Чтение 222–й страницы книги ~На повестке дня

- Он сумасшедший! - завопил в трубке голос Калейлы. - Я имею в виду,
что он чокнулся!

- Он бросил тебя?

- Что за чушь! Он хочет увидеться с Боллингером...

- Зачем?

- Хочет втереться в доверие. Ты можешь поверить в это?

- Мог бы, если ты станешь высказываться хоть немного конкретнее.

На другом конце провода явно пробовали телефонную трубку на разрыв и
слышался обмен крепкими словечками.

- Митч, это Эван.

- Я понял.

- Я собираюсь в логово.

- К Боллингеру?

- Я проделал то же самое в Маскате.

- Можно выиграть в одном месте и проиграть в другом. Однажды успех,
дважды поражение. Эти люди играют круто.

- Так же, как и я. Я достану их, я расколю их...

- Что ж, мы будем постоянно следить за тобой.

- Нет! Это должно быть сольное выступление. У них есть то, что ты
называешь аппаратурой. Повсюду "жучки" и скрытые камеры. Буду действовать
самостоятельно. Смысл моей игры будет заключаться вот в чем - пусть поверят
в то, что меня можно заставить уйти из политики.

- Это противоречит тому, что они видели и слышали о тебе. Не сработает,
Кендрик. Вот что я хочу сказать.

- Сработает, если я им кое-что поведаю.

- Что именно?

- Скажу, что отправился в Оман исключительно в своих собственных
интересах. Объясню, что надумал снова сделать большие деньги. Это то, что
они поймут обязательно.

- Неубедительно. Закидают тебя вопросами, и ты проколешься.

- Исключено! На каждый вопрос я дам убедительный ответ. Попытаюсь им
внушить, что деньги для меня - все. Скажу, что поэтому у меня великолепные
отношения с самыми могущественными людьми в султанате и полная защита
правительства. Пусть проверят у Ахмата. Он с удовольствием все подтвердит. Я
даже в тюрьме не прокололся. Захотел получить информацию о Махди и добился.

- Я убежден, есть бреши, которые чреваты проколами, - сказал Пейтон,
делая пометки, которые он позже порвал.

- Проколов не будет! Ни одного! И только это и имеет значение. Пленка
европейца многое объясняет. У них миллиарды, чтобы закрепиться на следующие
пять лет, и они не ослабят свой статус-кво ни на йоту. Они воспринимают меня
как угрозу себе, и я обязан усыпить их бдительность.

- Подлинный Савонарола.

- Никакого фанатизма! Просто я чертовски зол. Я для них являюсь угрозой
их благополучию.

- Ну да! Не позволишь запустить лапу в карман налогоплательщика.

- Правильно. Они хотят убрать меня, и я постараюсь убедить их, что
готов уйти из политики, но, мол, у меня проблема.

- Какая?

- Я, прежде всего, бизнесмен, инженер-строитель по образованию и
профессии. А пост вице-президента вынесет меня на мировой уровень, тогда как
я намереваюсь вернуться в частный сектор. Как вы думаете, какова будет
реакция Боллингера и его советников?

- Надо подумать! По моему мнению, они предложат тебе финансовое
обеспечение.

- Правильно! Но мне нужны гарантии, и немедленно, с тем чтобы я мог
твердо отказаться от занесения меня в списки по выборам президента и
вице-президента.

- Они не поверят тебе.

- Я предложу им обсудить это на встрече с их лидерами. Раскрою свои
планы. Если они сумеют убедить меня, что им можно доверять, буду действовать
соответственно. Думаю, они будут очень стараться, но к тому времени это уже
будет не важно.

- Что ж, разумно! - согласился Пейтон. - Ты хотя бы будешь знать, что
они собой представляют. Должен сказать, Эван, что это подходяще, просто
замечательно подходяще.

- Хорошая деловая практика, Митч, вот и все.

- Думается все же, они ни за что не поверят, что ты собираешься обратно
на Ближний и Средний Восток. Ситуация там неустойчивая.

- Я не скажу, что собираюсь обратно на следующей неделе, я скажу "в
будущем". И конечно, я не упомяну о Средиземноморье. Буду говорить об
Эмиратах и Бахрейне, Кувейте и Катаре, даже об Омане и Саудовской Аравии.
Словом, о государствах Персидского залива, где работала "группа Кендрика". Я
возвращаюсь обратно в частный сектор, вот и все.

- Ну ты смотри! Ты даже меня убедил.

- А я и на самом деле бизнесмен, Митч. Деловой человек, стало быть.
Поэтому и собираюсь к ним.

- Когда?

- Через пару минут позвоню Боллингеру. Думаю, он откликнется.

- Мало вероятно! Узнает Лэнгфорд Дженнингс, накрутит Боллингеру хвост.

- Не узнает. Я дам ему фору. Пусть соберет свое стадо, для этого нужно
время. Попрошу о встрече во вторую половину дня.

- Лучше вечером, - посоветовал начальник Отдела спецопераций. - После
работы. И пожалуйста, никакой двусмысленности. Скажи, что хочешь
воспользоваться черным ходом, чтобы избежать встречи с его людьми и прессой.
Это объяснит твое поведение.

- Отлично, Митч!

- Просто хорошая деловая практика, конгрессмен.

Капитан-лейтенант ВМС Джон Демартин, в джинсах и футболке, поливал
обивку переднего сиденья чистящей жидкостью, пытаясь удалить пятна крови.
"Ни черта не получается!" - сокрушался он. Придется сказать детишкам, что
пролил вишневую шипучку, когда возвращался домой с аэродрома.

Демартин прочитал статью в утренней газете, в которой упоминалось его
имя и утверждалось, будто смерть раненого неизвестного, которого он
подобрал, связана с наркотиками. Однако это не убедило пилота. Он никогда не
общался с наркоторговцами, однако предполагал, что наркодельцы, в случае
если они смертельно ранены, впадают в панику и не способны так любезно
держаться и оставаться такими вежливыми.

Нажимая на обивку сиденья, Демартин усердно работал щеткой. Неожиданно
костяшки пальцев коснулись чего-то твердого. Это оказалась записка,
сложенная вчетверо. Он вытащил ее и прочитал, разбирая слова сквозь пятна
крови:

"Сроч. Макс. секр. Контакт 3016211133 с - ликв.".

Последние буквы плыли, как если бы уже не было сил, чтобы дописать их.
Джон Демартин прикрыл дверцу машины и поспешил домой. Войдя в дом, он
проследовал в гостиную и поднял телефонную трубку. Он знал, кому звонить.
Через несколько секунд секретарша ВМС соединила его с шефом разведки
авиабазы.

- Джим, это Джон Демартин.

- Привет! Читал о том происшествии прошлой ночью. Чего только летчики
не сделают ради травки... Ты берешь меня на Рыбалку в субботу?

- Джим, я звоню тебе по поводу минувшей ночи.

- Да? А что такое?

- Джим, не знаю, кто тот парень, но не думаю, что это имеет какое-то
отношение к наркотикам. Кроме того, несколько минут назад я нашел записку в
сиденье, на котором он сидел. Она в крови, но уж ты позволь мне прочитать
ее.

- Валяй! Я взял карандаш.

Демартин озвучил слова, буквы и цифры.

- В этом есть какой-то смысл? - спросил он, кончив читать.

- Наверно, есть, - произнес шеф разведки. - Джон, опиши-ка поточнее,
что случилось прошлой ночью. Заметка в газете довольно поверхностная.

Демартин сразу сказал, что раненый говорил на отличном английском, но с
акцентом. А закончил сообщением, что раненый упал перед ларьком с фруктами и
умер.

- Как ты думаешь, он понимал, что тяжело ранен? - спросил Джим.

- Если он не понимал, то понимал я. Я не хотел останавливаться, когда
он сказал, что ему надо позвонить. Но он настаивал - я имею в виду, он
умолял. Не столько словами, сколько глазами... Я долго не забуду их.

- Но ведь ты не сомневался, что он вернется обратно.

- Ни капельки. Думаю, ему было очень надо кому-то позвонить. Даже когда
он падал, все тянулся к телефону на прилавке.

- Оставайся на месте, я скоро перезвоню тебе. Летчик положил трубку,
подошел к дальнему окну, выходящему на внутренний дворик с бассейном. Двое
его детей плескались и кричали друг на друга. А жена, лежа в шезлонге,
читала "Уолл-Стрит джорнал". Привычка, за которую он был ей благодарен.
Благодаря ей они могли жить на сумму, несколько превышающую его заработок.
Зазвонил телефон, и он бросился к нему:

- Джим?

- Джон, я буду говорить так ясно, как только смогу, хотя пока далеко не
все ясно. Здесь у нас один парень, которого нам одолжили в Вашингтоне, он
больше меня знаком с такого рода делами, и вот что он хочет чтобы ты
сделал... Н-да...

- Что? Говори...

- Сожги записку и забудь о ней.

Офицер ЦРУ в помятом костюме потянулся к маленькому желтому ящику
запоминающего устройства большой емкости, прижимая к левому уху трубку.

- Вы все поняли? - спросил Щапофф, более известный под кличкой Имбирный
Пряник.