Чтение 23–й страницы книги ~Стандинг или правила хорошего тона~

"Очень хорошо, Александр-Бенуа".

Мне захотелось стать ее дитем и присосаться к другой труди. Не потому,
что я развратный человек, нет, а потому, чтобы стать ближе к ней, стать ее
вещью, иметь больше права любить ее.

Я пробормотал "до свиданья". Ноги у меня дрожали, когда я спускался по
лестнице. И тем не менее я гордился, что мне оказали такую честь. Я
возвращался в класс гордый, как вша. Я говорил себе, что я их всех
переплюнул, моих дружков-приятелей, что я навсегда обеспечил себе положение
вожака. Я уже посматривал на них свысока. От гордости у меня мутилось в
глазах. Но когда я вошел в класс, они стали тянуть вверх руки, щелкать
пальцами и вопить во все горло: "Мсье, мсье! Берюрье нас... в штаны".

Торт!

Он улыбается, вспоминая те далекие дни, и прочищает горло.

-- Я немного уклонился от темы, но я хотел вам сказать, что для
формирования индивидума нет ничего лучше, чем деревенская школа. Это
единственный момент в жизни, когда люди по-настоящему равны, за исключением
небольшого умственного неравенства, которое их разделяет. У меня не было
способностей. Однако я сохраняю самые теплые воспоминания об этом времени. Я
очень любил свой класс с развешанными по стенам картами Франции и
высушенными травами, наклеенными на черный картон. Я помню, что у нас было
дежурство по чернильницам. Чернила в то время были фиолетовыми. Однажды
подошла моя очередь доливать в чернильницы. Я не был таким ловким, как
бармен, поэтому все время переливал, и при неосторожном движении чернильницы
могли пролиться. Поэтому лишние чернила я отпивал. И рот у меня был весь
фиолетовый. Когда я в тот день пришел из школы домой, моя мать подумала, что
я подцепил какую-то ужасную болезнь. В то время как раз много болтали о
голубой болезни. Чтобы привлечь к себе интерес, я сделал вид, что мне плохо.
Отец быстро запряг лошадь и, повез меня к врачу. Мой папаша представлял себя
Бен Гуром* и во всю мочь гнал лошадей, опасаясь, что я могу испустить дух в
дороге. Доктор Сильвэн, со своей седой козлиной бородкой и окулярами, был
малый не дурак, и нечего было надеяться на то, что он примет чечевицу за
фасоль.

Он сразу все усек с одного взгляда.

* Главный герой одноименного американского фильма, прославившийся своей
победой в состязании боевых колесниц -- Примеч. пер

"Твой кретин напился чернил", -- сказал он моему папахену. В то время
лекари еще не покупали себе спортивные автомобили, поэтому денег за прием он
с нас не взял. И тем не менее, едва мы вышли из кабинета, отец мне устроил
порку по-домашнему. Кнутом! Больше всего мйе доставалось от кончика кнута.
Он при ударе обвивался вокруг ног и оставлял кровавые пунктиры на нежной
коже икр.

Берюрье мощно ударяет кулаком правой руки в ладонь левой.

-- Я дам вам один хороший совет, еще раз. Никогда не злитесь на
учителей и учительниц. Они знают свое дело. Если ваш малый приносит из школы
единицы, значит он заслужил их. Не уподобляйтесь тем скандальным типам,
которые после уроков спорят и лезут в драку с учителями из-за того, что те
не признают в их чаде гения. Не нужно силком заставлять работать ребенка и
даже ходить в школу, если у него нет желания. А уж если он ходит в школу,
дайте учителю полную свободу действий и не мешайте ему.

Прежде чем перейти к главе "Первое причастие", я хотел бы поговорить об
уважительном отношении детей к старикам. Не позволяйте им дурачиться над
ними, показывать им язык или таскать их за бороду, короче, изводить их. Если
вы проявите в этом вопросе слабость, это вам аукнется в будущем, и не
мудрено, если ваши дети будут прикладывать к вам руки. А между тем оплеуха
-- это не лосось, здесь нельзя плыть против течения.

Он срывает с головы шляпу и обмахивается ею, как веером. Потом
откупоривает вторую бутылку. Пока он пьет, дверь приоткрывается, и в нее
просовывается огненная физиономия Матиаса. Рыжий оглядывает аудиторию. Такое
впечатление, что он ищет меня. Я привстаю, чтобы обратить на себя его
внимание. Он замечает меня и энергичными жестами делает мне знаки выйти к
нему. Ну-ка! Ну-ка! Уж не случилось ли что-то наподобие Трафальгарского
сражения?

Долго не думая, я поднимаюсь и иду к выходу. Но преподаватель Берюрье
имеет на этот счет иное мнение и резко окликает меня.

-- Эй, Подснежник, кто вам разрешил выйти из класса?

-- Меня вызывает преподаватель пулевых отверстий, -- оправдываюсь я.

Толстяк, который еще не знает, что Матиас работает в этой школе,
взрывается:

-- Да что вы говорите! Это надо же, оказывается, в этой школе коллеги
позволяют себе вносить мастурбацию на моем уроке! Придется мне их тоже
поучить хорошим манерам.

Он, взбешенный, опережая меня, бросается к двери.

При виде Матиаса у него от изумления широко раскрываются глаза.

-- Почему, почему, -- заикаясь произносит Распухший. -- Ты здесь!

Друг Матиас делает еще более удивленный вид, и оба господина делятся
друг с другом новостями о своих новых назначениях.

Я, как воспитанный слушатель, ожидаю окончания взаимных поздравлений,
стоя в двух шагах позади Берюрье.

Обнаружив меня за своей спиной, Берюрье качает головой.

-- Так это он тебе нужен. Рыжий? -- обращается он с вопросом к своему
достопочтенному коллеге.

-- На два слова, если позволишь, -- отвечает Матиас.

Толстый с недовольной миной утвердительно кивает головой.

Он говорит "до завтра" своему рыжему товарищу, поворачивается и, прежде
чем подняться на эстраду, говорит мне прямо в лицо:

-- Послушай, Сан-А. Я пока не просекаю, что значит весь этот
шахер-махер, но у меня такая мысль, что здесь попахивает дерьмом. Если ты не
хочешь, чтобы я умер жестокой смертью от чрезмерного любопытства, приходи
сегодня вечером в мою конуру и объясни, в чем здесь дело.

Он с важным видом поднимается на эстраду, а я с идиотским видом остаюсь
на месте.

-- А я-то верил в силу своего преображения, -- вздыхаю я, чтобы скрыть
свое огорчение.

Но Матиасу не до смеха.

-- Что новенького? -- интересуюсь я.

Он морщится.

--Мне домой названивал целый день какой-то тип. Он сказал жене, что
позвонит еще, ровно в десять. Ей показалось, что у кего иностранный акцент и
резкий голос.

-- И от этого ты такой расстроенный! -- говорю я немного сбитый с толку
его паническим видом.

По-моему, вся эта история достала его до копчика, и он того и гляди
совсем потеряет рассудок от страха!

-- Меня больше всего беспокоит, -- шепчет Рыжий, -- что они принялись
за мою жену. А в ее положении...

Я его успокаиваю с раздражением в голосе.

-- Да никто за нее не принимается, идиот! Ведь они просто попросили
тебя к телефону, а это, насколько я знаю, нельзя назвать насильственными
действиями! Кроме того, ничто не подтверждает, что лицо, которое желает с
тобой поговорить, имеет дурные намерения. Напротив, его настойчивость
успокаивает меня. Кто будет целый день названивать человеку, которого они
уже дважды пытались отправить на тот свет!

Он соглашается с этими доводами.

-- Все же, -- вздыхает будущий папа, -- у меня, господин комиссар, есть
задняя мысль. И достаточно хорошо зная вас, я думаю, что она у вас тоже
есть, -- добавляет хитрец.

Я смотрю на свои золотые. Они показывают 9 часов 10 минут.

-- Сколько до тебя добираться, мэн?

-- Минут пятнадцать.

-- Хорошо. Я досижу до конца лекции, чтобы не вызывать подозрений, и
поедем к тебе.

Его сияющая физиономия расплывается в улыбке.

-- Какой вы хороший, господин комиссар.

Я прощаюсь с ним и возвращаюсь на свое место.

Его Высочество с упоением рассказывает о первом причастии. И изредка в
упор смотрит на меня. Своим презрением он хочет наказать меня. Он полон
решимости проучить меня за мою скрытность.

-- Господа! -- с пафосом взывает он, -- я снова ссылаюсь на мой
учебник, и вот что я читаю по поводу праздничного обеда по случаю первого
причастия.

Он прочищает голосовые связки и зачитывает:

"Скатерть и салфетки на столе должны быть белыми, посуда, хрусталь --
все белое. Цветовое убранство должно быть девственным и весенним: цветущие
ветки яблонь, черешни, боярышника.

Очень мило будет выглядеть на столе большой лебедь из белого фарфора,
спина которого сделана о виде кашпо. Туда вставляют ветку белой азалии.
Блюда тоже белые. Вот некоторые блюда, которые можно подавать к столу по
такому случаю: суп из устриц, редиска, рыба в белом соусе, курица в белом
соусе, творог и взбитые яйца".*

Уязвленный до глубины души, он отбрасывает в сторону свою книгу.

-- Вот здесь, ребятки, нельзя перегибать палку. Девственные тона
годятся только для рассказа "Ночное бдение в хижине", Многие
первопричастники еще до того, как забраться на алтарь, уже не раз забирались
на свою горничную или обследовали шахты для размещения ракет у приятельниц
маман. Если говорить обо мне, то я сводил своего Ваньку-Встаньку в цирк на
премьеру мирового масштаба ровно за неделю до причастия.