сверхнаглость. И - шел прямо на оторопевших стражей порядка, на
ломаном языке объясняя, что он - русский турист, ему необходимо
навестить зоопарк в Бронксе и... не здесь ли это?
нужное место находится... И подводили Борю к карте, объясняя
подробно, как и куда, и Боря кивал усердно, выслушивая пустые
советы, ибо и сам мог их дать, а затем, пожав руки властям,
вопрошал невинно: "А поезд... там?" - и, получив утвердительный
ответ, сверхнагло шел к платформе, полагая, что свой доллар с
хвостиком заработал.
этих туристов из дикой Сибири?
получив похожую на визитку карточку с цветной фотографией.
Начиналась морока с покушением на лицензию таксиста.
Требовалось пройти через тернии новых экзаменов и заплатить
новые деньги.
доставались Борису в Стране Советов! И какие деньги! Тысячи и
тысячи. Просто из воздуха. И как трудно добывался,
выцарапывался каждый серо-зеленый доллар, на который ничего не
купишь. Доллар в Америке все равно что десять копеек в России.
Правда, колготки здесь стоили этот доллар, но буханка хлеба -
уже два...
себя Боря. Вата... Одновременно он высчитывал. При работе в
такси в среднем зарабатывалось две тысячи в месяц. Семьсот
долларов - квартира, пятьсот - еда. Одежда - копейки, на сто
долларов на распродаже можно принарядиться в пух и прах. Однако
все равно не очень-то густо и остается... В Союзе с ватными, но
в большом количестве, рублями Боре жилось лучше. И куда как
праздно. Стоп, возражал он сам себе. А экология? А жизнь среди
серых людей и серых зданий? Беготня за дефицитом? Идиотские
законы, "нельзя" на каждом шагу? Пусть таксистом, пусть нищим
среди изобилия, но ведь жить богатым среди нищих удручающе
скучно. И опасно! А здесь все стремились к богатству.
Привлекала кооперативная квартиры жены, невольная каждодневная
практика в английском языке, к браку принуждал и зверствующий
СПИД, да и просто устал он, набегался...
неподалеку от знаменитого Бруклинского моста, с которого, по
словам Маяковского, безработные бросались в Гудзон вниз
головой. Протекала под Бруклинским мостом, правда, Ист-Ривер,
так что насчет Гудзона поэт дал маху.
невесты Риты, отметивших прекрасный аппетит жениха, проявленный
им за столом.
банка, напирала на активное зарабатывание Борисом серо-зеленых
денег. Боря соглашался, но арендовал желтую машину на два дня в
неделю, не более, опасаясь, что текучка труда засосет. Боре не
давали покоя прошлые сверхдоходы. Ну почему, почему здесь их
никоим образом невозможно извлечь? А ведь летают некоторые а
собственных самолетах развлечься на Гавайи, а тут вертись по
вонючему Нью-Йорку и лижи задницы клиентов за три-четыре
доллара чаевых, может, и скопишь на поездку к этим Гавайям в
общественном транспорте...
извлечения сверхприбылей, и освоить механизм дано было лишь
американцам с их американским языком, воспитанием, образованием
и опытом, а Борю угораздило родиться в Воронеже, прожить жизнь
в Союзе, а здесь уже доживать, в труде добывая хлеб свой... А
так не хотелось, ну не хотелось и - баста!
своей солидарностью успокоения не приносили.
из них. - Я с премьером за руку... А тут? Таксистом вшивым
устроиться не могу!
ветераны? С десятилетним, а то и двадцатилетним стажем? Те
говорили иное. Да, трудно, да, несладко, но надо перетерпеть.
магазины, кафе, рестораны, автомастерские и заправки...
подобных не очень-то и допускали, подобно тому, как в армии не
допускают "старички" в свою компанию даже ближайший по сроку
призыв, а уж что говорить о среде офицеров и генералов.
Впрочем, генералы американской жизни на Брайтоне не появлялись,
да и вообще в среде эмигрантов из СССР отсутствовали. Но
миллионер на Брайтоне - не редкость, и почему бы миллионером не
стать, как справедливо размышлял Боря, расправляя и убирая в
бумажник три зеленые десятки, заработанные на переноске
тяжестей с первого этажа на второй у соседа-кубинца.
тянулся в далекий Бруклин постоянно - там было общение,
соотечественники. Тянулся к уютному Брайтону с его серой
дощатой набережной, океаном, овощными лавчонками, грохочущим
над домами сабвеем и вывесками на русском языке...
покорного служения офисам и домашним очагам; здесь, в маленькой
Одессе, перенесенной на берег Атлантики, витал дух некоей
романтики и мыслили категориями, Америке неизвестными. И
звучало над океаном ностальгическое, но и задорное, с порывами
ветра из шального динамика:
покуда не разглядел. Такси, мелкая халтура - от переноски
тяжелых предметов до бетонирования дорожек на участках с
частными домами в Бронксе, репетиторство математики со
школьниками из русскоязычных семей - этим и ограничивалось.
прилепился ариец Боря к синагоге как общественник. Люди в
синагогу ходили разные, в том числе богатые старики и старушки,
и Боря пытался втереться в доверие к состоятельным прихожанам в
надежде если не на наследство, то уж на полезный контакт.
Брайтоне едва ли не с каждым встречным. Но толку? Создайся
такая ситуация в Москве, был бы уже Боря при работе легкой и
денежной, стыкуя спрос и предложение в кругу своего общения,
греб бы барыши и жил припеваючи, но здесь подобное не
проходило. На работу никто никого не устраивал, разве на
второстепенную, все искали источник дохода самостоятельно, а
любой спрос удовлетворялся в считанные минуты по утвержденным
расценкам, вне всяких знакомств.
потому, что там бесплатно кормили - уже экономия!
приезжая в гостиницу для вновь прибывших эмигрантов и скупая у
них по дешевке золотишко и камушки, не брезговал даже
матрешками, имея соответственно с каждой сделки наварец.
одинаково плохо говорившему и по-английски и по-русски, однако
толк в ювелирных изделиях разумевшему.
примеру, если кто-либо говорил: "Какая, дескать, сегодня
замечательная стоит погода, Иосиф", тот выпаливал все три
словосочетания, на чем разговор можно было считать исчерпанным.
тихо завидовал своему новому компаньону - темному, как
насекомое (определение Бори), однако весьма состоятельному.
завезенное эмигрантской контрабандой. - Золотишко тут тьфу...
доставая из кассы магазина двадцатку. - Ты прав.
Лондон Джек
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Трубников Александр