Чтение 23–й страницы книги ~Планета отчаяния~

этой заварухе.

Или до конца ее было еще далеко, а передышка оказалась временной?

- Они погибли, погибли! - завопил полупришедший в себя, - во всяком
случае, обретший способность снова паниковать и нервировать окружающих, -
Хадсон. - Скорее, ребята, линяем отсюда!

В бронетранспортере мониторы продолжали гаснуть. То ли по основной
причине, то ли просто от подогрева изображения исчезали одно за другим.

- Быстрее! Быстрее! - кричала в микрофон Рипли.

Глядя на нее, Берт тихо ухмылялся: "Цирк... сущий цирк! Вот только
определить бы время до взрыва!"

На оставшихся мониторах изображение потеряло четкость: среди массы
помех и волн, время от времени накрывающих экран, двигались уже только
расплывчатые пятна, идентифицировать которые казалось невозможным.

"Неужели они все погибли? - ужаснулся Горман. - И приказ нарушен, и
система охлаждения наверняка повреждена, и сами они не спаслись... Неужели
все беды сразу решили обрушиться на меня? Чем я провинился?"

Улучив момент, он снова выхватил у Рипли микрофон.

- Хадсон! Хадсон! - принялся выкрикивать он первое пришедшее на ум
имя.

"Его звали по имени. Кто? Монстры-оборотни?!"

Хадсону снова пришло в голову, что начальство может быть монстрами,
превратившимися в людей. Трезво думать он был не в состоянии. И бедняга
Хадсон замер от страха.

"Неужели и Хадсон погиб?" - глотнул воздух Горман.

- Вески! Вески?!. - почти безнадежно позвал он.

Из динамиков еще доносились звуки, отдаленно напоминавшие выстрелы,
но перегревшиеся контакты не позволяли их слышать достаточно отчетливо,
чтобы не спутать с чем-либо другим.

"Да будь он проклят, этот идиотский лейтенант!" - Вески прицелилась в
очередную клыкастую морду и с наслаждением всадила между зубами несколько
пуль.

- Ип! Ип?! - Горман кричал, не будучи даже уверен в том, что во
взводе кто-то носил это имя. Вроде кто-то кого-то из них так называл. А
может, не так, а может, не в этом вылете...

Так или иначе, его призывы не получали никакого отклика.

Рипли, скрипя зубами, пялилась на Гормана, готовая в любой момент
снова отпихнуть его, но пока в этом не было необходимости.

Сейчас нужно было другое - подвести бронетранспортер поближе к
выходу. Неужели Горман этого не понимает?!

К сожалению, мысли о загубленной карьере и собственное фиаско
окончательно лишили лейтенанта возможности думать о чем-либо другом. Он
провалил операцию, люди погибли, система... как там ее? вот-вот взорвется
- тут было от чего потерять голову!

- Как так? - бессмысленно вопрошал он. - Вы меня слышите? Я не
понимаю!

Из динамиков что-то звякало, вякало, трещало, скрипело, стучало,
грохотало, но ничто не подсказывало Горману, что там творится, и есть ли у
него хоть один шанс выкарабкаться из сложившейся ситуации.

От жалости к себе лейтенант готов был зарыдать. Уж лучше бы он
находился там! Лучше погибнуть, чем пережить такой позор...

- Они не отвечают! - сквозь зубы простонал он.

- Да их же отрезало! - взвилась с места Рипли. - Вы что, забыли, что
связь здесь прерывается? Эй, вы! Сделайте же что-нибудь!

Она говорила взволнованно, но твердо.

Совсем недавно переполненные страданием, глаза теперь смотрели
вызывающе и решительно, меча молнии в сторону трясущегося лейтенанта.

- А?.. Что?.. - взгляд Гормана прошел сквозь нее.

Он больше ничего не видел и ничего не соображал.

Рипли почувствовала, что ее изнутри наполняет твердая решимость.

Она не имела права сидеть сложа руки, когда рядом гибли люди!

Хватит, один раз она уже имела наглость выжить. Пора возвращать долг.

"Ну, лейтенант, это твой последний шанс!"

- Горман, не стойте как болван!

Слова пролетели мимо его ушей.

Рипли сжала губы.

Теперь она имела право действовать: молчанием и тупым блуждающим
взглядом Горман признал свою неспособность принимать решения.

Одним прыжком Рипли оказалась в водительском кресле.

Берт и Бишоп молча уставились на нее.

"Ну, ничего! Еще ничего не кончено!" - снова скрипнула зубами Рипли.

- Ньют, держись, - коротко и сухо приказала она.

Металлические дуги страховки опустились, накрывая собой девочку.

Горман растерянно заморгал. Похоже, до него начало доходить, что
хочет натворить эта женщина.

- Рипли! - завопил он не своим голосом.

Двигатель взвыл, быстро набирая обороты.

Скрипнули и высекли пригоршню искр о стальной пол колеса.

Транспортер рванулся с места, чуть не опрокинув Гормана на спину.

- Ньют, держись! - повторила Рипли.

Управлять транспортером было несложно. Даже погрузчик имел гораздо
более сложную систему управления. Горман вскочил на ноги и бросился к ней.

Его нисколько не заботило то, что транспортер, оставшись без
водителя, на полном ходу может потерпеть аварию, - его охватила дикая
ненависть, вызванная, похоже, инстинктом самосохранения, принявшем у
бедняги столь извращенный вид, как сохранение карьеры. Он видел в Рипли
только препятствие на своем пути, нарушившее все планы, - теперь Горману
стало казаться, что он их имел. Препятствие нужно было убрать как угодно,
любой ценой... Пусть дело уже сделано, но на этой женщине можно хотя бы
душу отвести!..

Горман вцепился в Рипли и почти выдернул ее из водительского кресла.
От резкого рывка у нее помутнело в глазах. В стукнувшихся о край
страховочного пояса коленях вспыхнула боль.

Транспортер вильнул.

- Да что вы делаете! - подскочил с места Берт.

Только аварии ему и не хватало! Этот идиот Горман сумел вывести из
себя даже его.

Окрик чуть не осадил Гормана. На миг его руки разжались, и Рипли
каким-то чудом, успела перехватить руль и отвести машину от угла,
столкновение с которым могло закончиться для всех плачевно.

Но налитые кровью глаза Гормана снова уставились на нее, и сильные
натренированные руки опять вцепились ее хрупкие плечи.

Рипли напряглась, ожидая новой боли, но ее не было: подошедший Берт
отшвырнул Гормана в сторону.

- Вы не имеете права! - завопил лейтенант.

Новое оскорбление застало его врасплох и окончательно уничтожало
морально. Вмешательство Берта он воспринял как предательство, коварное и
подлое: ведь разве не от Компании исходила инициатива проведения этой
операции?

И если представитель Компании, пославшей его на это дело, мешает ему
же... все, на карьере можно ставить крест. Это была последняя капля...

- Горман, вы сами ничего не можете делать, так не мешайте ей! -
назидательно проговорил Берт.

Он был сейчас очень доволен собой за то, что сохранил самообладание в
такой ситуации. Десантник-профессионал сплоховал, а он, по сути
управленец, вел себя мужественнее и сдержаннее всех. Что ж, этим можно
было по праву гордиться.

Сама опасность казалась ему едва ли не забавной: вера в собственную
неуязвимость позволяла ему смотреть на все как бы со стороны. Трезвый ум
всегда может многое и многого стоит, даже если его трезвость проистекает
из другого опьянения.

При несколько иных обстоятельствах Рипли наверняка подарила бы Берту
благодарный взгляд. Но сейчас глаза ее всматривались в дорогу.

Умение умением, а на такой скорости внимание не должно ослабевать ни
на секунду. Что, если очередную преграду не удастся пробить?

Рипли была сейчас в таком состоянии, что будто ощущала издалека
истинную толщину перегородок, врезаясь в одни и огибая другие. Она не
знала и не задумывалась над тем, как это у нее выходило, - она должна была
приехать к лифту прежде, чем у людей кончатся патроны и их накроет адская
погоня.

Наверное, один только Бишоп остался в этой схватке безучастным.
Конечно, он понимал, что здесь, несмотря на отсутствие крови, тоже
решаются судьбы, но пока не видел оснований для вмешательства: мгновенно
проведенный расчет подсказывал ему, что настоящие люди в состоянии сами
разобраться между собой.

Острая бронированная морда транспортера, которой мог бы позавидовать
любой монстр, с потрясающей легкостью крушила стены и перегородки.

Транспортер мчался на помощь.

В ущелье пахло Чужими. Из-за слишком ровных стен этому месту и не
следовало особо доверять, но весь город двуногих состоял только из них.
Запах Кривому не понравился: почему-то он не наталкивал на мысли о еде, а
тревожил. Коротколапый тоже был от запаха не в восторге, его ноздри нервно
шевелились.

Кривой взглянул на собрата меньшим глазом. Оба видели одинаково
плохо, так что ущербность Кривого была скорее внешней, и звался он Кривым,
чтобы хоть как-то выделяться из общего Роя. То же самое можно было сказать