ударили, - он хмыкнул, - так ведь не убили же.
Покланяюсь, непременно, когда горсть земли на ваши могилы бросать буду.
Значит, вы все-таки колдуны. А кто такой этот Закревский, почему такая
таинственность?
узнаете, не беспокойтесь. Вон уже и переулочек наш, узнаете?
всего. Ему было стыдно перед Светланой да и перед самим собой, что не может
завалить каких-то четверых мужиков и спасти ее от чего-то ужасного. Он
понятия не имел, что с ней происходит и что еще произойдет, когда этот
Закревский все же добьется своего и получит свой долг, но был уверен, что
приятного будет мало. А он не хотел, чтобы женщине, перед которой он так
хорохорился, доставляли неприятности в его присутствии, он чувствовал себя
обязанным защитить ее. Он был уязвлен, сражен в самое сердце, и мозг его
сейчас напряженно работал в поисках выхода. О последствиях он уже не думал,
он мог и убить их всех со спокойной душой, появись такая возможность. И Егор
решил не медлить, если подвернется случай, а сразу же действовать, не
рассуждая и не тратя время на выяснение для него непостижимого, ибо
чертовщина - она и в Африке чертовщина. Он похерит всю их магию парочкой
хороших ударов и докажет превосходство материи над черным духом.
Светлане. Наверное, он действительно влюбился в нее, хотя еще не понял этого
до конца. Даже после того, что видел недавно в ее квартире. Но что-то
подсказывало ему, что она лишь жертва, игрушка в руках негодяев, почти
совершенство, загнанное в угол этим чудовищем Закревским и его ублюдками.
но точного времени оговорено не было. Закревский сам волен выбирать, когда
прийти: в начале месяца или в конце. Он пришел в начале. Да и энергия у него
кончается, подзарядочка требуется, кхе-кхе. Нельзя ждать до следующего
полнолуния. Вот если бы мы вас к завтрему не поймали, тогда другое дело -
пришлось бы уезжать.
его, мальчики.
обреченностью в глазах, и его сердце дрогнуло от жалости и негодования.
"Ничего, подумал он, - эти скоты еще пожалеют, что связались со мной".
он выбивал зубы менеджеру, уже сидела печальная девушка, а вокруг суетились
старушки с самоваром и пряниками. Бухгалтера видно не было. Семен Карлович,
отдав какие-то распоряжения подручным, скрылся за дверью в соседнюю комнату.
Егор сел на стул и стал рассматривать помещение, прикидывая его надежность.
Металлические входные двери, на окнах стальные решетки. Выбраться отсюда
практически невозможно.
стол поднос с чашками и пряниками, - откушайте на здоровье что бог послал. А
то до ночи уж кормежки не будет.
- съязвил Егор, беря черствый пряник. - Что это за еда? Смех один.
так что насыщайтесь, пока чуток время есть.
шикарных туфель, которые нацепили на нее бабки, а Егор запихал в себя с
десяток ванильных пряников и выпил три стакана чаю. Бабки только умиленно
вздыхали, глядя на это, а когда он закончил, одна из них сказала:
попадешь.
мымры старые!
облегчитесь пока, а потом уже и отведем вас.
Мальчонки, проводите его в туалет, - повернулась она к дуболомам. - А потом
и девоньку.
догадался, что Закревский, который не переносит света, тоже пользуется этим
туалетом. Это могло пригодиться. Но зачем? Где выход из западни? Эх, сняли
бы с него наручники, он бы показал им кузькину мать! И даже то, что дуболомы
были поздоровее, его не смущало. Он бы справился сейчас и с десятком таких,
только бы выбраться из этой жути, этого кошмара. Он боялся его, хотя и
пытался давить в себе муторный страх.
Наручники мешали, но он все же исхитрился засунуть руку в карман и вытащил
оттуда маленький металлический китайский фонарик, похожий на ручку. Включив
его, он увидел тонкий, но довольно яркий лучик - батарейки работали. Он так
обрадовался, что едва так и не вышел с ним, но вовремя спохватился и сунул
его обратно. Теперь у него было оружие, правда, не ахти какое, но все же.
Похоже, ей уже было совершенно все равно. Что же, черт побери, ее так
гнетет? Неужели перспектива встретиться с Закревским так страшна? Господи,
скорее бы все это кончилось...
на этот раз коптила керосиновая лампа и можно было осмотреться. Тахта
застелена чистым пледом, у стены в один ряд стоят стулья, а два сломанных,
которые, видимо, он в прошлый раз кидал в темноту, кучей свалены в углу.
Только сейчас он вспомнил: в коридоре он пару раз споткнулся о какие-то
палки, но тогда ему было не до них. Странно, что он не слышал звука
разбивающихся стульев. Другой мебели в комнате не было. Светлану усадили на
тахту, а он сел на стул и стал ждать, чем все это закончится. Старушки
шустренько выскочили, оставив их под охраной дуболомов, а через пару минут,
пыхтя и шаркая ногами; уже тащили к проему, через который вышли, носилки с
раствором и кирпичи. На этот раз, как он понял, все было на самом деле. Он
было пробовал встать, чтобы испытать кирпичи на ощупь, но завхоз резко
осадил его, рявкнув:
встали дыбом волосы. Ведь если их на самом деле замуруют, то им уж точно не
выбраться, сколько ни бейся лбом об эти стены. В потолке нет никаких люков,
на полу лежал линолеум и тоже без единого намека на какой-нибудь проход. Вот
разве что под тахтой... Он забыл: отодвигал он в прошлый раз тахту или нет,
когда искал в темноте выход. Надо будет на всякий случай посмотреть еще раз.
мальчики, стоя в коридоре, ловко выкладывают стенку толщиной в один кирпич.
Они орудовали мастерком как заправские каменщики - быстро и точно подгоняя
кирпичи один к другому. Ненависть закипела в Егоре от черной
несправедливости и жестокости врагов. Что это они себе позволяют в конце
двадцатого века в почти демократической стране, при наличии российской
подписи на Декларации о правах и свободах граждан?! Кто им дал право
замуровывать живых людей в столице Российской Федерации в разгар рабочего
дня? Где санкция прокурора, если уж на то пошло? Такими абсурдными мыслями
он распалял сам себя, глядя, как быстро растет преграда на единственном пути
к свободе и независимости. Когда безмолвные и сосредоточенные мальчики
начали укладывать последний, верхний ряд, он встал со стула, отошел к
противоположной стене, разогнался и снес к чертям свежую кладку, пока цемент
еще не схватился. Кирпичи с грохотом полетели по коридору, ударяя по
каменщикам, которые, видать, собрались уже мыть руки, а Егор невозмутимо
проговорил:
разворотил стену.
переглянулись, не зная, как поступить в такой ситуации: то ли бить Егора, то
ли заново укладывать стену. Наконец они принялись собирать кирпичи, что-то
бормоча под нос, видимо матерясь, а старушки резво побежали с носилками за
раствором. Инвалиды, мать их!
больше ломать. А то ведь так никогда и не построите, - пригрозил он,
усмехнувшись, и протянул в проем руки. - Давайте, братишки, вы же меня не
боитесь, правда? Что я могу сделать за стеной? Смелее, ну!
наручники, аккуратно сунув их себе в карман. Егор растер руки и уже спокойно
сел на свой стул, не обращая более внимания на старания добросовестных слуг
Закревского. Но конец несчастьям еще не наступил. Кассир перелез через
остатки стены, подошел к стулу, на котором стояла лампа, и понес ее из
комнаты, буркнув:
был свет, Егор перебрался поближе к Светлане, сев рядом с ней на тахту,
чтобы удобнее было общаться и в случае чего защитить безучастное ко всему
создание. Теперь им предстояло провести здесь как минимум сутки, а может
быть, и всю оставшуюся жизнь, то есть попросту умереть от голода в этом
каменном мешке. Но он знал, что события должны развернуться этой ночью,
потому что Семен Карлович говорил о полнолунии. Значит, нужно ждать и быть
готовым ко всему, в том числе и к чертовщине, от одной мысли о которой его
начинало трясти. Он слышал частое дыхание Светланы, но не решался протянуть
руку и успокоить ее - не знал, как она отреагирует. После увиденного у нее
дома и того, что она сотворила с Валерой, он начал немного побаиваться свою
Шломо Вульф
Глуховский Дмитрий
Флинт Эрик
Андреев Николай
Контровский Владимир
Шилова Юлия