Чтение 23–й страницы книги ~Сложи так~

- Любопытный документ, хотя и скомпрометированный. Ягодкин отвергнет
его как месть за донос.

- Донос как анонимка в суде не рассматривался. Клюев признался сам,
считая, что в уголовном розыске до всего докопались. О Ягодкине отзывался
с уважением и благодарностью, до последних минут нашего разговора не
раскрывался.

- Но ты же сказал ему о доносе.

- Я показал ему анонимку, и он все понял.

Я говорю решительно, убежденно, не взвинчиваясь. Я был следователем
на допросе Клюева. А следователь всегда знает, когда человек лжет.
Следователь - это психолог, хирург, вскрывающий скальпелем мысли тайное
тайных - душу человеческую. Я знал, что Клюев говорил правду.

- Вы забыли о человеческой совести, товарищ генерал. Даже разбойничья
совесть не молчит, когда ее оскорбляют. Клюев не мстил, говорила
оскорбленная совесть.

Генерал улыбается. Он меня понял.

- Обычно победителей не судят, Соболев. Ты прав. Продолжай.

И я продолжаю. О поликлинике, о филателистах, о том, почему мы не
допрашивали Челидзе и Родионова, о самых обыкновенных советских марках,
путешествующих в складках чужих бумажников, об удаче Сережи Чачина.

Чачинский маскарад веселит генерала.

- В замшевой куртке, говоришь? И в голубых штанах? И волосы до плеч?

- Ну, не до плеч, конечно. Но стричься я ему запретил и усы заставил
отращивать. Стиляга по всем статьям.

- Хотел бы я посмотреть на этого красавчика.

- Могу предъявить его в наличии. Он в отделе у Маркова.

- Его не предъявлять, а награждать нужно. На-граж-дать! Ясно? И не
ждите для этого торжественных дней.

- Будет сделано, товарищ генерал.

Так мы доходим до зашифрованной марки. Генерал читает и перечитывает
полученный от шифровальщиков текст. Лицо хмурится.

- Что значит "пришлось устранить"? - спрашивает он. Голос его
заморожен до предела.

Скрепя сердце собираюсь ответить, но меня перебивает Жирмундский:

- Разрешите доложить, товарищ генерал.

И рассказывает все о Еремине и о его гибели на Минском шоссе.

- Потеряли свидетеля? - кричит генерал. - Человека вы потеряли,
майор. А человеческая жизнь дороже любых свидетельских показаний. И ведь
это ваш промах, полковник. И не промах, а вина. Ви-на!

- Мы его не сразу нашли. Исходные данные невелики...

- Исходные данные... О человеке разговор, а вы: исходные данные...
Прозевали маневр врага. Надо было искать Еремина, а за остальными
поглядывать.

Генерал прав. Чекист на операции должен предвидеть все. Ведь мы имеем
дело не с трусливым человечком, испугавшимся в плену пытки и со страху
предавшим Родину, а с коварным и злобным хищником, готовым продать Родину
трижды, если ему трижды заплатят. Сейчас он загнанный на охоте волк, не
пожалевший ни одной человеческой жизни, если можно спасти свою
драгоценную. Хозяева его щедры и беспринципны, так он и сделает все, что
от него потребуют. Мне даже думается, что он не жалеет о содеянном там, на
фронте, во время отступления из Минска. Чем он лучше Фильки Родионова? Тот
убивает за пятьсот рублей, этому платят тысячи. Перспективный агент,
ухитрившийся прожить безнаказанно более тридцати лет в шкуре безобидного
врача-протезиста. Ты выследил волка, Соболев, и ты его поймаешь, но ты не
имеешь права на ошибку и заслуживаешь бесспорного за нее наказания.

- О наказаниях будем говорить потом, - словно откликается на мою
мысль генерал. - И не здесь. Продолжайте доклад, полковник. Что значит
"вариант зет"?

- Мы еще этого не выяснили, товарищ генерал.

- А "связной в институте" и "магнитная запись испытания прибора"?

- Разрешите воспользоваться вашим магнитофоном. Это та самая запись,
которую Челидзе привез Немцовой.

Генерал согласно кивает. Я вкладываю в магнитофон катушку с магнитной
пленкой и включаю запись. Слышен шум голосов, кто-то заканчивает фразу,
ему отвечает другой, тут же присоединяется третий. Сколько человек
беседуют, сказать трудно. Голоса повторяются, иногда с промежутками,
иногда сразу, один за другим:

"...обычная вакуумная камера, стекло и металл.

...смысл эксперимента в том, что с помощью направленного взрыва
сжимается пространство, в котором локализовано магнитное поле.

...ясно, конечно: взрыв сжимает контур связанного с ним поля.

...значит, импульсный разгон?

...в общем-то, испытание в производственных условиях производится при
более высоких температурах.

...а что получится?

...выход в интервал больших полей может дать качественный скачок в
состоянии вещества.

...сколько эрстед?

...подождите, когда магнитное поле достигнет расчетного значения.

...а в результате?

...полупроводники становятся металлами, а металлы -
полупроводниками".

Голоса потише, почти шепот:

"...в общем-то, малоубедительно.

...а ты чем занят?

...предполагаю следующий ход Карпова в его телевизионном матче".

Кто-то кричит:

"...не мешайте, товарищи!

...считаю: пять, четыре, три, два один... нуль!

...посмотрел бы на шкалу показателей.

...в сущности, та же вакуумная камера, магнитное кольцо и та же
сверхдистиллированная вода".

Смешок:

"...святая вода!

...поле как бы ряд параллельных ладоней, поставленных то по
вертикали, то по горизонтали.

...а уровень радиации?

...прошу не мешать!"

Молчание. Пленка идет без слов, кто-то кашляет. Потом снова
включается голос:

"...в лабораторных условиях температура средней кинетической энергии
молекул достигнет десяти, может быть, даже двенадцати тысяч.

...подсчеты потом.

...давление такого поля - это миллионы атмосфер.

...а изменение внешней среды?

...глупый вопрос. Какой? Ведь испытывается давление в магнитном
поле".

Повторяется шепот:

"...поехал.

...а ты нашел ход Карпова?"

Пленка обрывается. Ведь катушка миниатюрна и вместе с записывающим
устройством предназначена для вмонтирования в обыкновенный телефонный
аппарат.

Все мы недоуменно молчим. Переглядываемся. Общее психологическое
состояние, в каком мы находимся, я бы точно назвал растерянностью.

- Может, еще раз пропустим? - осторожно предлагает генерал.

- Зачем? - пожимает плечами Жирмундский. - Все мы знаем, что это
липа.

- Я не физик, - говорю я. - Физику забыл со школьных лет, да тогда
нас такой и не учили. Все мы знаем о физике только то, что читаем в
газетах, названия да имена. Эйнштейн, Дирак, атом, вакуум, протон,
нейтрон, позитрон. И если не отталкиваться от липы, то кто из нас,
прочитав этот диалог в какой-нибудь книге, усомнился бы в его
правдоподобии?

Жирмундский пытается возразить:

- Я бы рискнул. Почему испытания проходят в кабинете, а не в
лаборатории?

- А если кабинет, скажем, соединен с лабораторией? Бывают же такие
совмещения, - предполагает генерал и продолжает: - А что, если эту дезу
вернуть Ягодкину? Ведь он знает о физике не больше нас.

- Он передаст ее Отто Бауэру. В точности, как в шифровке, - отвечает
майор.

- Вы думаете, Бауэр знает физику лучше? А экспертов здесь под рукой у
них нет. Есть смысл, майор, выпустить дезу с Бауэром, определенно есть.
Пошлите ее Немцовой с нарочным, сговоритесь по телефону, подскажите ей,
как вести себя с Ягодкиным. Ну а мы посмотрим, как развернутся события.

Жирмундский, забрав пленку, уходит. Мы остаемся вдвоем с генералом.
Один на один. И я предвижу все, что он мне сейчас скажет.

И он говорит именно то:

- У тебя две ошибки, Соболев. И серьезные. Еремин и Родионов. Убийцу,
конечно, не жалко, но живой он был бы нужнее нам, чем мертвый.

- У меня три ошибки, Иван Кузьмич. - Я обращаюсь к нему так, потому
что мы вдвоем и разговор неофициальный. - Третья - Челидзе. Мои сотрудники
упустили его.

- Сбежал?

- Вчера ночью. Или заметил слежку, или испугался встречи с Ягодкиным.
А может, и то и другое. Не выходя из подъезда, через окно в лестничной
клетке спустился по прилегающей к стене пожарной лестнице и удрал на своей
машине.

- Объявлен розыск?