Чтение 222–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

Дальнейший путь совершался с такой же скоростью; тридцать две лошади,
распределенные на восемь подстав, пробежали сорок восемь лье в восемь
часов.

В середине ночи подъехали к прекрасному парку. Привратник стоял у
распахнутых ворот. Он был предупрежден конюхом последней подставы.

Был второй час. Альбера провели в его комнаты. Его ждала ванна и
ужин. Лакей, который ехал на запятках кареты, был к его услугам; Батис-
тен, ехавший на козлах, был к услугам графа.

Альбер принял ванну, поужинал и лег спать. Всю ночь его баюкал мелан-
холичный шум прибоя. Встав с постели, он распахнул стеклянную дверь и
очутился на маленькой террасе; впереди открывался вид на море, то есть
на бесконечность, а сзади - на прелестный парк, примыкающий к роще.

В небольшой бухте покачивался на волнах маленький корвет с узким ки-
лем и стройным рангоутом; на гафеле развевался флаг с гербом Монте-Крис-
то: золотая гора на лазоревом море, увенчанная червленым крестом; это
могло быть иносказанием имени Монте-Кристо, напоминающего о Голгофе, ко-
торую страсти Спасителя сделали горой более драгоценной, чем золото, и о
позорном кресте, освященном его божественной кровью, но могло быть и на-
меком на личную драму, погребенную в неведомом прошлом этого загадочного
человека.

Вокруг корвета покачивались несколько шхун, принадлежавших рыбакам
соседних деревень и казавшихся смиренными подданными, ожидающими повеле-
ний своего короля.

Здесь, как и повсюду, где хоть на два дня останавливался Монте-Крис-
то, жизнь была налажена с величайшим комфортом; так что она с первой же
секунды становилась легкой и приятной.

Альбер нашел в своей прихожей два ружья и все необходимые охотничьи
принадлежности. Одна из комнат в первом этаже была отведена под хитроум-
ные снаряды, которые англичане - великие рыболовы, ибо они терпеливы и
праздны, - все еще не могут ввести в обиход старозаветных французских
удильщиков.

Весь день прошел в этих разнообразных развлечениях, в которых Мон-
те-Кристо не имел себе равного: подстрелили в парке с десяток фазанов,
наловили в ручье столько же форелей, пообедали в беседке, выходящей на
море, и пили чай в библиотеке.

К вечеру третьего дня Альбер, совершенно разбитый этим времяпрепро-
вождением, казавшимся Монте-Кристо детской забавой, спал в кресле у ок-
на, в то время как граф вместе со своим архитектором составлял план
оранжереи, которую он собирался устроить в своем доме. Вдруг послышался
стук копыт по каменистой дороге, и Альбер поднял голову: он посмотрел в
окно и с чрезвычайно неприятным изумлением увидал на дороге своего ка-
мердинера, которого он не взял с собой, чтобы не доставлять Монте-Кристо
лишних хлопот.

- Это Флорантен! - воскликнул он, вскакивая с кресла. - Неужели ма-
тушка захворала?

И он бросился к двери.

Монте-Кристо проводил его глазами и видел, как он подбежал к камерди-
неру и как тот, с трудом переводя дух, вытащил из кармана небольшой за-
печатанный пакет. В этом пакете были газета и письмо.

- От кого письмо? - быстро спросил Альбер.

- От господина Бошана... - ответил Флорантен.

- Так это Бошан прислал вас?

- Да, сударь. Он вызвал меня к себе, дал мне денег на дорогу, достал
мне почтовую лошадь и взял с меня слово, что я без промедлений доставлю
вам пакет. Я сделал весь путь в пятнадцать часов.

Альбер с трепетом вскрыл письмо. Едва он прочел первые строчки, как с
его губ сорвался крик, и он, весь дрожа, схватился за газету.

Вдруг в глазах у него потемнело, он зашатался и упал бы, если бы Фло-
рантен не поддержал его.

- Бедный юноша! - прошептал Монте-Кристо так тихо, что сам не мог ус-
лышать своих слов. - Верно, что грехи отцов падают на детей до третьего
и четвертого колена.

Тем временем Альбер собрался с силами и стал читать дальше; потом,
откинув волосы с вспотевшего лба, он скомкал письмо и газету.

- Флорантен, - сказал он, - может ваша лошадь проделать обратный путь
в Париж?

- Это разбитая почтовая кляча.

- Боже мой! А что было дома, когда вы уезжали?

- Все было довольно спокойно; но когда я вернулся от господина Боша-
на, я застал графиню в слезах; она послала за мной, чтобы узнать, когда
вы возвращаетесь. Тогда я ей сказал, что еду за вами по поручению госпо-
дина Бошана. Сперва она протянула было руку, словно хотела остановить
меня, но, подумав, сказала: "Поезжайте, Флорантен, пусть он возвращает-
ся".

- Будь спокойна, - сказал Альбер, - я вернусь, и - горе негодяю!.. Но
прежде всего - надо уехать.

И он вернулся в комнату, где его ждал Монте-Кристо.

Это был уже не тот человек; за пять минут он неузнаваемо изменился:
голос его стал хриплым, лицо покрылось красными пятнами, глаза горели
под припухшими веками, походка стала нетвердой, как у пьяного.

- Граф, - сказал он, - благодарю вас за ваше милое гостеприимство,
которым я был бы рад и дольше воспользоваться, но мне необходимо вер-
нуться в Париж.

- Что случилось?

- Большое несчастье; разрешите мне уехать, дело идет о том, что мне
дороже жизни. Не спрашивайте ни о чем, умоляю вас, но дайте мне лошадь!

- Мои конюшни к вашим услугам, виконт, - сказал Монте-Кристо, - но вы
измучаетесь, если проедете весь путь верхом, возьмите коляску, карету,
любой экипаж.

- Нет, это слишком долго; и я не боюсь усталости, напротив, она мне
поможет.

Альбер сделал несколько шагов, шатаясь, словно пораженный пулей, и
упал на стул у самой двери.

Монте-Кристо не видел этого второго приступа слабости; он стоял у ок-
на и кричал:

- Али, лошадь для виконта! Живее, он спешит!

Эти слова вернули Альбера к жизни; он выбежал из комнаты, граф после-
довал за ним.

- Благодарю вас! - прошептал Альбер, вскакивая в седло. - Возвращай-
тесь как можно скорее, Флорантен. Нужен ли какой-нибудь пароль, чтобы
мне давали лошадей?

- Вы просто отдадите ту, на которой скачете; вам немедленно оседлают
другую.

Альбер уже собирался пустить лошадь вскачь, но остановился.

- Быть может, вы сочтете мой отъезд странным, нелепым, безумным, -
сказал он. - Вы не знаете, как могут несколько газетных строк довести
человека до отчаяния. Вот, прочтите, - прибавил он, бросая графу газету,
- но только когда я уеду, чтобы вы не видели, как я краснею.

Он всадил шпоры, которые успели прицепить к его ботфортам, в бока ло-
шади, и та, удивленная, что нашелся седок, считающий, будто она нуждает-
ся в понукании, помчалась, как стрела, пущенная из арбалета.

Граф проводил всадника глазами, полными бесконечного сочувствия, и,
только после того как он окончательно исчез из виду, перевел свой взгляд
на газету и прочел:

"Французский офицер на службе у Али, янинского паши, о котором гово-
рила три недели тому назад газета "Беспристрастный голос" и который не
только сдал замки Янины, по и продал своего благодетеля туркам, называл-
ся в то время действительно Фернан, как сообщил наш уважаемый коллега;
но с тех пор он успел прибавить к своему имени дворянский титул и назва-
ние поместья.

В настоящее время он носит имя графа де Морсер и заседает в Палате
пэров".

Таким образом, эта ужасная тайна, которую Бошан хотел так великодушно
скрыть, снова встала, как призрак, во всеоружии, и другая газета, кем-то
безжалостно осведомленная, напечатала на третий день после отъезда
Альбера в Нормандию те несколько строк, которые чуть не свели с ума нес-
частного юношу.

IX. СУД

В восемь часов утра Альбер, как вихрь, ворвался к Бошану. Камердинер
был предупрежден и провел Морсера в комнату своего господина, который
только что принял ванну.

- Итак? - спросил Альбер.

- Итак, мой бедный друг, - ответил Бошан, - я ждал вас.

- Я здесь. Излишне говорить, Бошан, что я уверен в вашей доброте и
благородстве и не допускаю мысли, что вы кому-нибудь рассказали об этом.
Кроме того, вы меня вызвали сюда, это лишнее доказательство вашей друж-
бы. Поэтому не станем терять времени на лишние разговоры; вы имеете
представление о том, от кого исходит удар?

- Я вам сейчас кое-что сообщу.

- Да, но сначала вы должны изложить мне во всех подробностях, что
здесь произошло.

И Бошан рассказал подавленному горем и стыдом Альберу следующее.

Заметка появилась третьего дня утром не в "Беспристрастном голосе", а
в другой газете, к тому же правительственной. Бошан сидел за завтраком,
когда увидел эту заметку; он помедля послал за кабриолетом и, не кончив
завтрака, поспешил в редакцию.

Хотя политические взгляды Бошана и были совершенно противоположны