столом до того, как к нему присел "снежный волк", была разрушена. Харп уже
мысленно ругал себя за глупую и оказавшуюся совершенно напрасной попытку
преподнести урок человеколюбия обитателям хижины старого Бисауна. Вместо
того чтобы заставить остальных поверить, что в каждом человеке при желании
можно найти хотя бы крупицу добра, он только настроил всех против себя.
Включая и "снежного волка", чувствовавшего себя далеко не уютно, сидя под
перекрестными взглядами ненавидящих его людей. Эти люди привыкли жить по
своим правилам, и надеяться на то, что можно изменить их мировоззрение, не
меняя условий, в которых они ежедневно боролись за существование, было
удивительно глупо и невероятно самонадеянно. К сожалению, Харп понял это,
когда уже было слишком поздно.
которыми случайно свела его судьба, будут послушно внимать каждому его
слову, как будто он пророк, посланный в мир вечных снегов, чтобы избавить их
души от злости и ненависти, копившейся долгими холодными ночами? Кто дал ему
право считать, что его взгляд на жизнь является единственно правильным?
Кто?..
красницы, намереваясь разлить ее по кружкам, но Харп остановил его.
недоеденной кашей, поднялся с табурета. - Пора, - сказал он, не глядя на
других охотников.
не последует? Скинуть Доху и вернуться к столу с дурацкой улыбочкой на лице,
чтобы попытаться превратить все в неудавшуюся шутку?.. Или двинуть "снежного
волка" кулаком по затылку так, чтобы он слетел с табурета на пол?.. Харп
прекрасно понимал, что если он один выйдет за дверь, то вернуться в этот дом
уже не сможет: никому не нужен человек, претендующий на роль лидера, но
внезапно утративший способность держать ситуацию под контролем. Для того
чтобы избавиться от его присутствия, аборигенам не потребуется даже самим
прибегать к насилию: они легко и просто могут решить эту проблему, сдав его
"снежным волкам".
снял с гвоздя свою доху.
союзник, пусть не понимавший мотивов его действий, но готовый идти за ним до
конца, Харп снова чувствовал в себе силы осуществить задуманное. Пусть
остальные сидят в этой провонявшей потом и нестираной одеждой дыре - он
уходит. И Марсал идет вместе с ним.
Харп вышел за дверь.
приподнявшая руку, чтобы махнуть ему вслед, бессильно уронила ладонь на край
стола. Чтобы никто не заметил стоявшие у нее в глазах слезы, женщина
опустила голову и, схватив какую-то тряпку, принялась с ожесточением стирать
со стола несуществующее пятно.
холодный воздух. Щеки в одно мгновение прихватило морозом, а на глазах даже
слезы выступили.
кровь. Дохнув пару раз в перчатки, чтобы согреть их изнутри, Харп натянул их
на руки и присел, чтобы закрепить на ногах снегоступы.
по большей части на ощупь. Но для Харпа это не составляло проблемы. Он уже
настолько хорошо освоился с ремешками снегоступов, что мог бы застегнуть их
с завязанными глазами.
Марсала, нарисованный на снегу в узком прямоугольнике яркого электрического
света.
закинул за спину вещевой мешок и поудобнее подтянул лямки.
Марсал застегивал ремешки на снегоступах, Харп, переступая с ноги на ноги,
чтобы не застаивалась кровь, смотрел на небо. Стоило только совсем немного
напрячь воображение, и россыпи звезд над головой складывались в причудливые
картинки, напоминающие о чем-то невообразимо далеком. Таком же далеком, как
и сами звезды.
небо, спросил Харп.
получаются, если мысленно соединить некоторые из них линиями?
увидел серебристые блестки, рассыпанные по черному бархату ночного неба.
разочарование, прозвучавшее в голосе Марсала.
идти?
***
головой, давая понять, что оценил шутку Харпа.
по-прежнему готова идти с ним на охоту, удивило его куда сильнее, чем
неловкая попытка "снежного волка" завязать с ним дружбу.
уже начал чувствовать, что ночная стужа пробралась к нему под доху. Выходя
из дома, он позабыл взглянуть на термометр, вывешенный за окном, но, судя по
негромкому потрескиванию, который издавал замерзающий на лету плевок, стужа
была лютая: никак не меньше пятидесяти градусов.
с места и побежал в ту сторону, куда указал Марсал.
отставали: сейчас только движение могло спасти людей от холода.
выступила испарина. Сдвинув шапку со лба, он посмотрел в ту сторону, откуда
должно было появиться солнце, но на небе все еще не было ни малейших
признаков приближающейся зари.
почти ничего вокруг, он подсознательно ожидал нападения и все время держал
себя в напряжении. Он прекрасно понимал, что в этом нет никакой
необходимости, и все равно ничего не мог с собой поделать: то ли какой-то
древний инстинкт срабатывал, то ли навык, полученный в другой жизни,
управлял им в этот момент. Однако самым неприятным было то, что при движении
в темноте не возникало ощущения перемещения в пространстве. Казалось, что
все физические усилия затрачиваются впустую и вместо того, чтобы двигаться
вперед, ты просто топчешься на месте. При этом перед мысленным взором Харпа
вставал образ какой-то бесконечной движущейся ленты, по которой он быстро
переступал ногами.
цветом, Харп вздохнул с облегчением.
вдаль. Казалось, она пыталась разглядеть нечто такое, чего не мог увидеть
никто, кроме нее одной.
мучительной жалостью к этой почти незнакомой женщине. У него появилось
желание остановиться и приказать Энисе возвращаться назад, в хибару старого
Бисауна. Но он не сделал этого, опасаясь, что после происшествия за столом
его новое спонтанное решение, которому он не смог бы дать ни объяснения, ни
даже чисто формального обоснования, вызовет протест не только у самой Энисы,
но и у Марсала. Марсал, конечно же, как обычно, не подаст вида, что
встревожен странным поведением Харпа. А вот Эниса...
он мог сказать точно: если они сейчас снова примутся выяснять отношения, на
предстоящей охоте можно будет поставить крест. А ему было нужно, чтобы все
получилось именно так, как он задумал.
Глава 9
шагов вперед. - Пришли, сказал Марсал. Солнце пока еще не взошло, но было
уже достаточно светло, чтобы ясно видеть то, что находилось вокруг. А вокруг
не было ничего, кроме бескрайней белой пустыни, похожей на туго натянутое
полотно, чуть припорошенное сверху серебристой пылью, от нестерпимого сияния
которой очень скоро придется прятать глаза за темными стеклами очков. Только
на северо-западе, километрах в пяти, ровную снежную поверхность взламывало
нагромождение торосов, выползших на берег из Замерзшего моря.
приметную неровность: как будто кто-то прополз под снегом, чуть приподняв
его.