Чтение 23–й страницы книги ~Слепой против маньяка~

щеки дергались, пальцы дрожали.

- О, мои маленькие цветочки, мои маленькие проказницы! - бормотал
маньяк, бегая рядом с фотографиями, но не наступая на них.

Затем, когда возбуждение немного улеглось, Синеглазов аккуратно, одну
к одной, сложил фотографии и изящным бантиком завязал тесемки папки.

- Ну все, лежите тихо, не беспокойте меня, - поворачивая ключ
секретера, прошептал Синеглазов и направился в кухню.

Он решил плотно позавтракать и только после этого ехать на работу. Во
время завтрака Синеглазов включил приемник, пытаясь услышать что-нибудь
о пропавших детях и о разбойных нападениях маньяка. Но ничего
представляющего интерес радио не передало, и Синеглазов огорчился.

- Наверное, я плохо работаю, обо мне никто не знает. А мне хочется
стать известным, причем известным на весь мир. Мне хочется, чтобы меня
боялись, чтобы мое имя произносили с трепетом и дрожью в голосе. И я
этого добьюсь! - прихлебывая горячий кофе с молоком, шептал Синеглазов.
- Обо мне еще узнают. Я своего добьюсь, я свой шанс не упущу!

Закончив завтрак, Синеглазов почистил зубы и надушился. Затем надел
свежую сорочку, повязал галстук, затянул брючный ремень. От
прикосновения к ремню глаза маньяка затуманились, словно в каждый
капнули масла.

- На работу... на работу, черт бы ее побрал! - пробормотал Синеглазов
и, надев плащ, взяв кожаную папку, вышел из квартиры.

Вскоре он оказался в офисе. Направляясь к кабинету шефа, он увидел
свою подругу и подмигнул ей. Девушка опустила голову и не ответила на
приветствие коллеги. Ей все еще было не по себе. Она все еще не простила
Синеглазову его ночной визит, не простила того, как грубо и нагло он
овладел ею на полу. Но она прекрасно понимала, что никому на Синеглазова
пожаловаться не может. Ведь она сама виновата в том, что произошло.

Рабочий день складывался как нельзя лучше. И единственным огорчением
для Григория Синеглазова было то, что шеф отправлял его в Питер, где
необходимо было досконально проверить все документы одной из фирм.

Ехать в Питер Синеглазову не хотелось. Но когда шеф сказал, что
Синеглазов едет не один, на лице Григория промелькнула улыбка.

- Поезжай, поезжай, это дело важное. И мы сможем сорвать неплохой
куш, если все получится. Правда, операция рискованная, но у нас под нее
есть деньги, - быстро просматривая бумаги, говорил шеф. - Ты, Гриша,
работник толковый и во всяких таких делах человек просто-таки
незаменимый. Получишь деньги и поезжай сегодня же вечером. А завтра
позвонишь мне из Питера, расскажешь что да как. И если они вдруг
откажутся от лизинга, ты должен будешь придумать, как их прижать.

- Я все понял, - кивнул Григорий и, взяв свою кожаную папку, покинул
кабинет шефа.

Больше на работе ему делать было нечего. И уже к одиннадцати часам
дня Синеглазов мог вернуться в свою двухкомнатную квартиру на проспекте
Мира. Так оно и произошло.

Синеглазов въехал во двор, оставил машину у подъезда и, вытащив почту
из ящика, стал подниматься вверх. И вдруг услышал детский смех. Он весь
напрягся так, как напрягается охотничий пес, услышав свист птичьих
крыльев.

Синеглазов подобрался, его пальцы сжали гладкие перила до хруста
суставов.

Детский смех раздавался между пятым и четвертым этажами. Смеялись
девочки.

У Синеглазова похолодело внутри, и сердце бешено забилось, казалось,
оно вот-вот выскочит из груди. Он сжал зубы, по щекам заходили желваки.

- Ну же, ну же, скорее спускайтесь! - прошептал Синеглазов,
запрокидывая голову.

По лестнице не спеша, распевая нехитрую песенку, смеясь, спускались
две сестрички. Девочки были близнецами. Звали их Даша и Наташа.
Синеглазов, еще ничего не придумав и конкретно ничего не решив, подбежал
к своей двери, быстро отпер ее, распахнул и застыл на площадке.

- Здравствуйте, - в один голос сказали девочки, увидев Григория
Синеглазова.

Мужчина осклабился. Девочки застыли на площадке и зашушукались. Они
были похожи как две капли воды и одеты абсолютно одинаково.

"Как же их различает мать? - мелькнула в голове у Синеглазова глупая
мысль. - Наверное, на теле есть какие-нибудь особые приметы..." - и
Синеглазов уперся взглядом в худенькие детские коленки.

Девочкам было лет по девять. На них были одинаковые курточки,
одинаковые юбки и одинаковые кроссовки.

- Пойдем, Даша, пойдем, - Наташа дернула сестренку за руку.

Но та упрямилась.

- Давай подождем маму. Она сказала, что через десять минут будет.

Синеглазов молча пожирал девочек взглядом. И тут он понял:
остановиться не сможет. Его начало мутить. Он скрежетал зубами, не
отводя взгляда от детей.

Он готов был броситься на них прямо сейчас и прямо здесь, на
лестнице, сорвать с них одежду, изнасиловать их, а затем кромсать,
резать, расчленять.

Глаза Григория налились кровью, и он почувствовал, как дрожат его
руки, как нервная судорога сводит пальцы. Он посмотрел девочкам прямо в
глаза, а затем поманил пальцем к себе.

Сестренки переглянулись и, наивно решив, что сосед с третьего этажа о
чем-то хочет спросить, спустились к нему. Ничего не говоря, Синеглазов
махнул рукой, приглашая войти в свою квартиру.

- Маму подождем, - опять сказала одна из сестренок.

- Да нет же, она придет через десять минут. И к тому же, как говорит
папа, она всегда опаздывает.

Девочки переступили порог. Синеглазов дрожал от возбуждения, он
чувствовал, как его плоть вся трепещет. Он чувствовал, как сгибаются
пальцы, готовые впиться в хрупкие детские тела. Девочки были белокурые,
с тонкими косичками.

- Как вас зовут? И кто из вас кто? - как можно ласковее улыбнулся
Григорий Синеглазов, захлопывая дверь.

- Я - Даша, а она - Наташа, - сказала одна из сестренок.

- Даша и Наташа... Вот замечательно! - пробормотал Синеглазов. -
Проходите, проходите, я угощу вас конфетами.

- Нам нельзя конфеты. От сладкого у нас диатез, - сказала Даша и
взглянула на сестру.

А та улыбнулась.

- Это ей нельзя, это у нее диатез. А мне можно.

- Проходите, проходите, - торопил Синеглазов и, положив ладонь на
плечо Даши, подтолкнул ее в большую комнату. - И ты проходи, - он
обернулся к сестренке и ввел ее за руку в комнату.

Девочки уселись на диване, а Синеглазов бросился к сервировочному
столику, где лежала большая коробка ассорти. Он раскрыл ее и поставил
между девочками на диван. Те посмотрели на коробку, и по их лицам
Синеглазов понял, что им нестерпимо хочется конфет, что, скорее всего,
заботливые родители ограничивают девочек в сладком, опасаясь диатеза.
Девчонки набросились на конфеты. Они ели одну за другой, облизывая
перепачканные шоколадом и ликером пухленькие розовые губы. И пальцы и
щеки через пять минут были в шоколаде.

Еще два ряда конфет оставалось в огромной коробке, когда одна из
сестренок посмотрела на Синеглазова и спросила:

- А можно я возьму с собой две конфетки?

- Конечно, бери. Ты кто?

- Я Наташа, а она Даша.

- И как вас родители не путают? - удивился Синеглазов.

Девочки посмотрели на него с легким недоумением.

- Это же так просто! Я Наташа, а она Даша. Мы же разные.

- Не вижу никакой разницы, - заулыбался Синеглазов, скрестив на груди
руки.

Он чувствовал, как судорога сводит ноги, смотрел на девочек так, как
жаждущий смотрит на стакан воды. Ему хотелось тут же, немедленно
броситься на них и овладеть прямо здесь, даже не затаскивая в ванную,
даже не привязывая к змеевику.

- А хотите послушать музыку?

Одна из девочек, засунув в рот конфету, кивнула. Зазвучала музыка.

- А мы умеем танцевать, - сказала Наташа и взглянула на Дашу. Та
кивнула.

- Ну что ж, потанцуйте, - предложил Синеглазов, - а я посмотрю.

Девочки вышли на середину комнаты и принялись танцевать. Танцевали
они смешно.

Синеглазов постанывал, давя в себе желание зарычать, броситься на
детей и, сорвав с них одежду, начать их терзать.

- Быстрее, быстрее, - хрипло выкрикнул Синеглазов, - еще быстрее!

Девочки закружились быстрее. Наконец песня окончилась, и Даша
сказала:

- Спасибо за конфеты. Наверное, мама нас уже потеряла. Мы пойдем.

Она взяла сестренку за руку.

- Погодите, погодите, девочки. Подожди, Даша, подожди, Наташа, -
давясь сладкой слюной, пробормотал Синеглазов. - Я вас угощу
апельсинами. У меня есть, замечательные апельсины, испанские.

- Мы не любим апельсин.

- Так вы же говорили, что и конфеты не любите.

- Конфеты мы любим, - сказала Наташа.

- Но нам их нельзя, - поддержала ее Даша.

- А вот апельсины мы просто не любим и лимоны тоже. Они фу какие
кислые! - сказала Наташа.

- Эти апельсины очень сладкие. Пойдемте, пойдемте со мной, я дам вам