Чтение 23–й страницы книги ~Рама I~

- Ну и как, слушается? - осведомился Нортон.

- Маневренность неплохая, устойчивость так себе. Но я догадался, в чем
дело, - здесь "Стрекоза" ничего не весит. Лучше спуститься километром
ниже...

- Постой, постой, а не опасно ли это?

Потеряв высоту, Джимми утратит главное свое преимущество. Пока он
держится точно на оси, он - и "Стрекоза" вместе с ним - остаются полностью
невесомыми. Он может зависнуть на месте, не затрачивая усилий, может при
желании даже поспать. Но едва он сдвинется с оси вращения Рамы, вновь
неизбежно проявится действие центробежной силы. И потому, если он не сумеет
держаться на заданной высоте, он будет падать - и в то же время набирать
вес. Процесс пойдет с нарастающей скоростью и закончится скорее всего
катастрофой. Сила тяжести внизу на равнине вдвое выше той, на какую
рассчитана "Стрекоза". Можно еще надеяться, что Джимми сумеет благополучно
посадить машину, но взлететь он уже не сможет наверняка.

Однако сам пилот взвесил все обстоятельства и ответил довольно уверенно:

- С одной десятой я справлюсь без хлопот, Да и вести машину в более
плотном воздухе отнюдь не трудней, а легче, "Стрекоза" описала в небе
пологую неторопливую спираль и поплыла вниз к равнине, примерно следуя
изгибу лестницы Альфа. Если смотреть под углом, крохотный аэропед был почти
невидимым, казалось, что Джимми уселся прямо в воздухе и знай себе яростно
крутит педали. Время от времени он двигался рывками до тридцати километров в
час, потом сбрасывал скорость до полной остановки, проверяя чувство руля,
прежде чем разогнаться снова. И внимательно следил за тем, чтобы сохранять
безопасную дистанцию от вогнутого торца Рамы.

Вскоре стало очевидным, что на меньших высотах "Стрекоза" слушается куда
лучше: она теперь не крутилась как попало, а шла вполне устойчиво, неся
крылья параллельно равнине, что лежала в семи километрах внизу. Джимми
заложил несколько широких виражей и начал взбираться обратно. В конце концов
он завис метрах в десяти над поджидающими его товарищами - и тут слегка
поздновато осознал, что не вполне понимает, как посадить свое сотканное из
паутины суденышко.

- Бросить тебе веревку? - спросил Нортон полушутя, полусерьезно.

- Не надо, шкипер, я должен как-то выкарабкаться сам. На той стороне мне
никто не поможет.

Минуту он сидел, соображая, затем принялся пододвигать "Стрекозу" к цели
короткими сильными рывками. В промежутках между ними аэропед послушно
тормозил - сопротивление воздуха тут же гасило инерцию. Когда расстояние
сократилось до пяти метров и "Стрекоза" снова двинулась вперед, Джимми
неожиданно покинул свой корабль. Он в прыжке дотянулся до ближайшего из
страховочных канатов, опоясывающих площадку у оси, ухватился за него и
повернулся как раз вовремя, чтобы принять подплывающий аэропед руками.
Маневр был выполнен столь безупречно ловко, что вызвал аплодисменты.

- Следующим номером... - начал Джо Колверт. Джимми поспешил отречься от
всякой славы.

- Это была нечистая работа, - оповестил он. - Зато теперь я знаю, как
поступить. Возьму с собой присоску на двадцатиметровом шнуре - тогда смогу
пристать в любой точке, где заблагорассудится.

- Дайте-ка мне руку, Джимми, - вмешалась Лаура. Эрнст, - и подуйте в этот
мешок. Придется также сделать анализ крови. Не было ли вам трудно дышать?

- Только на высоте оси. Слушайте, а зачем вам понадобилась моя кровь?

- Содержание сахара - по нему я смогу определить, сколько энергии вы
потратили. Нужно проверить, хватит ли у вас сил на задуманное путешествие.
Между прочим, каков мировой рекорд продолжительности полета на аэропеде?

- Два часа двадцать пять минут три и шесть десятых секунды. Установлен,
разумеется, на Луне - по двухкилометровому кругу под Олимпийским куполом.

- И вы полагаете, что продержитесь шесть часов?

- Запросто - ведь я смогу отдыхать, когда захочу. На Луне летать по
меньшей мере вдвое труднее, чем здесь.

- Ладно, Джимми, идем в лабораторию. Один анализ - и сразу же станет
ясно, разрешу я вам вылет или нет. Не люблю давать преждевременных обещаний,
но, по-моему, вы справитесь.

Довольная улыбка расплылась по лицу Джимми, вытесняя наигранное
спокойствие. Следуя за старшим корабельным врачом к воздушному шлюзу, он
бросил через плечо:

- Пожалуйста, держите руки подальше. Мне вовсе не хочется, чтобы
кто-нибудь проткнул крыло кулаком.

- Я лично пригляжу за этим, Джимми, - пообещал капитан. - "Стрекоза"
объявляется неприкосновенной для всех, включая меня самого.

Глава 26
ГОЛОС РАМЫ

Подлинный размах предстоящего приключения как-то не доходил до самого
Джимми Пэка, пока он не достиг берега Цилиндрического моря. Вплоть до этой
минуты он летел над знакомой территорией; в случае любой поломки, кроме
по-настоящему катастрофической, он всегда мог совершить посадку и пешком
вернуться на базу за несколько часов.

Теперь такая возможность отпала. Окажись он в море, он, вполне очевидно,
утонет в его ядовитых водах - не самая приятная смерть. И даже приземлись он
благополучно, но на Южном континенте товарищи, пожалуй, не успеют спасти
его, прежде чем "Индевору" придется расстаться с Рамой, выходящим на
околосолнечную орбиту.

В то же время он отчетливо сознавал, что предвидимые несчастья - отнюдь
не самые вероятные. Абсолютно неисследованный район, над которым ему
предстояло пройти, мог преподнести сколько угодно сюрпризов: вдруг,
допустим, там обитают летающие создания, которым его вторжение придется не
по нутру? Он ничуть не жаждал схватиться врукопашную с какой бы то ни было
тварью крупнее голубя. Два-три удачных удара клювом - и "Стрекоза" с ее
аэродинамикой развалится ко всем чертям.

Однако кто не рискует, тот не выигрывает, и какое же это приключение,
если оно не сопряжено с риском? Миллионы мужчин были бы счастливы поменяться
с ним сейчас местами. Он ведь держит путь не просто туда, куда никто не
попадал, а туда, куда никто и не попадет. Он останется первым и единственным
в истории человеком, посетившим южные области Рамы. И если из глубин
сознания вдруг начнет подниматься страх, не лишне будет напомнить себе об
этом.

Он уже привык восседать в центре мира, охватывающего его со всех сторон.
Поскольку он отклонился на два километра от центральной оси, у него
выработались четкие понятия "верха" и "низа". "Земля" была в шести
километрах под ногами, арка неба - в десяти километрах над головой. "Город"
Лондон висел где-то вблизи зенита, зато Нью-Йорк оставался на своем
"законном месте" - впереди прямо по курсу.

- "Стрекоза", - забеспокоилась группа наблюдения, - вы теряете эшелон.
Две тысячи двести от оси.

- Спасибо, - ответил Джимми. - Набираю высоту. Дайте мне знать, когда
вновь будет ровно две тысячи.

За этим надлежало следить не переставая. Аэропед имел вполне естественную
тенденцию терять высоту, а у пилота не было приборов, чтобы определить
потерю. Слишком удалившись от оси, он уже не сможет вернуться обратно в
невесомость. К счастью, пределы, в которых отклонение не сказалось бы
роковым образом, были довольно широки, и за продвижением "Стрекозы"
непрерывно наблюдали в телескоп.

Над открытым морем он крутил педали с тем расчетом, чтобы выдержать
постоянную скорость двадцати километров в час. Через пять минут он окажется
над Нью-Йорком - остров уже стал похож на корабль, без устали бороздящей
воды Цилиндрического моря.

Долетев до Нью-Йорка, он описал над ним круг, то и дело притормаживая,
чтобы с помощью миниатюрной телекамеры передать на "Индевор" четкое и
устойчивое изображение острова сверху. Панорама зданий, башен, заводских
цехов, электростанций - или как там их называть - была завораживающей, но
начисто лишенной смысла. Камера уловит куда больше деталей, чем глаза, и в
один прекрасный день, - быть может, годы спустя - какой-нибудь студентик
возьмет да и отыщет в них ключ к секретам Рамы.

Дальнюю половину моря, за Нью-Йорком, он пересек всего за четверть часа.
Не отдавая себе в том отчета, он летел над водой быстрее, а достигнув южного
берега, помимо воли расслабился, и скорость тут же заметно упала. Может, он
и вторгся на враждебную территорию, но по крайней мере находился над сушей.

Едва перелетев исполинский утес, замыкающий море с юга, он обвел
телекамерой побережье по всей его окружности.

- Великолепно! - отозвалась группа наблюдения. - Картографы умрут от
счастья. Как чувствуете себя?

- Хорошо, чуть-чуть устал, но не более того. Далеко ли еще до полюса?

- Пятнадцать и шесть десятых километра.

- Сообщите мне, когда останется десять, тогда я немного отдохну, И
проследите, чтобы я не терял высоту. Километрах в пяти от цели мне предстоит
опять подняться к оси...

Через двадцать минут мир начал смыкаться вокруг него: он прошел основную
часть пути и попал в пределы южной полусферы. Джимми, бывало, часами
разглядывал этот дальний конец Рамы в телескоп и знал его топографию
наизусть. И тем не менее оказалось, что к подобному зрелищу подготовиться
загодя невозможно.

Почти во всех отношениях Северный и Южный полюсы Рамы были разительно не
похожи друг на друга. Здесь, на юге, не было ни величественной триады
лестниц, ни узких концентрических площадок, ни вогнутого, устремленного к
равнине склона. Их заменял расположенный по оси чудовищный пик
протяженностью более пяти километров. Вокруг него равномерно размещались
шесть вполовину меньших пиков, и вся конструкция напоминала компанию
сталактитов замечательно правильной формы, свисающих со свода пещеры. Или,
если предпочесть противоположную точку зрения, остроконечные пагоды