бандероль (Севрук внутренне сжался в комок и с трудом удержался от жгучего
желания зажмурить глаза) и вышла, бесшумно притворив за собой дверь. По
тому, как она несла пакет, Севрук понял, что тот действительно весит
порядочно - пять не пять, но три килограмма наверняка.
понемногу возвращалось спокойствие. Теперь идея, что в бандероли бомба,
казалась ему абсолютно бредовой. Нет, ну кто, в самом деле, посылает
взрывчатку по почте? До этого у нас пока, слава Богу, не додумались. Точнее,
додумались бы давным-давно, но ведь при отправке все посылки проверяют на
предмет запрещенных вложений... И вообще, кому могло понадобиться взрывать
Вадима Александровича Севрука?
крепкая, дубовая, и открывалась наружу, в приемную. Выдержит или нет? Это
понятно, что никакого взрыва не будет, ну а если?..
же никакая дверь не устоит! Плевать, что она наружу открывается - влетит
вовнутрь как миленькая и размажет его по стенке...
привычке покачивая стройными бедрами, вплыла секретарша. Она была цела и
невредима и несла перед собой толстенную картонную папку, из которой так и
перла во все стороны какая-то макулатура. Приглядевшись, Севрук разобрал,
что папок две и обе набиты так, что завязки на них едва сходились. Судя по
всему, это и было содержимое пресловутой бандероли. Больше всего оно
напоминало титанический литературный труд, которому некий неведомый графоман
посвятил лучшие годы своей жизни. А может быть, подумал Севрук, ему,
бедняге, пришлось прихватить и худшие - лучших на эту писанину могло просто
не хватить...
бесстрастным выражением лица водрузила свою ношу на его стол, - мы что,
занялись издательской деятельностью?
надо полагать.
внимания.
придвинул к себе связанные ботиночным шнурком папки, осторожно провел
ладонью по гладкой поверхности верхней и развязал шнурок.
пятна, ни загогулинки - ровным счетом ничего не нарушало девственную белизну
картонных корочек. Севрук озадаченно подвигал тяжелым подбородком, несколько
раз выпятил и снова вернул на место нижнюю челюсть, а потом, решившись,
потянул за конец завязанной ?на бантик? тесемки, которая не давала
содержимому верхней папки расползтись по всему столу.
документа - кажется, архитектурного проекта. Севрук с недовольным видом
копался в бумажном сугробе, кляня тупоумного отправителя, который прислал
ему черт знает что - копию с копии, глаза сломать можно! Он разворачивал
длинные гармошки абсолютно непонятных ему чертежей, наискосок пробегал
глазами какие-то сметы, расчеты нагрузки на несущие конструкции, бесконечные
спецификации, и впервые мысль о том, что он сидит не на своем месте, начала
закрадываться в его голову. До сих пор ему казалось, что для того, чтобы
руководить фирмой - любой фирмой, и строительной в том числе, - достаточно
обыкновенного здравого смысла, умения вести дела и некоторой доли
изворотливости. И вот теперь - это. Кто-то прислал ему эту филькину грамоту,
позаботившись о конфиденциальности и явно рассчитывая на то, что он, глава
строительной фирмы, с первого взгляда поймет, где тут собака зарыта, а он
так же не способен разобраться в этих каракулях, как если бы они были
написаны на китайском языке...
черта, в самом деле! У него под началом работают десятки грамотных
инженеров-строителей, так почему он должен лично копаться в этой макулатуре,
теряя свое драгоценное время?! Но если бы таинственный отправитель считал,
что содержимое этих папок можно показывать кому угодно, он не стал бы
обращаться лично к Сев-руку. Да еще и анонимно...
изобретатель-одиночка, выживший из ума архитектор, полагающий себя
непризнанным гением... Что тогда?
что слышал металлический щелчок, с которым становится на место соскочившая
пружина. Он зажмурился.
развернул. Здесь, по крайней мере, было что-то более или менее понятное.
Тонкие линии чертежа складывались в нечто вроде рисунка, эскиза или как это
там у них называется - короче, во что-то осмысленное и, более того, смутно
знакомое.
пропасть, Севрук перевел взгляд в правый нижний угол чертежа - туда, где
размещался обведенный чем-то вроде рамочки скудный текст, который, как он
помнил еще со школьной скамьи, у инженеров и архитекторов называется
легендой. Сделанная аккуратным чертежным шрифтом надпись развеяла последние
сомнения.
действительно оказался пластит, тротил или даже ядерное взрывное устройство.
На столе перед ним лежала копия конкурсного проекта торгового центра - того
самого, который сейчас возводился на берегу Москвы-реки под его
руководством. И не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что
находится во второй папке...
микрофон сдавленным от сдерживаемой ярости голосом:
бросает все и едет сюда! Да, прямо ко мне. И никого сюда не пускай. Отмени
все совещания, все встречи - все, ты меня поняла? И найди мне Караваева!
сигарету и стал мрачно смотреть на лежавший на столе проект.
***
свете мощной бестеневой лампы, - и как же вас угораздило, позвольте узнать?
Вы хотя бы понимаете, что о ранениях, подобных вашему, я обязан сообщать в
милицию?
же вам говорю - случайно. Оступился, потерял равновесие и въехал спиной в
застекленную дверь. Глупо получилось, конечно, но что же теперь поделаешь?
своей стороны я могу только обработать и зашить порез, а вы.., вы могли
потверже держаться на ногах. Судя по обилию отметин на вашей спине и груди,
вы очень часто.., гм.., оступаетесь.
хотелось, чтобы все это поскорее закончилось и можно было бы наконец пойти
спать. Ему казалось, что он не спал, по меньшей мере, неделю. Старею,
наверное, подумал он и вздрогнул, когда длинного и глубокого пореза на
правой лопатке коснулось что-то мокрое и холодное.
только перекись. Интересно, что вы запоете, когда я начну шить.
смотреть по сторонам. - Двадцать первый век на дворе, а у вас все вручную -
и режете вручную, и шьете... Нашли бы себе спонсора, он бы вам швейную
машинку купил - ?Зингер? или хотя бы ?Чайку?... С ножным приводом.
край марлевой маски, подозрительно потянул носом, а потом бесцеремонно
осмотрел руки Юрия - сначала правую, потом левую, обращая особое внимание на
локтевые сгибы и запястья.
ширяюсь в пах и в бедренную артерию. И насчет шрамов вы правильно подметили.
Я нарочно себя режу, а потом посыпаю порезы кокаином - чтобы, значит, сразу
в кровь...
вы напрасно стараетесь: тратить на вас наркоз я не намерен. Бывают, знаете
ли, люди, которым он нужнее, чем вам. Так что я не стану затыкать ваш фонтан
с помощью общей анестезии, как бы мне этого ни хотелось. Придется нам обоим
потерпеть.
громко хихикнула. Врач строго сверкнул в ее сторону очками, но промолчал.
Юрий покосился на него через плечо, увидел в обтянутой резиновой перчаткой
руке кривую хирургическую иглу и отвернулся. Ничего нового и занимательного
ему не предстояло.
переднее сиденье. Юрий чуть было не выкинул его обратно на дорогу, приняв за
уличного наркомана: журналист был одет и причесан соответствующим образом.
На плечах у него, как на вешалке, болталась слишком просторная для него
кожаная куртка-?косуха?, тяжелая от заклепок, ?молний? и прочего железа,
из-под джинсового кепи с длинным козырьком во все стороны торчали засаленные
пряди волос, таких грязных, что они почти утратили природную кучерявость;
знакомый Юрию растянутый свитер сейчас казался растянутым еще больше, а
джинсы, в которых щеголял журналист, наводили на мысль о городской свалке.
Симпатичное, еще не утратившее юношескую округлость лицо Светлова поразило
Юрия ненормальной бледностью, под глазами темнели большие круги неприятного
коричневато-фиолетового оттенка, а в зубах дымилась неплотно набитая
Аникина Наталья
Круз Андрей
Никитин Юрий
Василенко Иван
Беляев Александр
Рыбаков Вячеслав