read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- А я не хочу, - сказал он, - ты ж меня недавно водила...
- Я что говорю?!
- Едете в Берлин? - спросил Штирлиц, поняв - до горькой теплоты в
груди - волнение женщины.
- Ich verstehe nicht. Mein Mann arbeitet in Berlin, ich fahre zu
ihm*... - ответила она заученно.
_______________
* "Не понимаю. Мой муж работает в Берлине, я еду к нему" (нем.).
- Чего ты фашисту сказала? - по-прежнему шепотом спросил мальчик, но
женщина, рванув его за руку, вывела в коридор.
"Сейчас достанется, бедненькому, - подумал Штирлиц, - с ним трудно,
как его проинструктируешь?"
В дверь постучали: буфетчик развозил по вагонам пиво, воду, сосиски и
шоколад.
- Шоколад, пожалуйста. Две плитки, - попросил Штирлиц.
- Кофе?
- Нет, благодарю вас.
- Бельгийские кексы?
- Покажите.
- Пожалуйста.
Обертка была красива, и Штирлиц купил две пачки.
Когда женщина с мальчиком вернулась, Штирлиц протянул малышу шоколад.
- Пожалуйста, - сказал он, - это тебе.
Мальчик вопросительно посмотрел на мать.
- Спасибо, - быстро ответила женщина, - он только что ел.
- Пожалуйста, - повторил Штирлиц, - это хороший шоколад. И кекс.
- Мам, а в "Докторе Мамлоке" такие же фашисты были? - спросил
мальчик, завороженно глядя на шоколад.
Женщина больно сжала его маленькую руку, и мальчик заплакал.
- Вот, вы лучше угощайтесь, - громко заговорила она, считая, видимо,
что чем громче она будет говорить, тем понятнее будет иностранцу, и стала
суетливо разворачивать снедь, завернутую в трескучую, шершавую, русскую
оберточную бумагу. - Чем богаты, тем и рады.
Она положила на бумажную салфетку крутые яйца, сало, кусок черного
хлеба и половину круга копченой колбасы.
- Спасибо, - ответил Штирлиц и впервые за много лет ощутил запах
дома: черный хлеб пекут только в России - заварной, бородинский, с тмином,
с прижаристой коричневой корочкой снизу и с черной, пригоревшей - поверху.
Он отрезал кусок черного хлеба и начал медленно есть его, откусывая по
маленькому кусочку, как дорогое лакомство.
- Нравится? - удивленно спросила женщина.
Штирлиц должен был сыграть непонимание; он обязан был жить по легенде
человека, не знающего русского языка, но он не стал играть непонимание, а
молча кивнул головой.
- Мам, а Витька говорил, что у Гитлера один глаз фарфоровый, а нога
костяная...
Женщина снова сжала руку мальчику, и он закричал:
- Больно же! Ну чего я сделал-то, чего?!
Штирлиц хотел погладить малыша по голове, но тот отшатнулся от его
руки и прижался к матери, и та испуганно - не смогла скрыть - обняла его,
словно защищая от прикосновения немецкого офицера в черной форме.

Вернувшись тогда в Берлин, Штирлиц поехал к себе домой, достал из
бара бутылку можжевеловой водки, налил полный стакан и выпил - медленно,
словно бы вбирая в себя этот тяжелый, с лесным запахом, крепкий, нелюбимый
им напиток.
"Как же хорошо, что этот малыш так ненавидит фашиста! - подумал
Штирлиц. - Как хорошо, что в глазах у него столько неприязни и страха!
Только б дома не успокоились, только б не верили моим здешним шефам...
Неужели верят, а?"
Он налил себе еще один стакан можжевеловой водки и подумал: "Этот
стакан я выпью за малыша. Я выпью за него этот стакан водки, которую
приходится хлестать только потому, что ее любит Гейдрих, а я должен всегда
делать то, что может понравиться группенфюреру. Я выпью за маленького
человека, который не научился еще скрывать ненависть к фашисту Штирлицу.
Спасибо тебе, человечек. Пожалуйста, всегда ненавидь меня так, как ты меня
сейчас ненавидишь. Страх в тебе пройдет: возраст должен убивать страх,
иначе люди выродились бы в зайцев... Только, пожалуйста, не считай меня
своим союзником - даже временно. Считай, что ты пока не воюешь со мной -
этого хватит. Будь здоров, малыш, спасибо тебе!"

Каждому человеку отпущена своя мера трудностей в жизни; преодоление
этих трудностей во многом и формирует характер. Чем тяжелее груз
ответственности, тем больше, естественно, приходится преодолевать
трудностей тому или иному человеку. Но особо трудно разведчику,
внедренному в стан врага, ибо его деятельность постоянно контролируется
Сциллой закона и Харибдой морали. Как совместить служение идее д о б р а
с работой в штаб-квартире з л а - разведке Гиммлера? Как, работая с
палачами, не стать палачом? Уступка хоть в мелочи, в самой незначительной
мелочи, нормам морали и закона наверняка перечеркнет все то реальное
добро, которое несет труд разведчика. Соучастие в злодействе - даже во имя
конечного торжества добра - невозможно, аморально и противозаконно.
Именно этот вопрос постоянно мучил Штирлица, ибо он отдавал себе
отчет в том, что, надевая черную форму СС - охранных отрядов партии
Гитлера, он автоматически становится членом "ордена преступников".
Он нашел для себя спасение, и спасение это было сокрыто в
з н а н и и. Окруженный людьми интеллектуально недостаточно развитыми,
хотя и обладавшими хитростью, изворотливостью, навыками быстрого мышления,
Штирлиц понял - в самом еще начале, - что спасением для него будут
з н а н и я, и Шелленберг действительно держал его за некую "свежую
голову" - редакционный термин применительно к политической разведке
оправдан и целесообразен. Шелленберг имел возможность убедиться, что
Штирлиц может доказательно разбить идею, выдвинутую МИДом или гестапо, то
есть его, Шелленберга, конкурентами. То, что он использовал Штирлица как
своего личного консультанта, позволило Штирлицу довольно ясно дать понять
помощнику Гейдриха, что ему интересно делать, а что в тягость, в чем он
силен, а в чем - значительно слабее других сослуживцев по шестому отделу
СД. Он был незаменим, когда речь шла о серьезной и долгосрочной
политической акции: знание английского, французского и японского языков,
личная картотека на ведущих разведчиков, дипломатов и военных, смелость и
широта мышления позволяли Штирлицу оказываться у самого начала работы. И,
безусловно, с самого начала акция Шелленберга находилась под контролем
советской разведки, и з л у противостояла п р а в д а.
Таким образом, именно з н а н и е помогло Штирлицу остаться человеком
морали и закона среди рабов и слепых исполнителей чужой злодейской воли.
Но это был очень тяжкий труд: все время все з н а т ь; все время быть в
состоянии подготовить справку, все время быть в состоянии ответить на все
вопросы Шелленберга и понять истинный смысл, сокрытый в этих его быстрых и
разных вопросах.
Чтобы смотреть на свое отражение в зеркале без содрогания, чтобы рука
не тянулась к пистолету - люди совестливые даже вынужденное свое
злодейство долго выносить не могут, - чтобы с радостью думать о победе и
знать, что встретишь ее как солдат, Штирлиц работал, когда другие
отдыхали, уезжая в горы, на рыбалку или на кабанью охоту за Дрезден. Когда
другие отдыхали, он работал в архивах и библиотеках, составлял досье,
раскладывал по аккуратным папочкам вырезки, и это спасало его от практики
каждодневной работы СД - его ценили за самостоятельность мышления и за то,
что он экономит для всех время: можно не лезть за справками - Штирлиц
знает; если говорит, то он знает.
"Много будешь знать - рано состаришься".
Он много знал. Он состарился в тридцать один год. Он чувствовал себя
древним и больным стариком. Только он не имел права умирать до тех пор,
пока жил нацизм. Он обязан был смеяться, делать утомительную гимнастику,
говорить ворчливые колкости начальству, пить любимые вина Гейдриха, не
спать ночами, побеждать на теннисных кортах, нравиться женщинам, учить
арабский язык - словом, он обязан был работать. По законам морали. И никак
иначе.

"Москва, ТАСС, принято по телефону стенографисткой М. В. Тюриной
в 22.20 из Белграда.
Выполняя ваше повторное указание, взял билет на послезавтра -
другой возможности не было. Всем этим удивлен. Костюков лежит в
больнице.
Передаю последнее сообщение, завтра должен закончить с визовыми
формальностями: венгры в визе отказали, ехать придется через
Болгарию, хотя консульский отдел не убежден, что я получу визу гам.
Будут запрашивать Берлин, чтобы ехать через Вену. Подтвердите ваше
"добро".
Ситуация в Белграде, судя по глубинным процессам, происходящим
здесь, крайне сложная. Местная пресса по-прежнему хранит молчание,
отводя большую часть места на газетных полосах сообщениям с фронтов в
Африке, последним футбольным матчам, кинокартинам и премьерам в
театрах.
Впрочем, впервые за последние дни здесь была опубликована
небольшая статья в "Обзоре" о том, что собираются проводить в
ближайшие месяцы деятели местного немецкого культурбунда, - фестиваль



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [ 23 ] 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.