read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Колоссянам, он уже требует: "Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас
философиею и пустым обольщением по преданию человеческому, по стихиям мира,
а не по Христу..." Не отсюда ли надо отсчитывать идею монополии на
единственную правду? Не в этом ли пассаже сокрыт будущий запрет на диспут,
соревнование разных точек зрения, на мысль, наконец?! Разве Павел свободен
от политики, когда он обращается к пастве со словами: "Рабы, во всем
повинуйтесь господам вашим во плоти, не в глазах только служа им, как
человекоугодники, но в простоте сердца, боясь Бога..."
-- Вы католик? -- спросил Валленберг. Исаев долго молчал, ответил
грустно:
-- До недавнего времени я искал в Библии ответы на вопросы истории,
политики и экономики... Да, да, это так... По-моему, кстати, Власов отмечал
для себя пассажи, примирявшие идеологию, которую он исповедовал в рейхе, с
определенными фразами Великой Книги... У меня отобрали очки, руки устают
держать книгу в метре от глаз, трясутся... У вас зрение хорошее?
-- Левый глаз теперь совсем не видит, -- ответил Валленберг сухо. -- Уже
как полгода... Полная потеря зрения... Правый -- абсолютен... Читаю без
очков... Стараюсь заучить всю Библию наизусть -- кто знает, что меня ждет
через мгновение?
Исаев вспомнил пастора Шлага, его лицо, маленькую, не по росту,
кацавеечку, вспомнил, как старик неловко шагал на лыжах по весеннему снегу,
перебираясь в Швейцарию, насвязь с его, Штирлица, Центром, вспомнил, как тот
бранил француженку Эдит Пиаф: "Какое падение нравов, это не музыка, только
Бах вечен"; почувствовал, как кровь прилила к щекам (неужели я сейчас
покраснел?); заново услыхав запись разговора Шлага с его, Штирлица,
провокатором Клаусом, когда пастор недоумевающе, с обидой в голосе,
спрашивал: "Разве можно проецировать прекрасную библейскую притчу на
национал-социалистическое государство? Это подобно тому, как логарифмической
линейкой забивать гвозди"; представил себе лицо провокатора, который
ликующе-позволительно издевался: "А что же вы, пастырь божий, молчите, когда
вокруг вас творится зло, когда нацисты жгут невинных в печах?! Где ваша
Христова правда?!" Эти видения пронеслись у него перед глазами, и он вдруг
почувствовал себя в своем доме под Бабельсбергом, даже запахи ощутил --
каминного дымка, жареного кофе и сухой кельнской воды в ванной комнате.
Неужели это было, спросил он себя. Неужели ты действительно был таким,
каким был? Неужели ты тогда жил без сомнений и тягостных раздумий о судьбе
твоей страны, о трагедии, которая на нее обрушилась?
Да, ответил он себе, я жил тогда именно так, я был весь в борьбе, а если
ты убежден в том, что обязан сделать все, чтобы уничтожить нацизм, ты не
имел права на сомнения, война исключает любую форму сомнений, долг
становится самодовлеющей формулой духа... Ой ли? Ведь так отвечал Гудериан в
Нюрнберге... Да, но Гитлер никого, кроме группы Рэма и Штрассера, не
расстрелял, он не убивал своих; пара тысяч -- не в счет; дал убить Гейдриха,
убедившись в том, что он не свой -- в жилах течет еврейская кровь деда... А
в Испании? Я и тогда ни в чем не сомневался? Да, я гнал сомнения, потому что
видел франкизм как "советник РСХА" изнутри, во всем его ужасе... Но ты ведь
знал, что наши дрались против троцкистских бригад ПОУМ, которые стояли
насмерть против фашистов и сражались отменно, до последнего патрона? Ты что,
не читал сводок Франко о том, как яростно сражались троцкисты? Не видел, как
они гордо держались на допросах и шли на расстрел с криками: "Да здравствует
коммунизм! Да здравствует Четвертый Интернационал! Смерть фашизму! Но
пасаран!"
Ох, не надо, не надо об этом, взмолился он и неожиданно для себя впервые
в жизни услыхал в себе мольбу: "Господи, прости меня, прости!" И, моля
прощения себе, он видел лица Сашеньки и Саньки, Гриши Сыроежкина, Станислава
Уншлихта, Михаила Кедрова, Гриши Беленького, Артура Артузова, Яна Берзиня...
А Лев Борисович? А Бухарин? Кольцов? Радек? Крестинский?
-- Вы себя дурно чувствуете? -- спросил Валленберг.
-- Нет, отнюдь...
-- Очень побледнели...
-- Бывает, -- ответил Исаев. -- Пройдет,.. Как это в Притчах? "Не говори:
"я отплачу за зло"; предоставь Господу, и он сохранит тебя..."
Валленберг несколько раз быстро глянул на Исаева:
-- Вам легче, по ушам вижу... Они у вас какое-то мгновение были желтыми,
сейчас стали нормальными, отпустило?
-- Да.
-- Поэтому я вам отвечу другой притчей: "Спасай взятых на смерть, и
неужели откажешься от обреченных на убиение?"
Исаев снова почувствовал, как похолодели пальцы и замолотило сердце:
-- Не помните, на какой это странице?
-- Или в двадцать третьей, или в двадцать пятой главе, страницу не помню,
у меня "поглавная метода"...
Исаев отставил книгу от глаз еще дальше, чтобы не так сличались,
подрагивая, строки, нашел притчу номер одиннадцать. Следом было напечатано:
"Скажешь ли: "вот, мы не знали этого?" А Испытующий сердца разве не знает?
Наблюдающий над душою твоею знает это и воздаст человеку по делам его..."
Вслушиваясь в прекрасную музыку слов, Исаев спросил себя: "Но почему же
американская революция сражалась против англо-французских колонизаторов
вместе с церковью? Священники там были подвижниками идеи "свободы и
равенства", а французы, громя Бастилию, гонялись за аббатами с веревками,
распевая песни Беранже про то, что последнего короля надо повесить вместе с
последним попом... Отчего в пятом году наши люди шли за Га-поном? А в
семнадцатом восстали против церкви так же яростно, как и против
самодержавия? Только ли потому, что Бурцев разоблачил Гапона, которого
завербовала охранка? Или оттого, что наша церковь, ее пастыри всегда шли с
властью рука об руку? И звали к повиновению даже тогда, когда здравый смысл
подсказывал: зовите паству к противостоянию государевой неправде, которая
влечет страну в пропасть. Ведь если бы церковь объединилась с Гучковым,
Путиловым, Милюковым, Родзянко, февральского взрыва могло б и не быть... А
они поддерживали малограмотных фанатиков "великорусской идеи"... Если бы не
женщины, выстоявшие три дня в пуржистых очередях за хлебом, пошли в центр
города, а мудрые и независимые священники повели за собою паству, кто знает,
как бы повернулась история?!"
12
Виктор Абакумов, министр государственной безопасности СССР, карьеру
сделал головокружительную, как и все те, на кого поставили за год до начала
Большого Террора аппаратчики Маленкова.
Казалось бы, его восхождение было случайным, вне логики и здравого
смысла.
Однако же так могло показаться лишь тем, кто не знал Сталина, а его
по-настоящему не знал никто.
Порою и сам Сталин во время тяжкой бессонницы поражался себе и тем
словам, которые произносил днем: каждому находил свои, единственно нужные,
спроецированные в Историю; иногда он ломал собеседника, порою подстраивался
к нему, очаровывая; изредка готовился загодя, писал черновики, особенно
когда встречался с писателями, зная, что это уйдет в Память -- будущее
Евангелие от Иосифа; с людьми академической науки встреч избегал, понимая
свою неподготовленность, зато часто приглашал авиаконструкторов -- практики,
живут реальностью, а не таинством формул.
Он благодарил судьбу за то, что получил теологическое образование: ничто
так не логично и бесстрашно, как школа трактовки слов и мыслей, заложенных в
догматах церкви. Действительно, наука после поражения Святой инквизиции
теснила религию по всем направлениям, опровергала святые изначалия, доказав
вращение Земли вокруг Солнца, навязав человечеству электричество, выдвинув
теорию тяготения, а затем -- относительности, подняв человека в небо и
научившись передавать голос на расстояние в тысячи километров. Надо было
обойти все эти новшества, ранее караемые смертью фанатичными инквизиторами;
необходимо было придумать объяснения случившемуся, сложить легенды о
чудесном Прошлом; русские люди сказки любят, поменять бы только
Иванушку-Дурачка на Ивана-Умницу, как можно было разрешить такое
самоуничижение?! Надо уметь породить в пастве сомнения во всем новом,
подчинив себе этим простолюдинов, а ведь их -- тьма; мыслителей -- единицы;
примат массы очевиден...
Сталин не смел признаться себе в том, "что главной задачей его жизни было
умерщвление ленинской Памяти, подмена Значимостей и, наконец, создание
Державы, послушной лишь его Мысли и Слову,
Он не смел признаться себе и в том, что относился к русскому народу с
отстраненной, сострадательной жалостью, долей зависти и некоторым
презрением.
Поддавшись в свое время блеску и напору Бухарина, утверждавшего, что
принуждение на производстве и в селе малорезультативно, успеха в деле
прогресса достигают лишь инициативные, сытые и свободные люди, Сталин,
изучая статистические таблицы, приготовленные Молотовым и Кагановичем
специально для него, видел, что справный "бухаринский" мужик и городской
кооператор все более выходят из-под контроля отделов, секторов и управлений,
делаясь независимой, производящей силой. Пройдет пара лет, и они,
кооператоры, нэпманы и мужики, реально ощутят свою общественную значимость,
поскольку именно они подняли страну из голода и разрухи, а это гибельно для
аппарата диктатуры; столь же гибельно и то, что рабочие, трудящиеся на
концессионных предприятиях, на фабриках и в мастерских, построенных на
принципах ленинской новой экономической политики, зарабатывали значительно
больше, чем заводской пролетариат, подчиненный наркоматам; пошли разговоры
-- "власть не умеет править, обюрократилась, прав был Троцкий..."
Сталин поручил Мехлису и Товстухе, своему мозговому штабу, перелопатить
Ленина, сосредоточившись на одном лишь вопросе -- кадровом.
Выдернул одну фразу Старика из его письма Цюрупе: "Главное -- подбор
кадров", слова "все наши планы -- говно" вычеркнул; он, Пророк, не позволит
низвести Ульянова до уровня простого человека; и так Ленин слишком часто
снисходил. Сейчас новое время, русскими следует править иначе, являя себя;



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [ 23 ] 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.