Чтение 23–й страницы книги ~Конец детства~

на дно морское. На всей Земле нет такого места, где наука и технология
не могли бы создать самое удобное жилище тому, кого уж очень туда
потянет.

Иные особенно экзотические уголки дают пищу немногим волнующим
сообщениям в газетах. Даже в самом упорядоченном обществе не миновать
изредка несчастных случаев. Быть может, это добрый знак - что иные
смельчаки готовы рискнуть, а то и погибнуть, лишь бы устроить себе
уютную виллу под самой макушкой Эвереста или полюбоваться видом сквозь
струи водопада Виктория. А потому каждый раз кого-нибудь откуда-нибудь
вызволяют. Это стало своего рода игрой, чуть ли не спортом для всей
планеты.

Всякий может потакать своим прихотям, ведь на это хватает и
времени, и денег. Когда упразднены были армии, человечество разом стало
почти вдвое богаче, а возросшая производительность довершила дело. И
просто смешно сравнивать жизненный уровень человека XXI века с тем, как
жилось кому-либо из его предков. Все необходимое стоит ничтожно мало и
дается людям даром, как прежде государство предоставляло им бесплатно
дороги, воду, уличное освещение и канализацию. Можно поехать куда
вздумается, лакомиться самыми изысканными яствами и не платить за это ни
гроша. Право на это ты заслужил, потому что и сам работаешь для общего
блага.

Находятся, конечно, и трутни, но людей, у которых хватало бы силы
воли на жизнь совершенно праздную, куда меньше, чем думают. А обществу
несравненно легче прокормить таких паразитов, чем содержать армию
контролеров на транспорте, продавцов, кассиров и всех прочих, кто, если
рассуждать с точки зрения мирового хозяйства, только тем бы и занимался,
что переписывал бы всякую всячину из одного гроссбуха в другой.

Подсчитано, что почти четверть своих сил человечество отдает разным
видам спорта - от такого сидячего, как шахматы, до смертельно опасного
вроде планирующих перелетов на лыжах через горные долины. Это привело к
разным непредвиденным последствиям, так, исчез профессиональный спорт:
слишком много оказалось блистательных спортсменов-любителей, и при новых
экономических условиях прежняя система безнадежно устарела.

После спорта важнейшей областью приложения сил стали всевозможные
виды развлечений. В прошлом больше ста лет очень многие верили, что
главное место на Земле - Голливуд. Теперь они могли бы утверждать это с
гораздо большим основанием, но, безусловно, львиную долю фильмов 2050
года в 1950-м сочли бы чересчур мудреной и попросту не поняли.
Как-никак, прогресс: не всем теперь командует касса.

Но среди несчетных забав и развлечений на планете, которая, похоже,
готова превратиться в одну огромную площадку для игр, иные люди все еще
находят время опять и опять задаваться извечным вопросом, на который нет
ответа:

¶ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?§

¶11§

Ян прислонился к зверю, уперся ладонями в шершавую, точно древесная
кора, кожу. Оглядел громадные бивни, круто изогнутый хобот - искусный
таксидермист увековечил слона в позе то ли воинственной, то ли
радостной. Любопытно, какие не менее странные существа с каких неведомых
планет станут однажды разглядывать этого выходца с Земли?

- Много еще зверья ты послал Сверхправителям?- спросил он Руперта.

- По крайней мере пятьдесят штук, но этот, конечно, самый крупный.
Великолепен, правда? То была в основном мелкота - бабочки, змеи,
мартышки и прочее в том же роде. Хотя нет, в прошлом году я им отправил
бегемота.

Ян невесело усмехнулся.

- Страшноватая мысль, но я подозреваю, что в их коллекции уже
имеется живописная компания чучел [Homo Sapiens]. Интересно, кто
удостоился сей чести?

- Наверно, ты прав, - преспокойно отозвался Руперт. - Это было бы
несложно устроить через больницы.

- А вдруг бы нашелся желающий на роль живого экспоната? - задумчиво
продолжал Ян. - Разумеется, при условии, что потом его вернут домой.

Руперт засмеялся, но не без сочувствия.

- Ты что же, вызываешься добровольцем? Передать Рашавераку?

Минуту-другую Ян обдумывал это почти всерьез. Потом покачал
головой.

- М-м... нет, не надо. Я просто думал вслух. Они наверняка мне
откажут. Кстати, ты часто видишь Рашаверака?

- Он у меня был месяца полтора назад. Ему как раз попалась книга,
за которой я давно охотился. Очень мило с его стороны.

Ян медленно обошел кругом чучело великана, поражаясь мастерству, с
каким навсегда остановлен этот миг могучего порыва.

- Понял ты наконец, чего он ищет? - спросил Ян. - Право же, это
плохо сочетается - в науке Сверхправители достигли таких высот, а
интересуются сверхъестественным.

Руперт подозрительно покосился на зятя - уж не насмехается ли тот
над его увлечением?

- По-моему, Рашаверак это объясняет вполне правдоподобно. Его как
антрополога занимают любые стороны нашей культуры. Не забудь, им спешить
незачем. Они могут вникать в любую мелочь, нашим ученым целой жизни не
хватит на такие исследования. Вот Рашаверак перечитал всю мою
библиотеку, и едва ли ему это стоило особого труда.

Может быть, это и есть объяснение, но Яна оно не убедило. Порой он.
подумывал доверить Руперту свою тайну, но мешала прирожденная
осторожность. При новой встрече с другом Рашавераком Руперт, пожалуй,
проболтается - чересчур велик будет соблазн.

- Между прочим, ты сильно ошибаешься, если думаешь, что это такой
уж большой экспонат, - неожиданно сказал Руперт. - Посмотрел бы, над чем
работает Салливен. Он взялся изготовить двух самых больших тварей -
спермацетового кита и гигантского спрута. И притом в схватке не на
жизнь, а на смерть. Вот это будет картинка!

Ян молчал. В мозгу вспыхнула дикая, невероятная мысль, нельзя же
думать о таком серьезно. И однако... как раз потому, что это так дерзко,
вдруг да получится...

- Что с тобой? - встревожился Руперт. - Стало дурно от жары?

Ян опомнился.

- Нет, ничего, - сказал он. - Я только хотел понять, как же
Сверхправители подберут такую игрушку.

- Ну, просто какой-нибудь их грузовой корабль спустится, откроет
люк и втянет эту махину внутрь.

- Так я и думал, - сказал Ян.

¶x x x§

Это было похоже на рубку космического корабля. По стенам сплошь
измерительные приборы и какие-то инструменты; и ни одного окна, только
большой экран перед креслом пилота. Судно могло взять шестерых
пассажиров, но сейчас Ян был единственный.

Он неотрывно смотрел на экран, ловил каждую подробность проходящего
перед глазами удивительного, неведомого мира. Да, столь же неведомого,
как все, что он, может быть, повстречает за россыпью звезд, если удастся
его сумасшедшая затея. Сейчас он вступает во владения чудовищ, что
пожирают друг друга во мраке, не потревоженном с начала времен. Тысячи
лет люди плавают над этим царством тьмы, оно лежит не глубже чем в
километре под килем корабля, а меж тем до нынешнего столетия человек
знал о нем меньше, чем о видимой стороне Луны.

С поверхности океана пилот опускался к еще неизведанным глубинам
Южной впадины Тихого океана. Ян знал, он ориентируется по незримым
координатам, прочерченным звуковыми волнами расставленных на дне океана
маяков. Но пока дно еще так далеко от них, как земные равнины от
плывущих в небе облаков...

Видно было очень мало, локаторы подводной лодки понапрасну шарили
вокруг. Наверно, волнение, поднятое двигателями, распугало рыбу
помельче; из любопытства подойдет близко разве что какая-нибудь
громадина, вовсе не ведающая страха.

Маленькая кабина содрогалась от скрытой в ней мощи - от мощи,
способной выдержать безмерную тяжесть водной толщи над головой Яна,
создать и хранить пузырек света и воздуха, в котором могут существовать
люди. Если эта мощь откажет, подумал Ян, они станут пленниками
металлического гроба, зарытого глубоко в ил на дне океана.

- Пора определиться, - сказал пилот.

Он пробежал пальцами по переключателям, двигатели умолкли,
подводная лодка мягко замедлила ход и наконец замерла. Она парила в
равновесии, словно воздушный шар в небе.

Гидролокатор мигом установил, где они находятся.

- Сейчас опять включим моторы, только сперва послушаем, нет ли чего
интересного, - заметил пилот, оглядев все свои приборы.

Из динамика в тишину маленькой кабины хлынул низкий ровный гул. Ян
не мог различить отдельных звуков. Все они сливались в сплошной
однообразный шум. Ян знал, это разом подают голос мириады морских
тварей. Будто он оказался в сердце лесной чащи, где кишмя кишит жизнь, -
только в лесном хоре он распознал бы хоть чьи-то голоса. А здесь в
сложной звуковой ткани не ухватишь ни единой ниточки. Все чуждо,
незнакомо, никогда ничего похожего не слышал... прямо волосы дыбом
становятся. А ведь это все тут же, на его, Яна, родной планете...

Дикий вопль прорезал зыблющуюся толщу шума, как молния - грозовую