шампиньоны и без особых помех сдавать их в местные рестораны при
гостиницах. Другие без затей, без парников, теплиц и гидропоники просто
сажали капусту, огурцы, помидоры, и что не удавалось продать, солили и всю
зиму торговали солениями. Капуста, стоившая в сезон десять копеек, зимой,
квашенная с морковкой, тянула уже два рубля. Солили капусту с морковкой и
яблоками -- летом их тоже некуда было девать, солили и по-гурийски, с
красной свеклой, целыми кочанами, солили вперемешку с арбузами -- наверное,
вряд ли упустили какой-то рецепт, известный в народе.
люди, занимавшиеся промыслом редким: держали нутрий, песцов, кроликов. А
раз появился мех, появились и скорняки и шапочники, и вся округа щеголяла в
прилизанных нутриевых шапках мужских и женских, сразу вдруг ставших модными.
А одна семья разводила даже породистых собак -- от комнатных болонок до
сторожевых овчарок, пользующихся особой любовью и спросом во всех окрестных
кишлаках. Так у них очередь на щенков была расписана на год вперед, и, чтобы
заполучить щенка, надо было заранее оставлять аванс, и наезжали к ним не
только из соседних городов, но даже из соседних республик -- так далеко
разнесся слух о необычном собаководе.
щедрого государственного довольствия, коим по праву пользуются люди такой
тяжелой профессии, как шахтеры. Но жители, приспособившись к новым
обстоятельствам, вряд ли ощущали себя в чем-нибудь ущемленными, хотя,
памятуя о том, что большинство из них занято общественно полезным трудом,
время от времени, особенно перед выборами, давали наказы своим депутатам:
дескать, городу нужен завод или фабрика. Правда, вряд ли они верили в скорое
решение проблемы и потому не сидели сложа руки, а занимали их чем могли.
на ней всегда по вечерам, а иногда далеко за полночь из конца в конец
слышалась музыка. Так случилось, что на этой улице оказались все три
городских ресторана, и можно было прошагать ее всю, переходя от мелодии к
мелодии, словно участвуя в музыкальной эстафете. Улица эта ничем не
отличалась от остальных в центре городка, если не считать того, что на ней
располагалось управление благоустройства и только на ней и на площади, где
находились главные административные здания города, единственная поливальная
машина горкомхоза дважды в день щедро обдавала водой не только мостовую и
тротуары, но и деревья, цветы и клумбы у обеих гостиниц. Наверное, улица
эта была самой уютной, но местный люд предпочитал шумную, в огнях, главную
улицу имени Ленина, где располагались почти все магазины городка и два
однозальных кинотеатра, названные отчего-то "Арарат" и "Арагви", -- здесь
по вечерам всегда было многолюдно. Кино в городке любили и ходили по
старинке целыми семьями: с бабушками и дедушками, с внуками, что непременно
засыпали во время сеанса на коленях. У многих за долгие годы здесь имелись
чуть ли не свои, фамильные ряды, свои места, и приезжему попасть на хороший
фильм, да еще на последний сеанс, было не так-то просто.
трудился на своем подворье, кто работал на маломощных местных предприятиях,
и праздный люд можно было видеть только у кинотеатров перед началом
сеансов. Даже подростки не болтались по улицам -- им-то более всего
находилось дел в усадьбах.
самой неглавной улице, где редко умолкала музыка. Он любил эту улицу, ее
малолюдье, пустые тротуары, вдоль которых еще шли в рост серебристые тополя,
стройные чинары, молодые дубки. Особое очарование улице придавали высокие
кусты аккуратно подстриженной живой изгороди, тянувшиеся на целые кварталы
вдоль гостиниц.
Обилие зелени, цветов, щедрый ежедневный полив создавали на улице как бы
свой микроклимат, и, как он понимал, этот воздух был, по-видимому, необходим
его организму. Он и улицу эту отыскал сам. Чтобы попасть сюда, он проделывал
немалый путь, и всегда пешком, хотя мог приехать автобусом.
говорили, ни кола ни двора, что в местном понимании имело широчайший спектр
толкований, означавших, впрочем, одно -- неудачник. Появился он тут год
назад, когда нравы и порядки в городе не только сложились, а достигли
полного расцвета. В той, прежней его жизни не было ежевечерних прогулок, к
которым он бы привык, пристрастился, и сейчас продолжал свои моционы уже по
привычке. Просто после очередного сердечного приступа врачи сказали -- нужно
ходить пешком, желательно постоянно.
Выправкой и особой статью он не отличался и не выглядел моложе своих лет --
наоборот, ему можно было дать и побольше. Ребятня во дворе называла его
дедушкой, и он не обижался, как обижаются иные молодящиеся бабушки и
дедушки, только иногда грустил, но не оттого, что жизнь прошла, пронеслась,
поскольку дедушка, как ни хорохорься, есть дедушка, а потому, что он, к
сожалению, дедушкой в полном смысле этого слова не был. Не дал ему Бог
детей, хоть мечтали они с женой о ребенке.
от времени безвольно никли, словно смирясь с непосильной ношей, и он,
чувствуя это, вдруг спохватывался, распрямлял спину, вскидывал голову, и
тверже, четче становился его шаг.
в глаза, и наверняка этому любопытному пришло бы на ум, что в молодые годы
незнакомец обладал завидным здоровьем и был хорош собой. Правда, сейчас на
его лице выделялись усталые погасшие глаза -- они-то более всего старили
человека, что, в общем, случается нечасто -- как правило, природа дольше
всего оставляет нам неизменными голос да взгляд. Он был сибиряк, а это
понятие мы не случайно связываем со здоровьем, крепостью характера,
цельностью натуры; более того, был он не просто сибиряком, а потомственным
и помнил свой род до седьмого колена, хоть со стороны матери, урожденной
Ермаковой Надежды Тимофеевны, чей знаменитый предок покорил Сибирь, хоть со
стороны отца, происходившего из старинного рода сибирских татар
Азлархановых, которых некогда усмирил прапра...прадед матери. Вот так, через
время, через века, слились две некогда противоборствовавшие крови.
ресторанов по малолюдной улице Буденного, невольно обращал на себя внимание.
Нет, не своим костюмом -- пожалуй, он был вообще чужд понятиям моды -- и тем
не менее выпадал из толпы, как сказала однажды о нем бухгалтерша с завода,
где он работал. И не то чтобы он был человеком старого воспитания,
старомодной учтивости. Но его ровное, без подобострастия, но и без гордыни
поведение, желание как-то обособиться, не выделиться, а именно обособиться,
умение держаться даже с сослуживцами на определенной дистанции, которую он
создавал сам, ограждали его от людей некоей стеной, хрупкой и прозрачной,
но осязаемой, создавали вокруг него пустое пространство, род убежища,
которым он явно дорожил.
прогулке или по пути на работу, он сдержанно раскланивался со знакомыми,
старомодным жестом, вышедшим из обихода, приподнимал шляпу. И тогда можно
было увидеть тронутые сединой, но еще по-молодому густые, с живым блеском
волосы, чуть вьющиеся, коротко подстриженные, с четким пробором; при этом
он сразу становился похож на знаменитого киноактера. Правда, сам он вряд ли
об этом догадывался, да и в кино ходил редко.
и никогда не видел его мечущимся, спешащим, суетливым, с явной заботой на
лице, как у новых его земляков, по горло занятых подворьем или
предпринимательской деятельностью.
магазин, по нашим временам довольно-таки богатый, потому что книгами в
городке интересовались мало. Входя, он непременно здоровался с продавщицами
как со старыми знакомыми, и те, еще только завидев его в окне, спешно
ставили на полки две-три отложенные книги из модных новинок. Но книги он
покупал нечасто, и редко именно те, которыми хотели его порадовать молодые
продавщицы, чем всегда вызывал удивление -- уж они-то думали, что знают,
какая книга чего стоит.
секретаря горкома, так вот демократично, по-простому знакомящегося с
местной жизнью, и город полнился слухами. Народ ведь любит байки, когда
якобы тот или иной большой чин, подобно старинному падишаху, явно или тайно
обходит свои владения, чтобы увидеть все самому, послушать, о чем народ
говорит. Заходит, к примеру, в магазин и просит взвесить колбасы, а его
принимают там за шутника. Или упорно пытается проехать каким-нибудь
автобусным маршрутом от конечной до конечной, чтобы наутро вызвать
директора автотреста на ковер... Молва есть молва, и везде она одинакова,
поскольку проблемы те же... Он, конечно, чувствовал в те дни необычное
внимание к себе, ловил изучающие взгляды, но мысль, что его могут принять
за кого-то другого, тем более "хозяина" города, ему и в голову не
приходила. И вряд ли он когда-нибудь узнал бы об этом, если б не рассказали
ему о таком курьезе на работе; он весело посмеялся вместе со всеми, но в
душе посчитал этот знак добрым предзнаменованием судьбы.
любопытствовал, тот узнал, что он работает на местном консервном заводике на
неприметной должности. Но, как ни странно, новость ни у кого не вызвала ни
насмешек, ни иронии, наоборот, что бы там ни говорили о нем люди, но в одном
сошлись любители посудачить: что приезжий, прогуливающийся каждый вечер
пешком, был некогда, несомненно, большим человеком. Народ любит "опальных
князей", и незнакомец, немногословный и замкнутый, вызывал скорее
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Посняков Андрей