Чтение 221–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

такой чести, значит, это невозможно. Кроме того, - прибавил он, понизив
голос, - сейчас очень важно, чтобы я был в Париже, хотя бы уже для того,
чтобы следить за корреспонденцией, поступающей в газет.

- Вы верный друг, - сказал Альбер, - да, вы правы; следите, наблюдай-
те, Бошан, и постарайтесь открыть врага, который опубликовал это сообще-
ние.

Альбер и Бошан простились; в последнее рукопожатие они вложили все
то, чего не могли сказал при постороннем.

- Славный малый этот Бошан! - сказал Монте-Кристо, когда журналист
ушел. - Правда, Альбер?

- Золотое сердце, уверяю вас. Я очень люблю его. А теперь скажите,
хотя в сущности мне это безразлично, - куда мы отравляемся?

- В Португалию, если вы ничего по имеете против.

- Чудесно. Мы там будем на лоне природы, правда?

Ни общества, ни соседей?

- Мы будем наедине с лошадьми для верховой езды, собаками для охоты и
с лодкой для рыбной ловли, вот и все.

- Это то, что мне надо; я предупрежу свою мать, а затем я к вашим ус-
лугам.

- А вам разрешат? - спросил Монте-Кристо.

- Что именно?

- Ехать в Нормандию.

- Мне? Да разве я не волен в своих поступках?

- Да, вы путешествуете один, где хотите, это я знаю, ведь мы встрети-
лись в Италии.

- Так в чем же дело?

- Но разрешат ли вам уехать с человеком, которого зовут граф Мон-
те-Кристо?

- У вас плохая память, граф.

- Почему?

- Разве я не говорил вам, с какой симпатией моя мать относится к вам?

- Женщины изменчивы, сказал Франциск Первый; женщина подобна волне,
сказал Шекспир; один был великий король, другой - великий поэт; и уж,
наверно, они оба хорошо знали женскую природу.

- Да, но моя мать не просто женщина, а Женщина.

- Простите, я вас не совсем понял?

- Я хочу сказать, что моя мать скупа на чувства, то уж если она ко-
го-нибудь полюбила, то это на всю жизнь.

- Вот как, - сказал, вздыхая, Монте-Кристо, - и вы полагаете, что она
делает мне честь относиться ко мне иначе, чем с полнейшим равнодушием?

- Я вам уже говорил и опять повторяю, - возразил Альбер, - вы, видно,
в самом деле очень своеобразный, необыкновенный человек.

- Полно!

- Да, потому что моя матушка не осталась чужда тому, не скажу - любо-
пытству, но интересу, который вы возбуждаете. Когда мы одни, мы только о
вас и говорим.

- И она советует вам не доверять этому Манфреду?

- Напротив, она говорит мне: "Альбер, я уверена, что граф благородный
человек; постарайся заслужить его любовь".

Монте-Кристо отвернулся и вздохнул.

- В самом деле? - сказал он.

- Так что, вы понимаете, - продолжал Альбер, - она не только не восп-
ротивится моей поездке, но от всего сердца одобрит ее, поскольку это
согласуется с ее наставлениями.

- Ну, так до вечера, - сказал Монте-Кристо. - Будьте здесь к пяти ча-
сам; мы приедем на место в полночь или в час ночи.

- Как? в Трепор?

- В Трепор или его окрестности.

- Вы думаете за восемь часов проехать сорок восемь лье?

- Эго еще слишком долго, - сказал Монте-Кристо.

- Да вы чародей! Скоро вы обгоните не только железную дорогу, - это
не так уж трудно, особенно во Франции, - но и телеграф.

- Но так как нам все же требуется восемь часов, чтобы доехать, не
опаздывайте.

- Не беспокойтесь, я совершенно свободен - только собраться в дорогу.

- Итак, в пять часов.

- В пять часов.

Альбер вышел. Монте-Кристо с улыбкой кивнул ему головой и постоял
молча, погруженный в глубокое раздумье. Наконец, проведя рукой по лбу,
как будто отгоняя от себя думы, он подошел к гонгу и ударил по нему два
раза.

Вошел Бертуччо.

- Бертуччо, - сказал Монте-Кристо, - не завтра, не послезавтра, как я
предполагал, а сегодня в пять часов я уезжаю в Нормандию; до пяти часов
у вас времени больше чем достаточно; распорядитесь, чтобы были предуп-
реждены конюхи первой подставы; со мной едет виконт де Морсер. Ступайте.

Бертуччо удалился, и в Понтуаз поскакал верховой предупредить, что
карета проедет ровно в шесть часов. Конюх в Понтуазе послал нарочного к
следующей подставе, а та в свою очередь дала знать дальше; и шесть часов
спустя все подставы, расположенные по пути, были предупреждены.

Перед отъездом граф поднялся к Гайде, сообщил ей, что уезжает, сказал
- куда и предоставил весь дом в ее распоряжение.

Альбер явился вовремя. Он сел в карету в мрачном настроении, которое,
однако, вскоре рассеялось от удовольствия, доставляемою быстрой ездой.
Альбер никогда не представлял себе, чтобы можно было ездить так быстро.

- Во Франции нет никакой возможности передвигаться по дорогам, - ска-
зал Монте-Кристо. - Ужасная вещь эта езда на почтовых, по два лье в час,
этот нелепый закон, запрещающий одному путешественнику обгонять другого,
не испросив на это его разрешения; какой-нибудь больной или чудак может
загородить путь всем остальным здоровым и бодрым людям. Я избегаю этих
неудобств, путешествуя с собственным кучером и на собственных лошадях.
Верно, Али?

И граф, высунувшись из окна, слегка прикрикивал на лошадей, а у них
словно вырастали крылья; они уже не мчались - они летели. Карета проно-
силась, как гром, по Королевской дороге, и все оборачивались, провожая
глазами этот сверкающий метеор. Али, слушая эти окрики, улыбался, обна-
жая свои белые зубы, сжимая своими сильными руками вожжи, и подзадоривал
лошадей, пышные гривы которых развевались по ветру. Али, сын пустыни,
был в своей стихии и, в белоснежном бурнусе, с черным лицом и сверкающи-
ми глазами, окруженный облаком пыли, казался духом самума или богом ура-
гана.

- Вот наслаждение, которого я никогда не знал, - сказал Альбер, -
наслаждение быстроты.

И последние тучи, омрачавшие его чело, исчезали, словно уносимые
встречным ветром.

- Где вы достаете таких лошадей? - спросил Альбер. - Или вам их дела-
ют на заказ?

- Вот именно. Шесть лет тому назад я нашел в Венгрии замечательного
жеребца, известного своей резвостью; я его купил уж не помню за сколько;
платил Бертуччо. В тот же год он произвел тридцать два жеребенка. Мы с
вами сделаем смотр всему потомству этого отца; они все как один, без
единого пятнышка, кроме звезды на лбу, потому что этому баловню конского
завода выбирали кобыл, как паше выбирают наложниц.

- Восхитительно!.. Но скажите, граф, на что вам столько лошадей?

- Вы же видите, я на них езжу.

- Но ведь не все время вы ездите?

- Когда они мне больше не будут нужны. Бертуччо продаст их; он ут-
верждает, что наживет на этом тысяч сорок.

- Но ведь в Европе даже короли не так богаты, чтобы купить их.

- В таком случае он продаст их любому восточному владыке, который,
чтобы купить их, опустошит свою казну и снова наполнит ее при помощи па-
лочных ударов по пяткам своих подданных.

- Знаете, граф, что мне пришло в голову?

- Говорите.

- Мне думается, что после вас самый богатый человек в Европе это гос-
подин Бертуччо.

- Вы ошибаетесь, виконт. Я уверен, если вывернуть карманы Бертуччо,
не найдешь и гроша.

- Неужели? - сказал Альбер. - Так ваш Бертуччо тоже чудо? Не заводите
меня так далеко в мир чудес, дорогой граф, не то, предупреждаю, я перес-
тану вам верить.

- У меня нет никаких чудес, Альбер; цифры и здравый смысл - вот и
все. Вот вам задача: управляющий ворует, но почему он ворует?

- Такова его природа, мне кажется, - сказал Альбер, - он ворует пото-
му, что не может не воровать.

- Вы ошибаетесь: он ворует потому, что у него есть жена, дети, потому
что он хочет упрочить положение свое и своей семьи, а главное, он не
уверен в том, что никогда не расстанется со своим хозяином, и хочет
обеспечить свое будущее. А Бертуччо один на свете; он распоряжается моим
кошельком, не преследуя личного интереса; он уверен, что никогда не
расстанется со мной.

- Почему?

- Потому что лучшего мне не найти.

- Вы вертитесь в заколдованном кругу, в кругу вероятностей.

- Нет, это уверенность. Для меня хороший слуга тот, чья жизнь и
смерть в моих руках.

- А жизнь и смерть Бертуччо в ваших руках? - спросил Альбер.

- Да, - холодно ответил Монте-Кристо.

Есть слова, которые замыкают беседу, как железная дверь. Именно так
прозвучало "да" графа.