Чтение 23–й страницы книги ~Криминальный отдел~

- Не знаем.

- Не знаете... Мне ваше "не знаем" к рапорту не подшить. С меня конкретные
причины требуют. И конкретные головы. Такая буча поднялась... Вернее
сказать, отец похищенной девочки ее поднял. Мне звонил. И выше тоже звонил.
Такого наговорил... Что я передать вам не способен. И правильно наговорил.
И что еще наговорит, если они теперь озвереют и, как обещали, ему ее уши
пришлют. За контакт с милицией. Я же вас просил тихо работать, как мыши в
погребе. А вы как специально...

Следователи молчали. Словно двоечники, обещавшие исправиться и получившие
вместо очередной двойки кол.

- Теперь по оргвыводам. От следствия я вас, естественно, отстраняю.
Наказывать за прокол, как и обещал, не буду. По полной программе не буду.
По мелочи - не обессудьте. Слишком серьезный случился провал, чтобы
обойтись без административных мер. Постараемся ограничиться лишением премий
и отнесением присвоения очередного звания где-нибудь месяцев на десять. От
всех прочих карательно-воспитательных мер как-нибудь сам отбрешусь. Если,
конечно, отбрешусь.

Ну а если не отбрешусь, то мое седалище стряхнут вот с этого кресла.
Несмотря на беспорочную двадцатипятилетнюю службу. Те стряхнут, кто давно
на нем посидеть мечтает. Ну а ваши седалища, соответственно, с ваших
стульев. Вот такие вот дела. Въехали?

- Въехали.

- Ну тогда всю информацию передайте Федорову.

- Но мы... - попытался что-то возразить Григорьев.

- Все. Будем считать вопрос закрытым! Поймите наконец, в дерьме мы - по
самую маковку. И вы, и я. Помочь я вам не в состоянии. Сам качаюсь. Помочь
себе можете только вы.

В общем, так. Есть у вас три дня. На все про все. Или вы находите
преступника, или... все мы переходим на работу в ближайший продмаг.
Грузчиками. Если возьмут. Ясно?

- Куда уж яснее.

- Три дня я вас прикрою. А больше - не взыщите. Больше трех дней я в этом
кабинете и сам не просижу.

- Разрешите идти? - уже совершенно официальным тоном испросили разрешения
проштрафившиеся следователи.

- Идите... Да, и вот что я вам еще советую. По старой дружбе. Постарайтесь
встретиться с отцом ребенка. Так сказать, в частном порядке. Поговорите с
ним. Объясните. Убедите. Попросите. На колени встаньте, в конце концов...
Может, он поймет ситуацию, посочувствует и перестанет терроризировать
жалобами начальство. Вы же с ним все это время в контакте были.

Попытайтесь решить это дело миром. Чтобы если не головы на плечах
сохранить, то хоть время выиграть. Все поняли?

Следователи обреченно кивнули.

- Ступайте. И дай вам бог...

Следователи развернулись кругом и разом шагнули к двери.

Глава 21

Следователи сидели в машине. Потому что в кабинете не хотелось. В кабинет
заходили сослуживцы и молча сочувствовали. Или молча злорадствовали. В
зависимости от того, кто заходил.

В машину не заходил никто.

- Как же это вышло-то? - спросил Григорьев.

- Так и вышло. Как обычно выходит. Кто-нибудь один лопухнулся, его
заметили, уцепились и размотали всю цепочку

- И обнаружили все засады?

- Да, вес сомнительно. Это же скольких топтунов надо было ставить. Чтобы
они в глаза не бросились.

- Никак не меньше десятка. Но тогда получается, что их было чуть ли не
больше, чем нас. А нас было много.

Следователи замолчали, слушая какую-то дурацкую музыку, кричащую из
автомобильного приемника.

- А может, это кто-нибудь из наших? Который знал...

- Скажешь тоже! Наши, они есть наши.

- Сейчас и наши могут стать не нашими. Время такое. Что все продается, что
покупается.

- Нет. Не верю. Вещдоки попользовать ну или там благодарность принять за
смягчение режима содержания - допускаю. Но киднеппинг. Под такую статью
никто не полезет. Это уже не погоны... И потом, откуда наши могут знать
явно случайных преступников? И во имя чего рисковать? За миллион? Который
преступники еще не получили? И неизвестно, получат ли.

- Ну тогда ума не приложу. Если бы они просто об операции что-то узнали,
тогда понятно. Но они же каждую засаду указали! По головам.

- Это точно, что по головам...

- Ну и что будем делать? - спросил Григорьев.

- Искать продмаг. Поприличней. Где много платят и мало заставляют грузить.

- Я серьезно.

- А если серьезно, то поедем в гости к банкиру. Другого выхода на
преступника, кроме как через него, у нас нет. Будем пасти его, пока
шантажист снова не объявится.

- Ну да. Пустит он нас после всего этого на порог.

- Один раз пустит. У нас там магнитофон остался. А больше... а больше нам и
не надо.

Глава 22

Банкир был дома. И уже не был так предупредителен, как раньше. Он не
выкатывал столик с закусками. Он молча слушал извинения следователей. И не
принимал извинений.

- К сожалению, в этой ситуации мы не могли ничего поделать. План операции
был продуман очень хорошо Но сработала какая-то случайность Мы не знаем,
какая случайность, но она сработала...

Но банкир не слушал объяснений. Он не хотел слушать объяснений. Потому что
объяснениями ничего поправить было нельзя.

- Случайность? Какая случайность... - тихо говорил он. - Я же спрашивал
вас, начальство спрашивал, возможно ли все это сделать незаметно. Мне
обещали. Мне гарантировали. Говорили, что опыт... А теперь все насмарку.
Теперь они могут пойти на крайние меры. Понимаете - НА КРАЙНИЕ! Которые...
Зачем я связался с милицией? Зачем?

Жена банкира ничего не говорила. Жена банкира плакала.

- Я понимаю. Но в таких делах без помощи милиции обойтись все равно
невозможно. Рано или поздно...

- Уйдите, пожалуйста. Уйдите из моего дома.

- Я, конечно, понимаю ваше горе.

- Уйдите! Оставьте нас в покое. И заберите наконец свои железки.

И банкир отбрасывал по столу магнитофон так, что отлетали соединительные
провода.

- Заберите! И уйдите! Пожалуйста...

- Мы, конечно, уйдем. Но без этой аппаратуры мы не сможем установить
местоположение преступников...

- Не надо нам устанавливать местоположение. Нам надо им деньги отдать. Там,
где они скажут. И получить дочь. Живой получить. Вы понимаете! Живой!

Вторая, необязательная часть визита явно не задалась. Смягчить забросавшую
кляузами высокое начальство потерпевшую сторону не удавалось. Впрочем, и не
должно было удаться. Потерпевшая сторона имела право на эмоции. Она
рисковала потерять не стулья. Она рисковала потерять гораздо большее.

Со второй частью можно было заканчивать. И переходить к обязательной
первой...

Григорьев сгреб со стола бесполезный уже магнитофон, сбросил его в
портфель, еще раз попытался извиниться.

- Мы постарались сделать все, что возможно...

- Я знаю, что постарались... - ответил как эхо банкир. Вторую часть фразы:
"Только мотайте отсюда побыстрее", - он не произнес. И так все было
понятно.

Григорьев вздохнул и встал. Но очень неудачно встал. Потому что зацепился
за собственную ногу. И, падая, сильно наклонился в сторону банкира. И
наверное, упал бы, если бы не уперся в него. Он уткнулся в банкира и
постарался сгладить свою неловкость. Он попытался превратить банальное
падение мордой в ковер в жест доброй воли.

- Мы сочувствуем вам. Держитесь! - сказал он и приобнял банкира за плечи,
одновременно упершись ему лбом в грудь.

Фраза прозвучала фальшиво. А уж объятия...

Банкир двинул плечами, пытаясь стряхнуть с себя чужие руки.

- Извините. Мы сделали все, что могли. И мы вам действительно очень
сочувствуем...

Банкир показал глазами на дверь.

- Там без замка. Одна щеколда.

Следователи вышли на уже знакомую им лестничную площадку. И спустились к
машине. Все было, как несколько дней назад, когда прозвучал звонок
вымогателя. Только теперь все было спокойно. И безнадежно.

- Ну как? - спросил Григорьев, садясь в машину.

- Мелодраматично. До слез. Ты, часом, в драмкружке не подвизался? - ответил
Грибов.

- Я серьезно.

- Ну а если серьезно...

Грибов включил автомобильный приемник. И прокрутил шкалу настройки. Стали
слышны голоса. Но не дикторов, заполняющих очередную музыкальную паузу.
Стали слышны голоса банкира и жены.

- Ну успокойся. Успокойся, - монотонно твердил муж.

- Я не могу... Не могу... - всхлипывала жена.

- Я тоже не могу, - отвечал муж. - Так больше не могу. Достали они меня.
Все говорят, обещают, клянутся, а толку - нуль. Еще одна такая неудача, и
они убьют ее. Из-за них. Из-за того, что засадить пару мерзавцев за решетку
им важнее, чем спасти жизнь нашей девочки! Миллион им хочется сохранить. И