Чтение 23–й страницы книги ~Облака~

И эта девочка с дочерней любовью, любуясь Катей, шептала:

- Что же это было?... Что же это за чувство... Оно такое, как облако...
как вон-то облако. - Машенька кивнула на часть величавой сине-белесой горы,
которая росла в небе над полянкой. - Неохватное, все наполненное образами.
Сколько образов в этой горе? Не счесть. И не опишешь это облако. Так же и
чувство - кажется, только часть его увидела, но и ее только представит могу,
а словами не выразить... Катя, Катенька, сестричка - как же хорошо, что мы
нашли друг друга! Какой же прекрасный, хоть и печальный сегодня день!...
Я... Катенька, знаете, сегодня, пока ваш рассказ слушала, да на лес
любовалась, так ясно, как никогда раньше почувствовала - как же прекрасна
жизнь! Бесконечно много в ней неизведанного и прекрасного... А, слезы... Да,
я плачу, но мне, если можно так сказать - нравятся эти слезы. Они, я
чувствую, делают чище... Прекрасные, такие прекрасные, как этот листопад -
чувства!

Незаметно подошел, и вот счастливо рассмеялся Петя:

- Что это вы тут расплакались? Смотрите-ка, что я нарисовал!

Мальчик протянул лист, на котором весьма умело отображен был осенний
пейзаж. Все так - только вот под кленом сидели, сложивши крылья два лебедя с
печальными глазами, один - черный, другой - белый.

- Я всю сказку услышал. - улыбался мальчик, и по мокрым бороздкам на
щеках его видно было, что недавно он тоже плакал:

- Катя, а чем все это закончилось? - спрашивал Петя, после того, как
выслушал похвалы, и наставления в том, что ему обязательно надо учиться -
развивать свой художественный талант.

- Чем закончилось... - Катя вздохнула. - А закончилось тем, что они
встретились. Ведь, если двое любят друг друга, если это настоящая Любовь, то
в окончании, какие бы не ждали их испытания, они все равно встретятся. Нет
ничего, что может сломить истинную Любовь. Как вознесла она этого Юношу, а
слезы девы-лебедицы были столь прекрасны, что обращались в жемчуга.

- А, ведь, все это правда было? - спросила Машенька.

Катя вновь вздохнула, протянула свою ладошку, и на нее тут же лег
кленовый лист.

- Сказка - не ложь, но этого, может, и не было в нашем мире. Ведь
существует великое множество миров и то, что кажется невозможным в одном
мире, то известно всем в одном из этих, бессчетных миров. А сказки - то
прекрасный листопад, летящий из космических бездн. Стоит только протянуть
душу к небу и вот уже лист-сказка пала туда.

- Но чем же отличает ложь от сказки?

- А ложь - это то, что мы ручищами из грязи подхватываем, да себе по
языкам, ради мелочной выгоды, размазываем...

Но договорить, чем же сказка отличается от лжи Катя не успела: на полянку
с громким урчанием, точно он в рай попал, вбежал Томас, а следом за ним -
прихрамывая, маленький рыжий песик, которого издали приняли за лисичку, и
еще одна - маленькая, беленькая собачонка, с быстрым веселым хвостиком.

Все эти звери замерли, а потом Томас, выросший за эти месяцы почти вдвое,
бросился к своей хозяйке, стал тереться ей о ноги. Собачки же - Джой и
"Белая", смущенно потоптались в отдалении, но тут их подозвала Машенька и
они, виляя пушистыми хвостиками бросились к ней. Джой лизнул ее в нос, а
"беленькая" ткнулась в руку.

Катя же гладила Томаса, а он все терся об нее да урчал.

- Где же ты был все это время, миленький мой? - прошептала девушка, и с
надеждой взглянула в ту сторону, откуда выбежали эти зверьки.

Она ждала, что выйдет Он - юноша имени которого она не знала.

Падали, падали печальные листья. Лес тихо вздыхал, шелестел по всей свой
глубине, а в небе, прощаясь с родимой землею, с теми лугами и лесами, где
провели они счастливые весну и лето, улетали темными стаями птицы.

Она ждала...

* * *

Вернемся на несколько месяцев назад, в тот день, когда в одном из
подмосковных лесов раздались выстрелы, и, вопли, проклятья, а один человек,
которого правильней было бы назвать "медведем" лишился кисти.

Итак: Томас, мальчик Саша, король и королева лесных псов, а также сами
псы, несущие в клыках своих детенышей, бежали через лес. Позади слышались
вопли, но вот они стали отдаляться - видно, те люди нашли раненного
"медведя".

Раненого Джоя нес в своих клыках собачий король (напомним, что у этой
маленькой собачки раздроблена была задняя лапа).

Они остановились на опушке, пред распахивающимся на многие километры
полем; стали решать, что же делать дальше.

"Белая" лизнула слабо поскуливающего Джоя, и бросилась в заросли на
поиски лечебных трав.

Начался собачий совет. Если бы чувство короля можно было заменить
словами, то они звучали бы примерно так:

"Нам нельзя оставаться в этом лесу. Нам надо уходить как можно дальше.
Ведь люди устроят на нас облаву! Сейчас передохнем немного и побежим через
это поле".

Старые псы заворчали, кто-то тоскливо поник головою, однако, возражать
королю никто не стал, так как все они знали его мудрость.

А Саша, поглаживая ноющее ухо, говорил:

- Что ж, домой я теперь не вернусь. Куда бы вы не пошли останусь с вами.
Я как раз вчера про Маугли читал - вот и стану таким же. Мне с вами много
лучше, чем среди людей...

Вернулась "Белая", принесла целебные травы. Тут за лечения Джоя взялся
сам король. Он прижал лист к кровоточащей лапе и, придерживая Джоя, обмотал
эту зеленую повязку.

Передохнули несколько минут, после чего - подхватили своих щенков да
побежали чрез поле.

Легче всего было бежать Томасу, он то ко всему относился легко, и даже
радовался этому бегу. Тяжелей всего приходилось Саше: он тяжело дышал, часто
хватался за бок, постепенно отставал, но, все же, терпел - бежал со сжатыми
губами, да с бледным, покрытым крапинками пота лицом.

Тут король вспомнил, что в теле мальчика болезнь, что он слаб и велел
остановиться - еще некоторое время провели они в овраги, замерли, когда
услышали отдаленный рев машины.

И вновь бег - нельзя было терять времени...

Король не зря так торопил своих подчиненных, он чувствовал, что в тот же
день, будет устроена облава - "медведь" явно обладал какой-то властью в
людском мире, и уже хрипел где-то про "стаю псов-убийц, которые разгрызли
его руку, и похитили сына".

Вот за сыном то и была организована облава: когда поле осталось позади, и
новый лес, взметнул пред ними свои многодверные стены, над оставленным лесом
уже кружил вертолет. Так же, самые чуткие могли услышать и рев приученной
псовой оравы, пущенной по их следу.

Саша не мог больше бежать - ноги подкашивались, по бледному лицу
струились капли пота. Он пытался что-то сказать, да не мог уже...

"Взять ли его с собой, или оставить здесь?" - размышлял король. "Если они
его найдут - погоня, возможно, прекратиться. Так будет лучше для нас, а для
него? По возвращении он будет по прежнему страшно несчастен. Он умрет через
некоторое время. Так или иначе он не выживет и с нами. Человеческому
детенышу лес может показаться прекрасным на несколько часов, а потом, когда
ему захочется есть... Ягодами его не накормишь, сырое мясо он есть не
станет. Ладно, даже если он проживет лето - зимой он замерзнет..."

Мальчик взглянул в глаза короля и слабым, задыхающимся голосом, смог
вымолвить только:

- Пожалуйста, не оставляйте меня. Я прокормлю себя, у меня в кармане -
коробок спичек - вот и огонь. До зимы я найду себе теплую нору, там и
сберегусь от холодов.

Король, размышляя, качнул головою, взглядом скомандовал самому большому
псу: двухметровой, беспородной громиле: "Возьми-ка ты его на спину, да
постарайся - неси сколько можешь... Все одно - среди этих людей не будет ему
счастья"

Пес опустился рядом с мальчиком, а тот только и смог - перебраться на
мохнатую спину, уткнуться в эту теплую перину лицом, обхватить ее, да и
заснуть.

И вновь бежала чрез лес собачья стая и котенок Томас. На пути им попалась
речушка, и псы побежали вверх по течению, по воде - Томас не хотел заходить
в воду, однако, королева подхватила его за загривок, да и понесла испуганно
вытаращившую глазищи котяру над водой...

Они бежали до ночи, а там, передохнув немного, бежали и до рассвета. Над
же рассвете, над их головами, наполняя поднебесье гудящим басом своим,
пролетел вертолет. На этот раз их закрыли от людских взоров древесные
ветви...

Еще один, проведенный в беге день. И, наконец, приютившее их, живописное
место - живописность которого отмечена была только Сашей, так как псам такие
понятия не ведомы - как уже говорилось - они воспринимают мир в целом, как
единое.

Там, под склоняющимся над водой овражным брегом нашли они довольно
обширную пещеру, увешанную корнями, да наполненную журчаньем родникового
гласа.

Когда очнулся Джой, то с тоскою посмотрел на Томаса:

"Вот беда! Придется пролечиться здесь, потерять еще время!"

Котенок же отвечал:

"Мяу! Мы подождем. Но, как только твоя лапа зажит, мы помчимся к моей
хозяюшке!"...

Джоя лечила "белая", его лечил и Томас, принося выловленную им в реке
рыбку, да положив свою голову ему на спину, согревая живительным теплом, да
ласково мурлыча.

Наконец, за Джоем ухаживал Саша.