только и всего. Станете ли вы любить мать, если она безо всякой причины
будет вас бить и наказывать?
наказывать свое родное дитя, - авторитетным тоном возражаю я, хотя сам
никогда не знал ни матери, ни мачехи.
своем американец.
все же отвергла нас. Вы будете ее по-прежнему любить?
всем своим существом, не так много, Уильям.
болгарка, а отец американец, где его родина? - упорствует Сеймур.
дороже. Во всяком случае, человек не может иметь две родины. Ни в одном
языке слово "родина" не имеет множественного числа, Уильям.
для вас важны принципы морали, есть ли у вас уверенность, что, работая на
благо своей родины, вы работаете на человечество?
небольшой столик.
не к машине, а в обратном направлении. Нет нужды уточнять, что маршрут
этот избран американцем - очевидно, ему захотелось размяться после
скромного пиршества. Лично я предпочел бы развалиться на сиденье
"плимута", хотя в полуденную пору шагать по этой дорожке с ее причудливыми
извивами в прохладе зеленых ветвей тоже приятно.
как вчера вечером вы находились исключительно в женской... - говорит мой
спутник.
глаза. Привычный способ убивать скуку. К тому же в вас нет почти ничего
заслуживающего изучения...
вы это воспримете как комплимент. Наиболее интересны для наблюдения люди
второго сорта, те, кого мучают всякие страсти, жертвы собственных амбиций.
Драма - всегда патологическое отклонение, нормальному здоровому организму
она неведома. А вы и есть такой организм. Человек без страстей, я бы даже
сказал, без личных интересов.
не лишены мудрости: это второсортные удовольствия.
женщина соблазнительна...
жалка. Когда она, закинув ногу на ногу, изощряется у меня перед носом,
убежденная, что открывает моим глазам искусительные прелести, мне хочется
сказать: "Мадам, у вас петля спущена".
величия, а женщины с их эмоциональностью и месячными недомоганиями, не
говоря об алчности, присущей в равной степени и мужчинам, и женщинам. В
общем, весь этот мир людей-насекомых...
ты принадлежишь, то это хотя бы избавляет тебя от глупого самомнения.
рукой по окрашенному белой краской сиденью и, убедившись, что скамейка
чистая, небрежно садится на самый край. Следуя его примеру, я сажусь на
другой край.
довольно рано.
понять, что за сим кратким вступлением последует длинный монолог, и я уже
мысленно прощаюсь со своими банковскими операциями, намеченными на
послеобеденное время.
Но, повторяю, я родился не социологом и не богачом. Оказавшись на
положении уличного бездельника, я имел достаточно времени, чтобы изучить
наше процветающее общество с заднего двора... Кем я мог стать? Слугой,
лифтером или в лучшем случае мелким гангстером, если бы не вмешался мой
дядя и не позаботился об отпрыске своего покойного брата. Но мой дядя,
заметьте это, руководствовался не филантропией и не родственными
чувствами, а простым желанием иметь в моем лице наследника, кому можно
было бы завещать свои миллионы. Правда, прежде чем вспомнить обо мне, он
предпринял другой ход - женился в старости на молодой красотке в надежде,
что она родит ему ребенка. Но ребенка она ему не родила, а, после того как
вытрясла из него немало денег, потребовала развода и содержания. При этом
она ссылалась на железный довод: супруг - импотент. Вот тогда-то дядюшка и
вспомнил обо мне; но не подумайте, что после этого я катался как сыр в
масле. Это был ужасно прижимистый и тираничный старик, считал каждый грош,
расходуемый на мое содержание, и стремился во что бы то ни стало сделать
из меня финансиста, с тем чтобы впоследствии я принял на себя руководство
его собственным банком.
береди душу".
выбрасывает на аллею свои длинные ноги. Недостает только стола, чтобы
положить на него ноги.
вскоре мой дедушка, не оправившись после сердечного удара, отошел в мир
иной. Воспользовавшись этим, я переметнулся на социологию. Честно говоря,
никакой тяги к социологии я не испытывал. Меня покорило красноречие
мистера... назовем его мистер Дэвис, который был профессором истории
социологии. Этот мистер... Дэвис слыл настоящим светилом мысли...
осторожен и в своих лекциях не переступал границ дозволенного, зато, когда
мы собирались у него дома, он говорил как убежденный марксист и излагал
нам принципы исторического материализма. Чудесная школа для дебютанта, не
правда ли?
науку.
касающиеся социального неравенства, о котором нам говорил мистер... Дэвис,
я уже познал на практике. Он говорил нам то, что другие профессора
старательно замалчивали; и порой у меня было такое чувство, будто
профессор изрекает вслух истины, которые до этого дремали во мне как
смутные догадки. Исключительный человек.
осложнений ореол моего божества поблек! Ничто не вечно под луной, не
правда ли, Майкл? Закон непрерывного изменения и развития или как там...
всматривается в сочную зелень кустарника, за которой поблескивают воды
канала и темнеют корпуса стоящих напротив кораблей.
не особенно приятное, я как-нибудь сумел бы пережить, если бы за ним не
последовало второе. В ту пору я дружил с девушкой. Это была моя первая
любовь, и, если не ошибаюсь, единственная... Девушка без конца кокетничала
своими научными интересами и делала вид, что жить не может без
высокоинтеллектуальных разговоров. В действительности же это была
обыкновенная самка, жаждавшая самца; я же всегда относился с холодком к
такого рода удовольствиям, от чего, представьте себе, не умер. Не хочу
сказать, что мне был чужд инстинкт продолжения рода, но эти вещи не
особенно занимали мое воображение. Словом, я был человеком холодного
темперамента. Если была на свете женщина, способная все же согреть меня,
то я нашел ее в лице этой девицы, однако она предпочла согревать другого -
точнее, моего любимого профессора, сочетая при этом сладострастие с
подлостью.
поперек аллеи.
приключения, как я уже сказал, не имели для меня рокового значения, тем
более что я так до конца и не понял да и не горел желанием понять, кто
положил начало этой подлой связи - моя приятельница или профессор. А тем
временем случилось второе несчастье...
Доставалов Александр
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Орлов Алекс
Посняков Андрей
Громыко Ольга