Стражницы проиэвели немалое опустошение в рядах нападавших. Когда
расстояние сократилось, за дело взялись лучники и арбалетчики. Последние
с одной стрелы сбивали даже тяжело вооруженного всадника. Стрелы
нападавших, похоже, летели в основном впустую. Катапульта их продолжала
пристреливаться и удачным попаданием частично своротила один
из башенных зубцов. Уцелевшие повозки уже добрались до рва и сложеных
в них фашин вполне хватило, чтобы обеспечить тарану свободный проход.
Правда, из добрых трех сотен передовых воинов под прикрытие щитов тарана
отбежало едва ли три десятка. Бой только начинался, а Гельмунд
уже понес первые потери.
ним едут и конные: девять всадников с черными флажками. Не к добру
они, гады, там появились в таком количестве, и не просто так! Я
всерьез забеспокоился.
Мешал дурацкий купол городской ратуши. Но и там, похоже, ничего
критического пока не происходило. Во всяком случае, бой наверх еще не
перекинулся.
гулкий удар, неожиданно сильный для такого хлипкого, сделанного на
скорую руку сооружения. И тут же сверху сверху пролился дождь кипящей
смолы. Повалил черный дым. Когда он развеялся, оказалось, что таран
цел и невредим, а на место погибшей обслуги встают новые воины. Из орденских
никто не пострадал. Я начал подозревать, что пока они рядом,
таран невозможно будет поджечь, даже если облить земляным маслом полностью.
Удары, тем временем, зазвучали снова. Я послал одного из пажей
к воротам, а другого - на южную стену и стал ждать подробных
сообщений. Раньше, чем оба они вернулись, появился гонец, прибывший по
собственному почину, и рассказал, что у южной стены первая атака захлебнулась.
Более глубокий там ров удалось закидать фашинами только до
половины, а меткая стрельба со стен окончательно смутила нападавших.
Правда, и потеряли они всего порядка сотни человек, а у нас выбыло из
строя десятка четыре. Северные лучники экономили стрелы, но били прицельно
и очень точно. Отсылая гонца обратно, я приказал отправить раненых
в цитадель и напомнил, что радоваться успеху рано: за первой
атакой обязательно последует вторая, а потери и так непозволительно
велики. Делалось это скорее для очистки совести, потому что для Валдона
все было очевидно и без меня.
Гельмунд потерял около четырехсот человек, но это еще ничего не значило.
При штурме, особенно в начале боя, нападающие всегда отдают за одного
убитого врага пять-шесть своих. Зато успехов он добился немалых.
Под ударами легкого с виду тарана ворота уже дали первые трещины. Сама
же проклятая конструкция упорно не желала гореть, а метко брошенные
камни почему-то падали вокруг нее. Орденские тоже были неуязвимы,
как заговоренные. Кроме того, лучники непрерывно стреляли по стенам, а
вражеская катапульта осыпала верхушку башни градом щебня.
и не мог ничего придумать. Оставалось только надеяться, что загадочный
рейвеновский план по их уничтожению подействует в ближайшее время.
Но вот если не подействует, и рыцари останутся живы... Пока я ломал
голову над их уничтожением, явился второй посланец. Естественно, южную
стену атаковали второй раз. Притом, Эдмунд, в сопровождении двоих
орденских рыцарей, гарцевал на белом коне посреди нападающих, повышая
боевой дух, и стрелы его не брали. Вполне понятно, почему. Вот ведь
бесовщина какая...
достигли желаемого. Однако, даже от меня было видно, что произошла
неприятная для них заминка: рама, на которой был подвешен таран, не
проходила по высоте в коридор под башней, и потому внутренние ворота
оказались недосягаемы. Обычно в таких случаях берутся за молоты и топоры,
но здесь они едва ли помогли бы. Благодаря усилиям кузнечного
цеха, внутренние ворота были укреплены и окованы железом.
Сверху обрушился целый град камней и стрел. Один из камней
сбил трандальского рыцаря с лошади, другой переломал ноги коню его соседа.
Однако, Эд оказался толковым полевым командиром. Рога мгновенно
протрубили отход. Таран медленно покатился назад и замер на расстоянии
чуть больше полета стрелы от башни. К нему сразу подтащили щиты,
которых заготовлено было явно достаточное количество, и рядом закипела
какая-то деятельность. Я понял, что Эд приказал расклепать цепи и
внутренние ворота будут выбивать тараном с рук. В этом случае воинам
придется крепко постараться, но успех останется только вопросом времени
и потерь.
передышкой, чтобы дать отдохнуть глазам. Судя по солнцу, штурм
продолжался уже около двух часов. Я понял, что, если события пойдут
тем же путем, то к вечеру враги ворвутся в город.
обтер мокрое от пота лицо. Неизвестно, старость брала свое или слишком
тяжелы оказались камни, но он ощущал немалую усталость. Передышка
в бою случилась весьма вовремя. Как это ни смешно, но Дэниел впервые
участвовал в защите осажденного замка в роли рядового солдата или,
максимум, сержанта. Раньше ему случалось попадать в осаду только дважды,
и оба раза он сам руководил обороной. И даже не представлял, что
такой бой больше похож на тяжелую работу под летящими стрелами. Все
предыдущие два часа как-то слились в один непрерывный поток. Он то
крутил вместе с другими ручку подъемника, то устанавливал между зубцов
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Белов Вольф
Корнев Павел
Никитин Юрий