Чтение 23–й страницы книги ~Сын Тарзана~

планы. Мериэм все еще сопротивлялась. Мальбин наносил ей удар за ударом.
Когда Иенсен с криком ворвался в палатку, Мальбин оставил свою жертву,
быстро повернулся к взбешенному товарищу и выхватил револьвер из кобуры.
Иенсен отступал, тоже вытаскивая револьвер. Оба выстрелили одновременно.
Иенсен остановился и выронил револьвер. Мальбин всадил одну за другой еще
две пули в тело своего друга. Мериэм, смотревшая с ужасом на эту сцену, была
поражена живучестью Иенсена: его глаза закрылись, голова опустилась на
грудь, но он все еще стоял на ногах и дико рычал. Мальбин продолжал
стрелять; только после четвертой пули Иенсен покачнулся и упал лицом вниз.
Мальбин подошел к нему и с отвратительным ругательством ударил ногой
безжизненное тело. Затем он вернулся к Мериэм. Он снова схватил ее, но в эту
минуту полог палатки бесшумно отвернулся, и на пороге появился высокий белый
человек. Ни Мериэм, ни Мальбин не заметили его. Мальбин стоял спиной к
незнакомцу и заслонял его от Мериэм.

Вошедший быстро шагнул вперед, переступив через тело Иенсена. Тяжелая
рука опустилась Мальбину на плечо. Он обернулся и увидел перед собой
высокого черноволосого мужчину, с серыми глазами, одетого в хаки, с
пробковым шлемом на голове. Мальбин снова схватился за револьвер. Но его
противник оказался проворнее: в одно мгновение револьвер был выбит у него из
рук и отлетел далеко в сторону.

-- Что это значит? -- обратился он к Мериэм, но она не поняла его. Она
покачала головой и ответила по-арабски. Незнакомец повторил свой вопрос на
ее родном языке.

-- Эти люди увели меня от моего Корака! -- ответила девочка. -- Один из
них, вот этот, очень скверно обращался со мной. Второй, которого он только
что убил, хотел помешать ему. Они оба -- дурные люди; но вот этот гораздо
хуже того. Если бы мой Корак был здесь, он убил бы его. Ты, должно быть, не
такой же, как они, если ты его не убиваешь.

Незнакомец улыбнулся.

-- Да, его следовало бы пристрелить, -- сказал он. -- Он, несомненно,
заслуживает того. Когда-нибудь я убью его, только не сейчас. Но я
позабочусь, чтобы он никогда больше не обижал тебя.

-- Ты заслужил смерть, -- сказал незнакомец Мальбину, -- но я не судья.
Я знаю вас обоих и знаю, что вы за птицы. У тебя и у твоего друга здесь
самая постыдная слава. Ты нам не ко двору, убирайся! На этот раз я тебя
отпускаю; но не смей больше возвращаться в эти края, иначе я возьму на себя
роль правосудия. Понял?

Мальбин пришел в бессильную ярость, изрыгая проклятья и награждая
своего противника самыми нелестными прозвищами. Но тот, схватив его за
шиворот, так основательно встряхнул его, что у негодяя застучали зубы.
Сведущие люди говорят, что из всех телесных наказаний, не причиняющих
человеку увечья, эта добрая старая встряска есть самая мучительная кара.
Такую-то встряску и задал теперь незнакомец Мальбину.

-- А теперь убирайся-ка поскорее отсюда! -- крикнул он. -- В другой раз
будешь знать, с кем имеешь дело!

И он шепнул Мальбину свое имя; едва только негодяй услыхал это имя, его
лицо побледнело и вытянулось, и он вдруг присмирел.

Это имя подействовало на него сильнее, чем десяток ударов кулаком.

После этого незнакомец дал шведу такого пинка, что тот стрелой вылетел
из палатки и растянулся за десять шагов на траве.

-- А теперь, -- сказал незнакомец, обращаясь к Мериэм, -- не знаешь ли,
где находится ключ от этой штучки, которая у тебя на шее?

Девушка показала пальцем на мертвого Иенсена.

-- Ключ был у него, -- сказала она. -- Он всегда носил этот ключ при
себе.

Незнакомец наклонился над трупом и, обыскав платье Иенсена, нашел ключ
в одном из карманов. Еще минуту -- и Мериэм была на свободе.

-- Ты отпустишь меня к моему Кораку? -- спросила она.

-- Я помогу тебе вернуться к твоему народу, -- ответил он. -- Откуда
ты? Где твое селение?

Он с удивлением смотрел на ее странный, варварский наряд. Он считал ее
арабской девушкой, потому что она говорила по-арабски, но он никогда не
видел, чтобы арабские женщины одевались так странно.

-- Какого ты племени? Кто этот Корак? -- снова спросил он.

-- Корак? Корак -- обезьяна. У меня нет другой родни. Мы с Кораком
живем одни в джунглях, с тех пор, как Акут стал царем обезьян. Мой Корак
должен был быть царем, но он не хотел.

Незнакомец с удивлением смотрел на нее.

-- Ты говоришь, что Корак -- обезьяна. А кто же ты?

-- Я -- Мериэм. Я -- тоже обезьяна.

-- Гм! -- сказал незнакомец и не прибавил ни слова. Но по его глазам,
которые с жалостью смотрели на девочку, можно было отчасти понять, что он
думал. Он подошел к ней и коснулся рукой ее лба. Она отскочила назад с диким
рычаньем. Он улыбнулся.

-- Не бойся меня, -- сказал он. -- Я тебя не обижу. Я только хочу
узнать, здорова ли ты, нет ли у тебя жара. Если ты здорова, мы вместе пойдем
искать Корака.

Мериэм взглянула в его проницательные серые глаза. Она увидела в них
доброту и благородство и позволила ему положить ладонь к ней на лоб и
пощупать ее пульс. Она казалась вполне здоровой.

-- Давно ли ты стала обезьяной? -- спросил человек.

-- Я была тогда совсем маленькой девочкой, много, много лет тому назад.
Корак пришел и отнял меня у отца, который бил меня. С тех пор я и жила на
деревьях с Кораком и Акутом.

-- Где же в джунглях живет Корак? -- спросил незнакомец.

Мериэм сделала широкий жест рукой, который указывал, по крайней мере,
на половину Африки.

-- Могла бы ты найти дорогу к нему?

-- Я не знаю, -- ответила она, -- но он найдет дорогу ко мне.

-- Я придумал! -- сказал незнакомец. -- Я живу недалеко отсюда. Я
возьму тебя к себе, и моя жена будет о тебе заботиться, пока мы не найдем
Корака или... пока Корак не найдет нас. Если он может найти тебя здесь, он
найдет тебя и в моей деревне. Неправда ли?

Незнакомец оставался в палатке, пока Мальбин и его отряд не скрылись в
джунглях. Мериэм покорно стояла рядом с ним, прижимая тонкой загорелой
ручкой свою милую Джику к груди. Они беседовали. Незнакомец удивлялся, с
каким трудом и напряжением девочка говорит по-арабски; он приписывал это ее
умственной неразвитости. Ведь он не мог знать, что уже много лет она не
говорила ни одного слова на человеческих языках; впрочем, была еще одна
причина, почему она с трудом говорила на языке шейха; но об этой причине она
и сама не подозревала.

Он пробовал уговорить ее поселиться у него в деревне, т. е. в дуаре,
по-арабски; но она умоляла его немедленно отправиться на поиски Корака. Он
считал все ее россказни бредом и решил, в крайнем случае, взять ее к себе
силой, но не оставлять в этой дикой местности во власти болезненных
галлюцинаций. Но, как умный человек, он хотел сначала успокоить ее, а потом
настоять на своем. Он согласился идти искать Корака и направился с ней, как
она хотела, к югу, хотя путь к его жилищу лежал на восток.

Мало-помалу он незаметно сворачивал к востоку. Девочка доверчиво шла за
ним, не замечая его хитрости. Сначала она доверяла ему только по инстинкту:
она чувствовала, что этот большой Тармангани не хочет ее обидеть. Но, когда
прошло несколько дней, и она увидела, что доброта и внимательность его к ней
не уменьшаются, она стала сравнивать его с Кораком и привязалась к нему.
Впрочем, верность ее Кораку ни на минуту не ослабевала.

Четыре дня были они в пути и на пятый день пришли к большой поляне.
Вдали девочка увидела возделанные поля и несколько строений. Она
остановилась и с удивлением озиралась по сторонам, как бы собираясь бежать
назад.

-- Где мы? -- спросила она.

-- Мы не нашли Корака, -- ответил незнакомец, -- а так как путь наш
лежал мимо моего дуара, я решил зайти сюда отдохнуть. Ты останешься пока
здесь с моей женой, а за это время мои люди разыщут твою обезьяну, или она
разыщет тебя. Тебе будет хорошо у меня, малютка; никто тебя не обидит, и ты
будешь вполне счастлива.

-- Я боюсь, бвана, -- сказала девочка, -- в твоем дуаре меня будут
бить, как в дуаре у шейха, моего отца. Позволь мне вернуться в джунгли. Там
Корак найдет меня. Ему не придет в голову искать меня в дуаре белого
человека.

-- Никто не будет бить тебя, дитя, -- ответил белый человек. -- Разве я
тебя бил? А там все -- мое. С тобой будут хорошо обращаться. У нас никого не
бьют. Жена моя будет очень рада тебе. Я пошлю своих людей в джунгли, и они
отыщут Корака.

Девушка покачала головой.

-- Им не привести его к тебе. Он убьет их, потому что люди всегда
старались убить его. Я боюсь. Отпусти меня, бвана.

-- Ты не знаешь дороги в родные края, ты заблудишься. Львы и леопарды
растерзают тебя в первую же ночь, и Корак уже никогда не найдет тебя. Лучше
останься у нас. Разве я не спас тебя от скверного человека? Ты у меня в
долгу. Так останься же у нас хоть на несколько дней. Ведь ты -- маленькая
слабая девочка, и было бы очень жестоко оставлять тебя одну в джунглях.

Мериэм засмеялась.

-- Джунгли -- это мои отец и мать, -- сказала она. -- Они были добрее
ко мне, чем люди. Я не боюсь джунглей. Я не боюсь ни льва, ни леопарда.
Когда лев прыгнет на меня, тогда я испугаюсь. Но глупо бояться льва раньше,
чем он прыгнет на тебя. Я не боюсь льва. Он большой и шумный. Я услышу и
увижу его, я почувствую его запах и успею убежать на дерево. Я не боюсь
джунглей, я люблю их. Я лучше хотела бы умереть, чем покинуть их навсегда.
Но твой дуар так близко к джунглям. Ты был добр ко мне. Я пойду с тобой и
останусь у тебя, пока мой Корак не придет ко мне.

-- Отлично, -- сказал незнакомец, и они пошли по цветущей степи к