Чтение 23–й страницы книги ~Детонаторы~

- Нечто в этом роде. А заодно, воспользовавшись случаем, прочитать
тебе знаменитую свою лекцию о правильном использовании огнестрельного
оружия. Накрепко заруби себе на носу: оружие - чрезвычайно серьезная
вещь. Стоит лишь направить его на человека, и ты превращаешься в убийцу,
вне зависимости от того, собиралась нажимать на спуск или нет. Поэтому,
прежде чем хвататься за оружие, следует окончательно решить для себя
этот вопрос. Только в кино пистолет служит чем-то наподобие волшебной
палочки, заставляющей людей покорно выполнять любые распоряжения.
Полицейские вынуждены орать "руки вверх", ибо им положено попытаться
сохранить человеку жизнь. Мы - другое дело. Я не стану целиться в
человека, если не готов убить его и, видя направленный на меня ствол,
исхожу из предположения, что владелец оного желает моей смерти, а потому
прилагаю все усилия, дабы уложить супостата. Если тот не окажется более
удачлив, чего до сих пор не случалось. Забудь все эти дурацкие фразы,
вроде "бросай оружие, замри". Помнишь, по телевизору когда-то шел фильм
"Сумеречная зона"? - Она кивнула, и я продолжал:

- Так вот, как только направляешь на кого-либо оружие, ты мгновенно
попадаешь в сумеречную зону, зону смерти, а потому гораздо лучше довести
дело до конца самому, опередив неприятеля. Вот и все.

Эми облизала губы.

- Понимаю, - тихо промолвила она. - И надеюсь, ты заметил, что я
перестала вздрагивать и ужасаться, беря в руки оружие. В тот раз ты
застал меня врасплох.

Но, думаю, стоит предупредить: я вряд ли решусь нажать на спуск, если
мишенью вместо куска картона будет живой человек. Правда, все равно бы в
него не попала. В чем мы имели случай убедиться на примере мишени.
Спокойной ночи, Мэтт. Разбуди меня, если понадоблюсь.

"Итак, эксперимент прошел удачно", - мрачно подумал я, провожая ее
взглядом. Он подтвердил: девушка совершенно не умеет обращаться с
оружием. Подобные вещи изобразить невозможно. Я неожиданно поймал себя
на мысли: заметила ли Эми красоту сегодняшнего заката, угасающего над
тихим спокойным морем. Яхту подгонял легкий попутный ветер. Если судить
по предыдущим ночам, очень скоро в небе должна была появиться довольно
впечатляющая луна. Два человека, которым не приходится играть друг с
другом в грязные игры, могли бы получить массу удовольствия, плывя в
такую ночь по Гольфстриму. И коль речь зашла о Гольфстриме, цифры в
светящихся окошках "Лорана" подсказывали, что следует забрать немного к
востоку, дабы течение понесло нас на север.

Эми настояла на том, чтобы я разбудил ее на вахту в два часа утра и
немного поспал. В четыре она подняла меня и сообщила о маленьком
мигающем свете далеко впереди. Я поднялся на палубу и замерил интервал
между вспышками: пятнадцать секунд. Маяк "Большой Айзек" на
северо-западной оконечности Большой Багамской отмели. Вышли тютелька в
тютельку... С "Лораном" на борту кто угодно станет великим навигатором.

Я уже объяснял Эми, что, хотя, ближайший к Соединенным Штатам
багамский порт - это городок Бимини на одноименном острове, меня он не
привлекает. Судя по справочнику, в порт ведет хитроумный фарватер,
окруженный бесконечными песчаными отмелями. И направиться туда я решусь
не раньше, чем стану заправским мореходом, то есть, примерно через
неделю. Поэтому теперь мы направлялись мимо Бимини в сторону Фри-порта,
расположенного к северу, на Большом Багамском острове. Мы оставались в
глубоких водах Флоридского пролива и фарватера Нортвест-Провиденс, минуя
отмели стороной. Раньше или позже предстояло научиться управлять яхтой
на мелководье, но я рассчитывал накопить к тому времени немного
мореходного опыта.

- Можешь идти спать. Я подежурю, - сказал я.

Эми покачала головой.

- Нет. Уже выспалась. Мне нравится здесь.

- Ладно, когда устанешь, можешь забраться на сиденье кокпита.

Эми бросила на меня быстрый взгляд.

- Не обращайся со мной, как с ребенком, Мэтт. Возможно, у меня в
голове не хватает пары заклепок, но с телом-то все в порядке.

- Можешь не сомневаться, - согласился я. - Давно заметил.

Она окинула меня еще одним быстрым взглядом, намереваясь что-то
возразить, но передумала. В красноватом отсвете нактоуза я увидел
загадочную улыбку, появившуюся на губах у Эми: улыбку женщины, которая с
некоторым удивлением обнаруживает, что ей приятно услышать от мужчины о
своей желанности.

С наступлением дня мы собрали все наличное мужество и развернули
большой кливер, увеличивший площадь парусов почти вдвое и поднявший
скорость до четырех узлов. По-прежнему держалась хорошая погода. "Лоран"
за руку провел нас по фарватеру Нортвест-Провиденс. После стольких часов
пустого горизонта появившиеся впереди строения Фрипорт-Лукайа вызывали
легкий трепет. Посторонитесь, Колумбы и Магелланы, Хелм идет!

Спустив паруса, я вполне успешно воспользовался двигателем, вошел в
гавань Лукайан Харбор и без особых приключений подвел яхту к таможенному
причалу. Час спустя, получив официальный допуск на Багамские острова, мы
пришвартовались к длинному бетонному пирсу, после чего, забравшись под
навес кокпита, выпили за успешное окончание океанского перехода. Во
всяком случае, покорный слуга выпил. Эми довольствовалась
консервированным соком ананаса.

Там же, в кокпите, и пообедали. Затем я помог Эми управиться с
посудой и при этом обнаружил, что бурно реагирую на близость спутницы в
тесном пространстве камбуза. Чуть раньше мы оба приняли душ в
расположенной неподалеку от берега душевой, весьма потрепанной, после
чего Эми переоделась в белые матросские шорты и крошечный голубой
лифчик. Я старался не смотреть на нее.

- Трудная была ночь, - сказал я, вешая посудное полотенце. - Если не
возражаешь, я пораньше отправлюсь спать.

- Мэтт...

- Здесь я Джонни.

- Прости. - Мое замечание на мгновение выбило Эми из равновесия, но
она тут же глубоко вздохнула и тихо продолжала:

- Джонни, не мучай себя. Ведь мы с самого начала обо всем
договорились. Если ты, конечно, этого хочешь. - Я молчал, и девушка с
легкой горечью добавила:

- Или просто не желаешь связываться с такой дрянью? Поэтому и
борешься изо всех сил? Борешься со мной.

Я облизал губы и холодно произнес:

- Мне казалось, что не используя преимуществ данной ситуации, я веду
себя как подобает джентльмену. Согласен, ты сделала предложение, но
сделала его под определенным нажимом и без особого энтузиазма.

- Просто не хотелось... преувеличивать свою ценность. - Слова эти Эми
произнесла совершенно спокойно, затем судорожно вздохнула и прошептала:

- Господи, до чего же глупо! Стоять и рассуждать об этом!

"Избитая сцена искушения", - угрюмо подумал я, когда Эми оказалась в
моих объятиях. Любительски разыгранная ночь в борделе. Однако губы
оказались мягкими, исполненными желания, тело теплым и податливым, а
быстрые умелые пальцы после первого поцелуя помогли мне снять ее лифчик
и мою рубашку и направили пальцы покорного слуги к застежке маленьких
белых шортов... После чего, нагие, мы оказались на койке правого борта и
еще раз соприкоснулись губами, тогда как руки постепенно знакомились с
телами, дабы перейти от невинных поцелуев к взрослым забавам.

Я поднял голову, намереваясь разглядеть, какое страстное выражение
изобразит на своем лице эта проклятая фальшивая блондинка, которая от
самого Майами завлекала меня настолько искусно, что было бы просто
несправедливо зачислять ее в разряд любителей...

И допустил серьезнейшую ошибку. Не следовало смотреть. Эми не сводила
с меня пристального взгляда и не деланное желание, не мнимая страсть
отражались на ее лице, а нечто совершенно противоположное. Поцелуй ее не
пугал: напротив, был в какой-то мере приятен, но озабоченное выражение
лица отчетливо свидетельствовало, что девушка прекрасно осведомлена обо
всем, что последует дальше, о жестоких непристойностях и постыдной боли,
испытанных в объятиях неумелых, нетерпеливых коллег-студентов и
извращенного типа, именующего себя Альбертом Поупом. Разумеется, и мне
предстояло совершить то же самое, поскольку я был мужчиной, а ни один
мужчина без этого не обходится, но Эми надеялась, что я, единственный
приличный из ее знакомых, постараюсь свести унижение и боль к минимуму.

Я отпустил спутницу и порывисто сел. Сказал себе, что Эми
притворяется, притворяется вне всякого сомнения, одновременно понимая:
это не может быть правдой. Никто не способен притворяться до такой
степени. Невозможно изобразить это выражение невинного доверия так же,
как невозможно изобразить неумение обращаться с оружием. И, стало быть,
мы ошибались; все, во всем и с самого начала. Ошибались все наши
несравненные умники и в том числе гений тайных служб, суперагент Хелм. Я
встал и поднял с пола свои джинсы.

Эми заговорила у меня за спиной, и привычное имя уже было готово
сорваться с ее губ, но она вовремя поправилась. В голосе ее звучало
удивление и легкая обида.

- Джонни?

- Набрось что-нибудь и поднимайся на палубу, - хрипло проговорил я. И
услышал, как добавляю:

- Пожалуйста.

- Да, Джонни.

- Потуши свет, когда будешь выходить. Пожалуйста.

Вслепую я натянул свои штаны, отыскал пару стаканов и наполнил виски
со льдом. Выглянул из люка, поставил их на палубу и вскарабкался вослед
выпивке. Мгновение спустя свет в каюте погас, и Эми присоединилась ко
мне, в короткой кружевной белой шелковой ночной сорочке, превратившей ее
в десятилетнюю девчушку с прямыми светлыми волосами, сверкающими в