Чтение 23–й страницы книги ~Куколка~

По профилю полученного диплома. Я радиоинженер. Сначала перебивался
перепродажей еще дефицитных в то время деталей, затем, когда дефицит в этой
области исчерпался, занялся программным обеспечением - оптовые закупки
дискет, картриджей, лазерных дисков. Встав на ноги, зарегистрировал фирму,
расширил перечень продукции, нанял небольшой штат.

- И что же помешало достойной деятельности?

- Много факторов. Конкуренция, насыщение рынка, налоги, рэкет... Отсутствие
чутья, может быть. Очень жалею, что не получил экономического образования.

Каланчевский скромно опустил главный фактор - этиловый спирт в различных
видах.

- И что стало с фирмой?

- Я продал ее по объявлению в газете, - простодушно ответил экс-бизнесмен.

- И как выглядела эта продажа? Фирма же не телевизор, с рук не продашь.

- Почему? Все примерно так и выглядело. С рук на руки. Я дал объявление,
через неделю мне позвонили, встретились, поторговались, ударили по рукам.

- За сколько продали?

- За пятьсот баксов.

- И что отдали взамен?

- Штамп, устав и пару канцелярских книг. У меня больше ничего и не было.

- Замечательно. Надо же, действительно элементарно, как "Собачий вальс". Ну
и самый главный вопрос, из-за которого я вас вытащил. Кому мы продали
"рикошет" за пятьсот баксов?

- А откуда ж я знаю? Мне по большому счету до фонаря, что там у покупателя
в паспорте. Главное - деньги не фальшивые.

Серега понял, что поспешил с выводом о первостепенном влиянии спиртного на
течение жизни собеседника.

- Погодите-ка, вы продали фирму первому встречному, не заботясь о том, что
завтра этот встречный воспользуется вашими печатями-уставами и вас же
выставит крайним? Бред полный!

- Я сказал, что не спрашивал паспорта. Но на упомянутый вами случай я
подстраховался. Мы составили акт приема-передачи. Один экземпляр забрал
себе покупатель, второй остался у меня. Конечно, я не идиот - продавать
фирму без какой-либо бумажки. А так - пожалуйста.

- И где ваша бумаженция?

- Пожалуйста. Я предвидел примерную причину вызова и захватил. Вот.

Каланчевский протянул сложенный вчетверо листок.

Викулов забрал бумагу.

- А почему мокрая? - Извините, слякоть. - У вас что, карманов нет?
Собеседник виновато стушевался. - Понимаете ли... Я не хочу вас обидеть,
но... У меня карманы зашиты.

Музыкант потер авторучкой висок.

- Нет, нет... Дело в том... В общем, я слышал, что в милиции провокации
устраивают. Наркотики могут в карманы подсунуть или патроны. Вот я на
всякий случай и... В газетах пишут. От греха подальше.

Серега хихикнул.

- Да вы бы в таком случае лучше голым пришли Это вернее. Тогда бы точно
никуда не засунули. А так... У вас и ботинки, и носки, и шарфик. Но если
честно, я ничего подкидывать не планировал, я вас за неповиновение
собирался...

- А-а-а?

Опер вернулся к документу, предъявленному предусмотрительным Каланчевским,
и прочитал:

"Акт. Составлен настоящий в том, что г-н Каланчевский И.Д. передает г-ну
Леонову С.П. в полное владение фирму "Рикошет", зарегистрированную там-то
сям-то, расчетный счет такой-то. Подписи. Каланчевский - слева, Леонов -
справа. Дата. Точка".

- Что, и это все?

- Вполне достаточно. Случись что, все вопросы к этому Леонову.

- Да, но где его найти?

- Откуда я знаю?

- Так может, он и не Леонов?

- Какая разница?

- А почему передал, а не продал?

- Налоги.

Серега недовольно хмыкнул. Затем достал из стола папочку с документами
приблудских мясозаготовителей. Сравнил подписи. Леоновской не было.

- Слышь, Каланчевский, а ты меня в блуду, часом, не вводишь? Стремный ты
бизнесмен... - Музыкант, не спрашивая разрешения, перешел на "ты".

- А зачем мне вас в блуду вводить? Я за собой криминала не знаю.

- И Леонова не знаешь?

- Не знаю. Первый и последний раз видел.

- Где вы встречались?

- Пересеклись у метро. Он на тачке был. "Мерс", кажется, черный. За рулем
водила сидел, здоровый такой хлопец. А Леонов этот сзади. Я подсел, на
"дипломате" акты нарисовал, деньги пересчитал, имущество отдал, и
разбежались. Я - в метро, они - на проспект.

- Они обращались друг к другу по именам?

- Водитель вообще ни слова не сказал. А этот, кажется, Сергеем
представился. Или Стасом. Я не запомнил.

- Номер тачки, конечно, не записал...

- Естественно. Зачем?

- Ну, хоть в лицо-то их узнаешь? Не совсем память-то пропил?

- Я не пью, - гордо огрызнулся Каланчевский. - Узнаю.

- Особые приметы были? Шрамы там, наколки?

- У Леонова ничего такого. Перстень на пальце, ч¬рного камня. У водителя
какая-то наколка была, но я не разглядел.

- Молодые мужики?

- Леонову лет тридцать пять, второй - помладше.

Музыкант еще раз взглянул на акт. Подпись Леонова была размашистой, хорошо
поставленной, выводившая ее рука не дрожала и не фальшивила. Видно, что
человек начертил свой персональный автограф. Только подпись эта чуть-чуть
не совпадала с фамилией, поскольку начиналась с буквы "Б".

- Значит, ничего? Никаких разговоров, никаких имен? Даже сделку не обмыли?

- Послушайте, ваши не относящиеся к делу намеки на мое пьянство... Как все
произошло, я уже объяснил. Никаких разговоров я не вел. Водила все время
молчал и лузгал фисташки, а Леонов рассматривал мои книги! Все! Что вы от
меня хотите?

...Бывают моменты, когда ни в коем случае нельзя опоздать. Поэтому, ложась
в кроватку, заводи будильничек. Чтобы не проспать. Понял, Сережа? Понял?

- Момент, Игорь Дмитриевич.

Фотография еще живого, улыбающегося Шерифа на фоне лазурного побережья
Средиземного моря упала на стол, как козырная карта на зеленое сукно.

- Этот был?!

Каланчевский развернул карту. И мог уже не отвечать. Музыкант мрачно
улыбнулся, затем вытащил альбом-гармошку, прихваченную на память из
квартиры Шерифа.

- А ну-ка, взгляни сюда. Может, и второй найдется?

Ответ поступил через две секунды.

- Да вот же, конечно, вот он! В обнимку стоят. И тачка эта! Точно!

- Без балды?

- Зуб даю!

Серега второй раз улыбнулся, но теперь не мрачно, а кровожадно. И обратно
перешел на "вы".

- А вы везучий человек, Каланчевский.

- Почему вы так решили?

Потому что еще живы...

Казанцев пришпилил над рабочим столом тетрадный листок с написанным
фломастером текстом:

"Сниматель психологических стрессов. В случае внезапного приступа ярости -
скомкать и выбросить в ведро".

Гончаров поднял правую бровь, прочитал текст и назидательно отметил:

- Нет такого слова "сниматель".

- А почему тогда баб снимают?

- Это особенности родной речи. Сленг.

- И у меня сленг.

- У тебя не сленг, а отсутствие начального образования. Сниматель.

- А ты - глушитель.

Разобравшись с проблемой, коллеги закончили интеллектуальную разминку.

- Белкин, - повернулся Казанова вправо, решив потягаться интеллектом с
Вовчиком, - я тут прочитал, что Жорж Сименон устраивал такой аттракцион -
садился в витрину и печатал на машинке очередной детектив, который тут же
шел в набор. Работа вживую, без фонограммы. Греб за это нехилые франки.
Предлагаю в нашем универмаге устроить аттракцион под названием "Белкин,
раскалывающий преступника и тут же отправляющий его в "Кресты"".
Представляешь, как выгодно? Во-первых, наконец-то заработаем на ремонт,
во-вторых сами приподнимемся, в-третьих, не надо таскаться по судам - куча
свидетелей, что никто преступника не прессовал, в-четвертых...

- В-четвертых, ты заткнешься сегодня хоть на минуту, сниматель?

- Не дождешься. А в витрине ты бы классно смотрелся, Вовчик. А если еще и
за рекламу брать будешь - совсем отпад. "Владимир Белкин - вторая молодость
ваших ног!"

- Гончар, выключи его. Не могу больше. Возьми лучше швабру, Константин
Сергеевич. Твоя очередь убирать.

Казанова повернулся влево:

- Гончар, мы куда сегодня с тобой собирались? В какой адрес?

- Я вообще-то один собирался.

- А я помогу! Святая заповедь полицейского - идя на дело, прикрой зад. Так
и быть, на сегодня стану твоим прикрывателем.

- Спасибо, Константин Сергеевич. Но помни - за зад отвечаешь головой.