слишком занят своими мыслями.
встретиться с Винсентом в "Митита", небольшом японском ресторане на Сорок
шестой улице. Это заведение в традиционном японском стиле, с баром, где
подавали суси, и устланными татами кабинетами, было открыто практически
круглые сутки, потому что его посетителями были большей частью японские
бизнесмены, недавно прибывшие в страну и жившие еще по токийскому времени.
Терри, Винсент и Николас любили этот ресторанчик, потому что там они
чувствовали себя как дома.
угла. Резкий сигнал прервал его размышления, и он отпрянул на тротуар под
скрежет тормозов и прочувствованные ругательства водителя, толстяка с
растрепанной шевелюрой. "Ну, кретин!" - донеслось из окна, когда такси,
набирая скорость, промчалось мимо Терри.
додз", готовя свой боккэн к предстоящему поединку, Терри наблюдал, как
Хидэ"си занимался айкидо, а потом каратэ. Он был потрясен силой и ловкостью
этого человека. Очень скоро стало очевидно, что по тактике боя он далеко
превосходит инструкторов. Додз" Терри быстро завоевал славу одного из лучших
залов не только в Америке, но и во всем мире. В немалой степени это
объяснялось той тщательностью, с которой владелец отбирал своих тренеров -
все они были мастерами высочайшего класса. Видеть их бессилие было для Терри
непривычно и горько. Ступив на порог ресторана, он думал о том, как
рассказать Винсенту о визите Хидэ"си.
***
несколько покупок в отделе дамского белья и позволила себе флакон нового
одеколона, который раньше не пробовала. Она пришла к Терри еще засветло,
забежав по дороге в винный магазин, чтобы купить там бутылку марочного
шампанского.
бросила на широкую кровать. Вернувшись на кухню, она поставила вариться
четыре яйца для икры и проверила, хватит ли лука и хлеба для тостов.
готова уже была принять душ, как вдруг о чем-то вспомнила. Не завернувшись
даже в полотенце, Эйлин прошла в гостиную и поставила на проигрыватель
пластинку; громкость она установила так, чтобы слышать музыку в ванной.
словно из-за водопада. Эйлин воображала себя на тропическом острове, в
бирюзовой воде уединенной лагуны; мыльные руки приятно скользили по
стройному телу.
Задержавшись у большого зеркала, она устроила себе придирчивый осмотр. Эйлин
гордилась своей внешностью: гладкая чистая кожа; по-молодому упругое тело;
изящная длинная шея и хрупкие, как у фарфоровой куклы, плечи; округлая грудь
с длинными темными сосками: тонкая талия над плавным изгибом бедер. Но лучше
всего были ноги - длинные и крепкие, с маленькими тугими мышцами, узкими
лодыжками и миниатюрными ступнями.
она почувствовала тепло, когда медленно проводила полотенцем по животу и
ниже к бедрам: ее тело ждало Терри, Эйлин любила прикосновения его рук,
таких нежных и искусных; она ненавидела все грубое. Терри знал, что его
ласки нужны ей не меньше, чем их продолжение. Она обожала заниматься любовью
под музыку: изменяющиеся мелодии, гармонии, темпы делали наслаждение более
сильным и утонченным. И конечно, музыка помогала их собственным словам и
стонам. Эйлин видела в зеркале, как розовеет ее тело, когда она думает о
Терри. Она представила, что он уже пришел, ходит по гостиной, ставит на стол
икру и шампанское. Выпустив полотенце, одна рука нежно провела по груди, а
вторая опустилась к бедрам. Она вздохнула и вышла в спальню.
N19". Покончив с этим, она натянула только что купленные кремовые шелковые
трусики, наслаждаясь ласковым прикосновением тонкой ткани. Такой ее должен
увидеть Терри.
помнила, что оставила свет зажженным. Или это ей показалось? Пожав плечами,
она вышла в прихожую.
и повернула голову. Ей почудилось какое-то движение в комнате. Она видела
только густые неподвижные тени. На улице вдруг взвыла кошка, словно с нее
заживо сдирали шкуру, потом послышался стук крышек на контейнерах для
мусора. Все еще звучала музыка. Генри Манчини. Щемяще-сладкая мелодия,
последняя на этой стороне пластинки.
посмотрела туда, не сразу заметив, что не зажегся фарфоровый светильник.
Пластинка доиграла, и было слышно, как возвращается на место тонарм и с
шуршанием останавливается диск. Теперь был слышен только один звук, где-то
совсем рядом, и Эйлин поняла, что это ее собственное прерывистое дыхание.
светящийся циферблат своих наручных часов и подумала: "Скоро вернется
Терри".
вглядываясь в полумрак. Она вошла в спальню и стала на ощупь искать
выключатель. Но прежде чем найти его, Эйлин услышала щелчок проигрывателя в
соседней комнате; через несколько секунд раздались звуки рояля, и Манчини
начал свой джазовый дуэт с контрабасом. Потом вступили ударные, а через
несколько так-тов - струнные. Последним зазвучал саксофон; он плакал почти
человеческим голосом, придавая музыке мучительное напряжение.
кем-то заслонен. Она сделала шаг вперед, когда внезапно что-то сомкнулось на
ее правом запястье. Эйлин закричала и попыталась вырваться, но это ей не
удавалось; кольцо на ее руке сжималось все сильнее, пока ей не показалось,
что вот-вот треснут кости.
ужаса сознании не оставалось других слов; ей казалось, что, в силу какого-то
магического заклинания, ночь ожила и бросилась на нее.
действительности, и она рванулась вперед. Эйлин не верила, что призраки или
даже древние божества ками могут вмешиваться в жизнь людей. Она открыла рот,
готовая впиться зубами во врага, кем бы или чем бы он ни оказался. Но в эту
минуту ее голова резко дернулась.
капюшоном и маской, видны были только глаза - совсем близко от нее, мертвые,
неподвижные.
вырваться из железной хватки. Незнакомец бросился на нее, и ей показалось,
что она захвачена стихией, каким-то страшным водоворотом. Эта чудовищная
сила не могла принадлежать человеку.
Внезапно в легких Эйлин не осталось воздуха, будто ее бросили на дно океана.
Все внутри наполнилось водой; со всех сторон подступала смерть. Ее тошнило,
но она не могла открыть рот, не могла глотать. Глаза заплыли слезами, и она
яростно моргала. Она начала задыхаться в собственной рвоте.
человек. Она ничего не видела, не чувствовала никакого запаха; она не могла
понять, что им движет, чего он хочет. Он так сильно сжимал ее, что она не
могла даже повернуть головы. Эйлин продолжала сопротивляться, и ей удалось
сделать еще один вдох, продливший ее жизнь... Теперь Эйлин видела перед
собой пологий склон гори на юге Японии, где она ребенком пряталась от войны.
Высокие величественные сосны шумели под порывами западного ветра, и вдоль
длинного склона усталой змеей тянулась бесконечная череда беженцев. Эйлин
ощутила во рту вкус дзосуй, вареного риса с овощами, который был их основной
пищей; ее ноздри наполнились запахом горной репы. Она никогда не думала, что
сможет вспомнить все это так мучительно ярко: человеческая память охотнее
удерживает приятные воспоминания.
совершенно нагая. Эйлин подумала о Терри, не сомневаясь, что чудовище ее
изнасилует, эта мысль бесила ее и одновременно успокаивала. Казалось, смерть
отступила, удовольствовавшись ролью случайного гостя на этом празднике.
человеческая плоть, но и не камень. Эйлин показалось, что ее укладывают в
колыбель. Она судорожно сжала ноги, сцепив лодыжки в замок.
свил их в жгут и обернул вокруг ее шеи. Только когда на ее горле стала
сжиматься петля, она поняла, что должно произойти. Яростно сражаясь за
каждый вдох, потому что его вторая рука продолжала зажимать ее рот, Эйлин
знала, что ему не нужно ее тело. Дикие мысли роились в ее мозгу как
извивающиеся угри, а в легких оставалось все меньше и меньше воздуха.
Она пыталась кричать, но из горла вырывались только нечленораздельные стоны,
что ужасало ее еще больше, будто это чудовище и ее лишило человеческого
облика.
Мышцы ее шеи судорожно сокращались, а легкие пылали, словно обожженные
кислотой. "Этого не может быть, - думала Эйлин. - Я не могу умереть. Я не
умру. Нет, нет, нет, нет!.."