Колоссянам, он уже требует: "Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас
философиею и пустым обольщением по преданию человеческому, по стихиям мира,
а не по Христу..." Не отсюда ли надо отсчитывать идею монополии на
единственную правду? Не в этом ли пассаже сокрыт будущий запрет на диспут,
соревнование разных точек зрения, на мысль, наконец?! Разве Павел свободен
от политики, когда он обращается к пастве со словами: "Рабы, во всем
повинуйтесь господам вашим во плоти, не в глазах только служа им, как
человекоугодники, но в простоте сердца, боясь Бога..."
грустно:
политики и экономики... Да, да, это так... По-моему, кстати, Власов отмечал
для себя пассажи, примирявшие идеологию, которую он исповедовал в рейхе, с
определенными фразами Великой Книги... У меня отобрали очки, руки устают
держать книгу в метре от глаз, трясутся... У вас зрение хорошее?
как полгода... Полная потеря зрения... Правый -- абсолютен... Читаю без
очков... Стараюсь заучить всю Библию наизусть -- кто знает, что меня ждет
через мгновение?
кацавеечку, вспомнил, как старик неловко шагал на лыжах по весеннему снегу,
перебираясь в Швейцарию, насвязь с его, Штирлица, Центром, вспомнил, как тот
бранил француженку Эдит Пиаф: "Какое падение нравов, это не музыка, только
Бах вечен"; почувствовал, как кровь прилила к щекам (неужели я сейчас
покраснел?); заново услыхав запись разговора Шлага с его, Штирлица,
провокатором Клаусом, когда пастор недоумевающе, с обидой в голосе,
спрашивал: "Разве можно проецировать прекрасную библейскую притчу на
национал-социалистическое государство? Это подобно тому, как логарифмической
линейкой забивать гвозди"; представил себе лицо провокатора, который
ликующе-позволительно издевался: "А что же вы, пастырь божий, молчите, когда
вокруг вас творится зло, когда нацисты жгут невинных в печах?! Где ваша
Христова правда?!" Эти видения пронеслись у него перед глазами, и он вдруг
почувствовал себя в своем доме под Бабельсбергом, даже запахи ощутил --
каминного дымка, жареного кофе и сухой кельнской воды в ванной комнате.
каким был? Неужели ты тогда жил без сомнений и тягостных раздумий о судьбе
твоей страны, о трагедии, которая на нее обрушилась?
ты убежден в том, что обязан сделать все, чтобы уничтожить нацизм, ты не
имел права на сомнения, война исключает любую форму сомнений, долг
становится самодовлеющей формулой духа... Ой ли? Ведь так отвечал Гудериан в
Нюрнберге... Да, но Гитлер никого, кроме группы Рэма и Штрассера, не
расстрелял, он не убивал своих; пара тысяч -- не в счет; дал убить Гейдриха,
убедившись в том, что он не свой -- в жилах течет еврейская кровь деда... А
в Испании? Я и тогда ни в чем не сомневался? Да, я гнал сомнения, потому что
видел франкизм как "советник РСХА" изнутри, во всем его ужасе... Но ты ведь
знал, что наши дрались против троцкистских бригад ПОУМ, которые стояли
насмерть против фашистов и сражались отменно, до последнего патрона? Ты что,
не читал сводок Франко о том, как яростно сражались троцкисты? Не видел, как
они гордо держались на допросах и шли на расстрел с криками: "Да здравствует
коммунизм! Да здравствует Четвертый Интернационал! Смерть фашизму! Но
пасаран!"
в жизни услыхал в себе мольбу: "Господи, прости меня, прости!" И, моля
прощения себе, он видел лица Сашеньки и Саньки, Гриши Сыроежкина, Станислава
Уншлихта, Михаила Кедрова, Гриши Беленького, Артура Артузова, Яна Берзиня...
А Лев Борисович? А Бухарин? Кольцов? Радек? Крестинский?
"я отплачу за зло"; предоставь Господу, и он сохранит тебя..."
сейчас стали нормальными, отпустило?
неужели откажешься от обреченных на убиение?"
у меня "поглавная метода"...
подрагивая, строки, нашел притчу номер одиннадцать. Следом было напечатано:
"Скажешь ли: "вот, мы не знали этого?" А Испытующий сердца разве не знает?
Наблюдающий над душою твоею знает это и воздаст человеку по делам его..."
американская революция сражалась против англо-французских колонизаторов
вместе с церковью? Священники там были подвижниками идеи "свободы и
равенства", а французы, громя Бастилию, гонялись за аббатами с веревками,
распевая песни Беранже про то, что последнего короля надо повесить вместе с
последним попом... Отчего в пятом году наши люди шли за Га-поном? А в
семнадцатом восстали против церкви так же яростно, как и против
самодержавия? Только ли потому, что Бурцев разоблачил Гапона, которого
завербовала охранка? Или оттого, что наша церковь, ее пастыри всегда шли с
властью рука об руку? И звали к повиновению даже тогда, когда здравый смысл
подсказывал: зовите паству к противостоянию государевой неправде, которая
влечет страну в пропасть. Ведь если бы церковь объединилась с Гучковым,
Путиловым, Милюковым, Родзянко, февральского взрыва могло б и не быть... А
они поддерживали малограмотных фанатиков "великорусской идеи"... Если бы не
женщины, выстоявшие три дня в пуржистых очередях за хлебом, пошли в центр
города, а мудрые и независимые священники повели за собою паству, кто знает,
как бы повернулась история?!"
сделал головокружительную, как и все те, на кого поставили за год до начала
Большого Террора аппаратчики Маленкова.
смысла.
по-настоящему не знал никто.
словам, которые произносил днем: каждому находил свои, единственно нужные,
спроецированные в Историю; иногда он ломал собеседника, порою подстраивался
к нему, очаровывая; изредка готовился загодя, писал черновики, особенно
когда встречался с писателями, зная, что это уйдет в Память -- будущее
Евангелие от Иосифа; с людьми академической науки встреч избегал, понимая
свою неподготовленность, зато часто приглашал авиаконструкторов -- практики,
живут реальностью, а не таинством формул.
так не логично и бесстрашно, как школа трактовки слов и мыслей, заложенных в
догматах церкви. Действительно, наука после поражения Святой инквизиции
теснила религию по всем направлениям, опровергала святые изначалия, доказав
вращение Земли вокруг Солнца, навязав человечеству электричество, выдвинув
теорию тяготения, а затем -- относительности, подняв человека в небо и
научившись передавать голос на расстояние в тысячи километров. Надо было
обойти все эти новшества, ранее караемые смертью фанатичными инквизиторами;
необходимо было придумать объяснения случившемуся, сложить легенды о
чудесном Прошлом; русские люди сказки любят, поменять бы только
Иванушку-Дурачка на Ивана-Умницу, как можно было разрешить такое
самоуничижение?! Надо уметь породить в пастве сомнения во всем новом,
подчинив себе этим простолюдинов, а ведь их -- тьма; мыслителей -- единицы;
примат массы очевиден...
умерщвление ленинской Памяти, подмена Значимостей и, наконец, создание
Державы, послушной лишь его Мысли и Слову,
отстраненной, сострадательной жалостью, долей зависти и некоторым
презрением.
принуждение на производстве и в селе малорезультативно, успеха в деле
прогресса достигают лишь инициативные, сытые и свободные люди, Сталин,
изучая статистические таблицы, приготовленные Молотовым и Кагановичем
специально для него, видел, что справный "бухаринский" мужик и городской
кооператор все более выходят из-под контроля отделов, секторов и управлений,
делаясь независимой, производящей силой. Пройдет пара лет, и они,
кооператоры, нэпманы и мужики, реально ощутят свою общественную значимость,
поскольку именно они подняли страну из голода и разрухи, а это гибельно для
аппарата диктатуры; столь же гибельно и то, что рабочие, трудящиеся на
концессионных предприятиях, на фабриках и в мастерских, построенных на
принципах ленинской новой экономической политики, зарабатывали значительно
больше, чем заводской пролетариат, подчиненный наркоматам; пошли разговоры
-- "власть не умеет править, обюрократилась, прав был Троцкий..."
Ленина, сосредоточившись на одном лишь вопросе -- кадровом.
кадров", слова "все наши планы -- говно" вычеркнул; он, Пророк, не позволит
низвести Ульянова до уровня простого человека; и так Ленин слишком часто
снисходил. Сейчас новое время, русскими следует править иначе, являя себя;