детишками... да и своих мамку с папкой. Жалостливый какой нашелся... Запомни
раз и навсегда - на войне людей не убивают, на войне уничтожают врагов. Все,
точка. А по всем лирическим вопросам - к товарищам Пушкину и Лермонтову, но
в другое время и в другом месте. Еще раз истерику закатить надумаешь - пеняй
на себя! Понял?
попавший в рот. Не глядя Громову в глаза, он полез в карман за сигаретами и
долго не мог зажечь спичку - тряслись руки.
просто я удивился...
Как я тебя - не очень? В штаны не навалил?
какому-нибудь солдатику в пузо двигал, тот обязательно обсерался. Последний
раз перед отъездом в Йемен попробовал - еще получалось...
атаковать Шакр, не дожидаясь подхода танков Восьмой бригады и курсантских
рот. Пользуясь складками местности и естественными укрытиями, бригада взяла
деревушку в полукольцо и медленно сжимала его, подбираясь все ближе и ближе.
Северяне реагировали на это довольно вялым огнем из автоматов и ручных
пулеметов. Когда до домов Шакра было уже, что называется, рукой подать, по
селению ударили Б-10, минометы и тяжелые пулеметы. Обнорский моментально
оглох от грохота, рядом с ним одновременно справа ударил гранатомет, а слева
- "безоткатка", в ушах поплыл тягучий звон, и все внешние звуки проникали в
мозг как сквозь вату.
цепи десантников в темной пятнистой форме, хорошо различимой на фоне песка и
скал, с ревом бросились в атаку. В следующее мгновение Обнорскому
показалось, что Шакр взорвался изнутри - оттуда ответили огнем такой
плотности, что отдельных выстрелов было даже не различить, автоматные и
минометные очереди, минометные хлопки и гавканье орудий слились в монолитный
мрачный вой. Громов моментально сбил Обнорского и Семеныча на песок и,
рявкнув: "За мной!" - быстро пополз за скалы. Андрей и Дорошенко последовали
за ним, не раздумывая и даже не оглянувшись ни разу в сторону атакующих
цепей.
глянул на часы, оказалось, что от момента начала штурма до того, как из
Шакра перестали стрелять, прошло около часа... Дорошенко, Громов и Обнорский
все это время молчали, лишь Семеныч вздохнул горько и сказал тихо, вроде как
самому себе:
грохотом выстрелов и разрывами мин и снарядов...
девять убитых, около пятидесяти раненых и бог знает сколько контуженых.
Хорошо еще, что цепи сумели быстро откатиться назад, под защиту скал и
высоких барханов. Все могло быть и хуже. Убитых и раненых оттащить к себе
удалось не всех. Метрах в ста от первого дома Шакра лежал человек в
кубинской камуфляжке и долго, отчаянно, на одной ноте выл - страшно, дико,
обреченно... Северяне, видимо, понимали, что этот вой еще больше
деморализует личный состав южан, и поэтому не торопились добивать раненого -
очередь, оборвавшая вой, раздалась лишь минут через тридцать, но Андрею
показалось, что стреляли со стороны Седьмой бригады.
время виновато посматривали на Громова, словно ожидали от него каких-то
советов или распоряжений. Подполковник почесал затылок и сказал без всякой
позы, с одной только усталостью в голосе;
забрали да заодно чтобы с воздуха этот Шакр подолбали... Потом, дай бог,
танки подойдут, тогда и посмотрим, у кого калибр побольше...
***
несколько осторожных заходов на деревушку и, торопливо забрав раненых и
убитых, ушли в сторону Адена. К вечеру подтянулись дошедшие наконец танки
Восьмой бригады и курсантские роты. Настроение у всех как-то сразу
поднялось, если вообще возможно назвать настроением состояние отупелой
полупрострации, в которой от жары и страха находился почти весь йеменский
спецназ.
уже показалось, что в деревушке просто не может остаться хоть что-то живое.
Тем не менее когда к утру начался новый штурм, из Шакра снова ответили
огнем, правда, уже не такой плотности, как накануне. Поэтому атакующие
сумели ворваться в деревушку, а дальше там началась обычная резня, циничная,
беспощадная и страшная, не имевшая ничего общего с красивыми кадрами из
фильмов о войне, которые Обнорский смотрел в Союзе. Хорошо еще, что
советники двигались вместе с Абду Салихом и Мансуром во втором эшелоне
атаки, поэтому Андрей видел в основном уже лишь результаты резни, а не сам
процесс, но и этого хватало за глаза и за уши. Даже у комбрига с замполитом
лица стали серыми, а Семеныч с Обнорским блевали не стесняясь. В воздухе
плавал тягучий трупный запах (убитые начинали разлагаться под жарким солнцем
уже через несколько часов), перемешанный с запахом свежей крови - как на
мясокомбинате.
северян (их форма была более светлой и лучше подходила для действий в
пустыне) и странно смотревшимися на их фоне телами в гражданке - в основном
это были мужчины в футах, но попадались и женщины в черных и зеленых
драпировках, и полуголые дети... Вскоре все было кончено: то в одном, то в
другом конце села еще слышались автоматные и пулеметные выстрелы, но они уже
казались чем-то вроде потрескивания углей, после того как большой костер
все-таки прогорел...
деревенские улочки, Громов отозвал в сторону Обнорского и Семеныча, достал
из кармана плоскую бутылку коньяка, выхлебал треть, занюхал рукавом и отдал
остатки Андрею с Дорошенко. Коньяк пился легко, несмотря на жару и трупный
смрад, Обнорский с удовольствием (хотя какое тут удовольствие) принял бы
еще.
Каждый берет по улице - и осматривает... Что искать - понятно?
пошли...
вспоминать долгие годы, боясь, что воспоминания могут привести к затяжным
ночным кошмарам, от которых одно спасение - водка... Трупы, трупы на каждом
шагу, и их еще нужно было осматривать и переворачивать... Улочка была длиной
всего в пару сотен метров, не больше, но Андрею казалось, что он никогда не
сможет пройти ее до конца. К середине своего маршрута он отупел уже
настолько, что не испытал никаких эмоций, натолкнувшись на группу
десантников, сволакивавших нескольких раненых северян в одну кучу и
добивавших их одиночными выстрелами в головы... Более того, когда десантники
(среди них был старый знакомый Али Касем) окликнули Обнорского, он
автоматически помахал им рукой и даже улыбнулся - если можно было, конечно,
принять за улыбку ту гримасу, которая перекосила его лицо...
в Шакре и нет, не было - многие трупы идентификации не подлежали, попадались
экземпляры без голов, просто куски человеческих тел, смрадное, облепленное
насекомыми месиво...
уцелел никто, ни один человек... К вечеру все трупы были закопаны в братские
могилы - сколько их было, Андрей не знал, а к цифре 650 человек, на которой
настаивал Мансур, отнесся с недоверием по причине ее круглости. Седьмая
бригада потеряла убитыми 96 человек и ранеными 134, у курсантов потери
составили соответственно - 58 и 142, танкисты практически не пострадали -
огнем из минометов и "безоткаток" было подожжено три танка, но все члены
экипажей отделались контузиями и легкими ранениями.
взятия Шакра состоялись официальные переговоры между лидерами ЙАР и НДРЙ, на
которых было принято соломоново решение - район бывшей деревни Шакр
признавался спорной нейтральной территорией, из которой должны быть выведены
все войска, а вопрос о том, кто будет разрабатывать нефтеносный пласт,
решили отложить до более подходящего момента... Почему все это нельзя было
решить еще до штурма, Андрей так и не понял, как и то, почему северяне
бросили свой десант на произвол судьбы, не поддержав его ничем, хотя могли
бы... Скорее всего события вокруг Шакра были лишь звеном в длинной цепочке
взаимотестирования Севером и Югом друг друга на прочность. А про то, что
была когда-то такая деревушка Шакр и в ней жили люди, решено было забыть,
как будто ее вовсе не существовало...
батальонов Седьмой бригады спецназа вернулись лишь 11 марта.