прав. Они с Митяем вроде как корешами были. Браконьерили на
пару, водочку вместе квасили, то да се... Митяй, конечно,
поспокойнее, но по пьяной лавочке Васька запросто мог его на
это дело подбить.
неделю назад майку на себе рвал, доказывая, что это не
местные?
сказал капитан. - А теперь знаю. Вот я и говорю: подожди. На
складе у вас, если верить твоему Петровичу, медного провода
было тонн десять-двенадцать. На горбу столько не упрешь,
особенно если переть надо далеко. Значит, медь лежит в
заначке где-то рядом...
- Что же мне, совсем в вашу дыру переселиться? Ты мне в
трудовую книжку штамп поставишь. Профессия: свидетель по
делу об убийстве. - Да погоди ты, - нетерпеливо сказал мент.
- Провод-то, ясное дело, есть не просит, но вот Васька, если
это он, непременно захочет наведаться, посмотреть, что тут и
как. А если он тут появится, то к Татьянке непременно
заглянет - пожрать, деньжатами разжиться.
что там его в первую очередь поджидать будут.
что в засаду мне посадить некого. Ну, некого! Нет у меня
людей. Зато есть ты. Улавливаешь смысл?
куда подальше? Нашел себе помощника...
подписку о невыезде. Попробуешь слинять - объявлю тебя в
розыск как главного подозреваемого. Вот такие пироги,
браток, - заключил он, бросая окурок на землю и давя его
каблуком.
капитан, Когда дверь отделения захлопнулась у него за
спиной, Юрий всухую плюнул на землю, засунул руки в карманы
и бесцельно побрел по улице, пыля кирзачами и думая о том,
что настало, наверное, время принимать какое-то решение.
Капитана он не понимал, как будто тот был инопланетянином.
Его версия казалась Юрию верхом беспомощности, да и от всей
этой истории в целом отчетливо тянуло каким-то бредом. А тут
еще Петрович...
догадывался о чем-то таком, что предпочитал держать при
себе. Иногда, особенно по ночам, когда не спалось, Юрию
приходило в голову, что как раз Петрович и есть, возможно,
главный злодей. Сделал дело, припрятал медь, а заодно и
причитавшиеся работягам денежки, которые хранились, по
слухам, в сейфе у Петлюры, и бродит по поселку, разводя
руками: я, мол, ничего не знаю, сам чудом уцелел, а теперь
зверюга-мент меня домой не отпускает...
которого никто не видел уже неделю. Полноте, подумал Юрий, а
был ли мальчик? Может быть, никакого Васьки в природе просто
не существует?
ребятней скверике, любуясь на исписанный нехорошими словами
и схематичными изображениями разных интересных органов
постамент, и наконец набрел на плоскую фанерную витрину со
стеклянными дверцами. За этими дверцами была в развернутом
виде прикноплена для всеобщего прочтения районная газета.
Юрий покачал головой, дивясь такому пережитку застойных
времен, закурил свою предпоследнюю сигарету и от нечего
делать стал изучать районные новости.
слова, хотя раздел криминальной хроники здесь имелся.
напитков поссорился с женой, получил удар чугунной
сковородкой по черепу и скончался, на приходя в сознание.
Трое неизвестных в масках, угрожая оружием, ворвались в
квартиру предпринимателя, связали хозяина и вынесли из дома
все, кроме стен. В лесопосадке на окраине города найден труп
неизвестного мужчины с двенадцатью ножевыми ранениями.
Нападение на таксиста... Младенец в мусорном контейнере -
искусанный крысами, но живой... Четыре изнасилования,
восемнадцать грабежей, пять преступлений раскрыты по горячим
следам. Три угона личного транспорта, две драки со
смертельным исходом...
некрологов и поздравлений с юбилеями, и со вздохом отошел от
витрины. Капитан, капитан, улыбнитесь... Желание набить
морду местному предводителю ментов усиливалось с каждой
минутой. Ничего рационального в этом желании не было - Юрию
просто хотелось дать выход нараставшему раздражению.
вместилище власти под вылинявшим трехцветным флагом и
медленно, нога за ногу, побрел домой. Время от времени с ним
здоровались - в основном старухи и дети в возрасте от пяти
до пятнадцати лет. Это означало, что он уже сделался
привычной деталью местного ландшафта, наподобие пустого
постамента на площади. Это было чертовски неприятно, тем
более что и сам он, похоже, начал мало-помалу привыкать к
такой жизни.
серыми досками одноэтажный домик под двускатной крышей, в
котором разместилось отделение милиции. "Уазика" с
!`%'%-b."k, верхом перед крыльцом уже не было. Юрий опять
вздохнул. Поселок напоминал калейдоскоп, из которого
любознательный ребенок вытряхнул почти все цветные
стеклышки, оставив всего одно или два: сколько ни старайся,
сколько ни верти зеркальную трубку, ничего нового не
увидишь. Площадь с флагом и постаментом, отделение милиции,
бесконечный гнилой забор остановленной на ремонт два года
назад, да так и не запущенной снова лесопилки... Коротенькая
улица панельных пятиэтажек, дышащий на ладан автопарк,
подстанция в километре от окраины - та самая подстанция, где
нашли труп прораба...
человеческое сознание. Прошла какая-то неделя, а он уже
привык считать эту медленно догнивающую, непривычно
просторную бревенчатую развалюху своим домом - пусть
временным, но домом. Петрович, тот вообще вел себя так,
словно прожил здесь всю жизнь, - колол дровишки, латал
крышу, с озабоченным видом прохаживался вдоль сгнившего на
корню, пьяно завалившегося в огород забора, копаясь в бороде
и что-то прикидывая, - короче говоря, хозяйничал и вообще
отрабатывал хлеб. Именно Петрович по собственному почину
прочистил намертво забитый сажей и старыми вороньими
гнездами дымоход и как-то незаметно, но очень действенно
вправил мозги соседям, которые не давали проходу Татьянке, в
глаза обзывая ее потаскухой, и все время норовили то спереть
что-нибудь со двора, то вылить в огород через забор ведро-
другое помоев. Интереснее всего было то, что сама Татьянка
вела себя как ни в чем не бывало, ни словом, им жестом не
упоминая об инциденте, имевшем место на стройплощадке. Она
уважительно называла Петровича "дяденькой Степой" и даже,
черт подери, штопала ему носки.
издалека подслушала его мысли и поторопилась явиться на зов,
хотя никакого зова, в сущности, не было. Напротив, в
последние дни Юрий старался встречаться с Татьянкой пореже -
ему очень не нравились взгляды, которые девчонка бросала на
него исподтишка. Петрович по ,этому поводу высказывался
прямо и недвусмысленно. "Дурак ты, Юрик, - говорил он,
ковыряясь в зубах длинным тонким гвоздем. - Лопух лопухом,
хоть и образованный. Тебе, понимаешь ли, такой фарт ломится
- и стол, и дом, и все интимные услуги, - а ты рыло
воротишь. Грязная она для тебя, что ли? Так своди ее в баню,
помой. Заодно и сам помоешься.., га-га-га! Нет, серьезно.
Там, на трассе, ты мне, конечно, правильно по морде навесил.
А теперь-то что же? Она ж сама хочет, по своей воле. Зачем
же девку обижать?"
Татьянка приближается к нему, быстро перебирая босыми
загорелыми ногами. "Что-то сильно она торопится, - подумал
Юрий. - К чему бы это? И время, между прочим, рабочее. Ей в
больнице надо быть, а она по улицам бегает. Странно..."
привлекая к себе его внимание, и припустила бегом. Что-то
Корнев Павел
Никитин Юрий
Березин Федор
Свержин Владимир
Браун Дэн
Белогорский Евгений