Чтение 23–й страницы книги ~О мертвых

атропина - двести граммов. Чтобы жертва не заметила странного вкуса
портвейна, убийца должен был вылить отраву в стакан не меньше чем в пять
приемов. Я, конечно, раза два расставалась со своим кавалером, но очень
ненадолго. И сдается мне, Мефодий к тому времени уже лежал в углу гостиной
на матрасе. А все остальное время моя голова покоилась на животе
Архангельского.

Марк посмотрел на меня, не скрывая отвращения.

- Я заметил, - сказал он ледяным тоном. - Не считая тех минут, когда вы
отплясывали свой идиотский канкан и уединялись на кухне. Чем вы там,
интересно, занимались?

- Целовались, - безмятежно ответила я.

- Что?! - Марка передернуло.

- Не надо смотреть на меня такими страшными глазами. Я свободная
совершеннолетняя женщина и имею полное право вести себя, как мне
заблагорассудится. Take it easy, Марк. Мы не собираемся идти под венец или
вступать в греховную связь. Просто немного расслабились.

- Я скорее понял бы, если б ты расслабилась, приняв рвотное, оно тебе
было в самый раз, - выплюнул Марк. - Нашла развлечение!

- Да, нашла! А где еще я возьму мужика, который, пофлиртовав с
девушкой, не полезет к ней в постель и не станет взваливать ей на голову
свои проблемы?

Надвигавшуюся бурю рассеяли Генрих и Леша. За годы нашей дружбы они
приобрели такой огромный опыт в пресечении всевозможных конфликтов, что
практикующие психотерапевты позеленели бы от зависти.

- Давайте обсудим этот вопрос как-нибудь в другой раз, - кротко
предложил Генрих.

Леша моментально внял ему и сменил тему разговора:

- Да! Как же мы раньше не задумались: у кого была физическая
возможность подлить Мефодию яд? Кто около него вертелся?

- Никто, - ответил Прошка. - Все шарахались от него, как от чумного, по
крайней мере, вначале. А портвейн первые два или три раза наливал ему я. Но
только портвейн. Без атропина.

- Ты говоришь про первый час посиделок, - сказал Марк. - А потом все
хорошенько набрались и окружающее воспринимали с трудом. Учитывая темноту и
общий сумбур, убийца мог чувствовать себя вполне комфортно.

- Может, попробуем вспомнить, кто был на виду, а кто держался в тени? -
предложил Леша.

- Бесполезно. В девять уже стоял дым коромыслом, - напомнила я. - Все
говорили одновременно, не обращая друг на друга внимания. Думаю, мы не
сумеем воспроизвести последовательность событий, если какой-нибудь умник
решит провести следственный эксперимент.

На этой многообещающей ноте наше совещание закончилось. Я отвезла всю
компанию в Москву, но попытку устроить в моей конуре штаб-квартиру пресекла.

- Я хочу выспаться. А сделать это в вашем обществе не удавалось еще
никому и никогда. Созвонимся вечером. Но если у кого-то на свежую голову
появится стоящая идея, то можно будет и собраться.

В результате мы с Лешей поехали по домам, Марк забрал к себе Генриха, а
Прошка напросился с ними. Неизбывная любовь старушек-соседок изрядно его
утомляла, и он пользовался каждым удобным случаем удрать из дому.

Через полчаса после возвращения я забралась в постель и задремала, а
еще через десять минут меня разбудил телефонный звонок. Осыпая проклятиями
технический прогресс вообще и Александра Белла в частности, я уставилась на
определитель номера. Звонил Леша.

- Я же ясно сказала, что собираюсь выспаться! - рявкнула я в трубку. -
Какого же лешего ты трезвонишь?

- Варька, у меня в квартире кто-то побывал, - выпалил Леша,
проигнорировав критику. - Помнишь, в субботу я потерял ключ? Надо было сразу
сменить замок...

- Постой. - Я уселась в постели. - У тебя что, к ключу была прицеплена
визитная карточка с адресом? Как случайный человек, найдя ключ, мог
догадаться, от какого он замка?

- Не знаю. Но факт остается фактом: в квартире кто-то побывал и
открывали ключом. На замке - ни царапины.

- Что-нибудь пропало?

- Вроде бы нет. Деньги в столе. Компьютер, телевизор и магнитофон на
месте.

- А что же эти незваные гости у тебя делали?

- Сам не знаю. Но книги на столе лежат по-другому. Раньше сверху лежал
Толковый словарь, а теперь - Словарь географических названий. Телефон
сдвинут, и клавиатура стоит не под тем углом.

Если бы подобное заявление сделал любой другой мой знакомый, я бы
подняла его на смех и посоветовала не морочить людям голову. Но у Леши
феноменальная память. Несмотря на хаос, который временами царит в его
квартире, он всегда совершенно точно знает, где что лежит. Однажды я
спросила, нет ли у него атласа - определителя птиц. "В коридоре, второй
стеллаж, первая полка снизу, восьмая книга справа", - ответил Леша, не
повернув головы от телевизора. Я нашла справочник за десять секунд - ровно
столько времени мне понадобилось, чтобы выйти в коридор, сесть на корточки и
отсчитать восемь корешков на нижней полке второго стеллажа. Поэтому сейчас у
меня не возникло сомнения, правильно ли Леша запомнил расположение предметов
на своем столе. В его квартире действительно кто-то побывал. Только вот кто
и зачем?

- Леша, осмотри квартиру как можно внимательнее. Вдруг что-нибудь все
же пропало. И подумай, нет ли у твоих родственников или знакомых запасного
ключа. Может, они заезжали в твое отсутствие?

- Ключи у мамы с папой, но, когда они приезжают, перемены гораздо
заметнее. И потом они оставили бы записку. У Прошки я забрал ключи еще в
субботу, а побывали здесь либо вчера, либо сегодня. Ладно, я сейчас все
проверю, потом перезвоню.

Я повесила трубку и задумалась. Странное происшествие. Человек теряет
ключ за много верст от дома, а через два дня, когда он ненадолго уезжает из
Москвы, в квартиру проникает неизвестный. Тут я вспомнила, при каких
обстоятельствах Леша обнаружил, что выронил ключ, и мне стало дурно.

Леша с Марком переносили тело Мефодия из "Запорожца" в "скорую". Едва
мы выехали с территории больницы, обнаружилась пропажа ключа. В это время
больничный персонал попросил дежурившего там капитана милиции разобраться с
подброшенным трупом. Более чем естественно допустить, что капитан осмотрел
место происшествия и нашел ключ. Но почему Селезнев ни словечком не
обмолвился о находке, когда мы заключали с ним договор и обменивались
информацией? И зачем ему было обшаривать Лешину квартиру?

Меня замутило. Итак, Селезнев все-таки ведет нечестную игру. А я,
загипнотизированная его обаянием, ни за что ни про что продала друзей. Где
там можно достать атропин?

Рука, потянувшаяся к телефонному аппарату, тряслась так, что номер мне
удалось набрать лишь с четвертого раза.

- Капитан Селезнев, - сообщила трубка.

- Варвара Клюева, - в тон ему ответила я и сама не узнала свой голос.

- Что стряслось? - встревожился Селезнев. - Говори свободно, я один.

- Не по телефону. Я была бы очень вам признательна, если бы вы изыскали
время для личной встречи.

Трубка долго молчала.

-- Я сейчас приеду.

И тут - хотите верьте, хотите нет - меня снова охватили сомнения. Очень
уж непохож был Селезнев на коварного циничного следователя,
воспользовавшегося доверчивой глупостью одной из подозреваемых. В его
возгласе звучало такое искреннее беспокойство, такое участие! И это
молчание... Словно он пытался сообразить, в чем же провинился, чем заслужил
этот сухой тон и холодное "вы"? И наконец, готовность немедленно приехать.
Учитывая специфику его работы, ему, надо думать, не так-то просто бросить
все дела и сорваться по первому зову малознакомой девицы. А ведь он даже не
попросил объяснений...

- Не нужно сейчас, - сказала я, чувствуя, к своему ужасу, что голос
звучит гораздо мягче. - Это не настолько срочно. И мне не хотелось бы, чтобы
беседа прошла второпях.

- Понятно. - Напряжение в голосе Селезнева тоже немного спало. -
Приеду, как только освобожусь.

Я кружила по квартире, точно дикий мустанг по загону, разрываясь между
отчаянным желанием придумать Селезневу оправдание и презрением к себе за это
желание.

"Он пришел ко мне вчера около четырех и сказал, что пытался связаться с
участниками вечеринки, но безуспешно. Наверное, он позвонил Леше на работу
и, узнав, что тот исчез по-английски, решил съездить к нему домой. На звонок
никто не отозвался, и тогда Селезнев попробовал открыть дверь найденным у
больницы ключом - просто хотел проверить, подойдет или нет. Ключ подошел, и
Селезнев, уступая естественному любопытству, вошел и осмотрелся. Говорят,
жилье может рассказать о человеке очень многое, а у Селезнева помимо личного
любопытства имелся профессиональный интерес. Составив себе представление об
обитателе квартиры, он вышел, закрыл дверь и продолжил поиски гостей
Генриха. Но почему он не сказал, что установил личность одного из участников
операции "вывоз тела"? Может быть, просто забыл? Или хотел сначала выслушать
мой рассказ и проверить, насколько я с ним искренна, а потом побоялся
признаться, что сомневался во мне?"

- Не строй из себя святую простоту, Варвара! - приказала я себе строго.
- Все очевидно: тебя просто надули.

Селезнев без хлопот получил интересующие его сведения, а теперь
проверяет разные версии и докладывает о них начальству. Боже! Это же надо
быть такой идиоткой! Купиться на приятную улыбку! Ведь Селезнев даже не
соблаговолил объяснить, почему хочет нам помочь. Отговорился какой-то
невразумительной чепухой! Дура! Дура! Дура!

Я уже созрела для самоистязаний, когда снова позвонил Леша.