до меня, о счастливый царь, что халиф сказал Ахмеду-ад-Данафу: "Поручаю
тебе привести его"; и Ахмед ответил: "Слушаю и повинуюсь!" И халиф велел
дать ему десять тысяч динаров, и Ахмед-ад-Данаф поехал, направляясь в
аль-Искандарию.
Абу-ш-Шамата, то он продавал все, что было у него в лавке, и там оста-
лось лишь немногое, и между прочим один мешок. И Ала-ад-дин развязал ме-
шок, и оттуда выпал камень, наполняющий горсть, на Золотой цепочке, и он
был о пяти сторонах, на которых были написаны имена и талисманы, похожие
на ползающих муравьев.
сказал про себя: "Может быть, этот камень простой оникс?" - и он повесил
камень в лавке.
сит этот камень. И он сел у лавки Ала-аддина и спросил его: "О господин,
этот камень продается?" - "Все, что у меня есть, продается", - ответил
Ала-ад-дин; и консул спросил: "Продашь ты мне его за восемьдесят тысяч
динаров?" - "Аллах поможет!" - ответил Ала-ад-дин; и консул сказал:
"Продашь ли ты его за сто тысяч динаров?" - "Я продам его тебе за сто
тысяч динаров, плати деньги", - сказал Ала-ад-дин; и консул сказал: "Я
не могу принести деньги с собой, когда в аль-Искандарии воры и стражни-
ки. Ты пойдешь со мной на корабль, и я дам тебе деньги, а также кипу ан-
горской шерсти, кипу атласа, кипу бархата и кипу сукна".
отдал ключи своему соседу и сказал: "Возьми эти ключи к себе на сохране-
ние, а я пойду на корабль с этим консулом и принесу деньги за мой ка-
мень. А если я задержусь и к тебе приедет начальник Ахмед-адДанаф, кото-
рый поселил меня в этом месте, отдай ему ключи и расскажи ему об этом".
И затем Ала-ад-дин отправился с консулом на корабль, и консул, приведя
его на корабль, поставил скамеечку, посадил на нее Ала-аддина и сказал:
"Подайте деньги!" - и отдал ему плату и те пять кип, которые он ему обе-
щал. "О господин, - сказал он ему, - прошу тебя, утешь меня, съев кусо-
чек или выпив глоток воды". И Ала-ад-дин сказал: "Если у тебя есть вода,
дай мне напиться". И консул велел принести питье, и вдруг в нем оказался
дурман, и, выпив его, Ала-ад-дин опрокинулся на спину.
был им благоприятен, пока они не оказались посреди моря. И капитан велел
поднять Ала-ад-дина из трюма, и его подняли и дали ему понюхать средство
против дурмана, и Ала-ад-дин открыл глаза и спросил:
тогда еще раз сказал: "Аллах поможет!", я бы, наверное, прибавил тебе",
- ответил капитан.
го сердца".
цов из мусульман, и капитан направил к ним свой корабль и зацепил их ко-
рабль крючками и сошел на него со своими людьми, и они ограбили их ко-
рабль и забрали его и отправились с ним в город Геную.
дворца, выходившим на море, и вдруг оттуда вышла девушка, закрывшаяся
покрывалом, и спросила его: "Привез ли ты камень и его владельца?" - "Я
привез их", - отвечал капитан. И девушка сказала: "Подай сюда камень". И
капитан отдал ей камень, а потом он направился в гавань и выстрелил из
пушек благополучия, и царь города узнал о прибытии этого капитана.
ка?" - "Было очень хорошо, - отвечал капитан, - и мне достался корабль,
где был сорок один купец из мусульман". - "Выведи их", - сказал царь; и
капитан вывел купцов в цепях, и среди них был Ала-аддин. И царь с капи-
таном сели на коней и погнали купцов впереди себя, а прибыв в диван, они
сели, и первого из купцов подвели к ним, и царь спросил: "Откуда ты, о
мусульманин?" - "Из аль-Искандарии", - отвечал купец; и царь сказал:
"Эй, палач, убей его!" И палач ударил его мечом и отрубил ему голову, и
второму и третьему также, до конца всем сорока.
про себя: "Да помилует тебя Аллах, Алаад-дин, кончилась твоя жизнь". -
"А ты из какой страны?" - спросил его царь, и Ала-ад-дин ответил: "Из
аль-Искандарии"; и тогда царь сказал: "Эй, палач, отруби ему голову"; и
палач поднял руку с мечом и хотел отрубить голову Ала-ад-дину, и вдруг
какая-то старуха, величественная видом, выступила пред лицо царя, и царь
поднялся из уважения к ней, а она сказала: "О царь, не говорила ли я те-
бе, чтобы, когда капитан привезет пленников, ты вспомнил о монастыре и
подарил туда пленника или двух, чтобы прислуживать в церкви?" - "О ма-
тушка, - отвечал царь, - если бы ты пришла на минуту раньше! Но возьми
этого пленника, который остался".
луживать в церкви, или я позволю царю убить тебя?" - "Я буду прислужи-
вать в церкви", - отвечал Ала-ад-дин, и старуха взяла его и, выйдя с ним
из дивана, направилась в церковь.
ла: "Утром ты встанешь и возьмешь пять мулов и отправишься с ними в ро-
щу, и нарубишь сухого дерева и наломаешь его и привезешь на монастырскую
кухню, а после этого ты свернешь ковры и подметешь и вытрешь плиты и
мраморный пол и положишь ковры обратно, как было. Ты возьмешь полардебба
[290] пшеницы и просеешь, и замесишь, и сделаешь из нее сухари для монас-
тыря, и возьмешь меру чечевицы и просеешь ее, и смелешь на ручной
мельнице, и сваришь, а потом наполнишь четыре водоема и будешь поливать
из бочек, и наполнишь триста шестьдесят шесть мисок и размочишь в них
сухари и польешь их чечевицей, и снесешь каждому монаху или патриарху
его чашку..." - "Верни меня к царю, и пусть он меня убьет, - это мне
легче, чем такая работа!" - воскликнул Ала-ад-дин; и старуха сказала:
"Если ты будешь работать и исполнишь работу, возложенную на тебя, ты из-
бавишься от смерти, а если не исполнишь, я дам царю убить тебя". И
Ала-ад-дин остался сидеть, обремененный заботой.
Ала-ад-дину: "Принеси мне горшок"; и Алаад-дин принес его горшок, и сле-
пец наделал в него и сказал: "Выброси кал!" И Ала-ад-дин выбросил его, и
старец воскликнул: "Да благословит тебя мессия, о служитель церкви!"
церкви?" И Ала-ад-дин сказал: "У меня сколько рук, чтобы я мог исполнить
такую работу?" - "О безумный, - сказала старуха, - я привела тебя только
для того, чтобы ты работал. О сын мой, - молвила она потом, - возьми эту
палку (а палка была из меди, и на конце ее был крест) и выйди на пло-
щадь, и когда встретишь вали города, скажи ему: "Я призываю тебя послу-
жить церкви ради господина нашего мессии", - и он не будет прекословить.
И пусть возьмет пшеницу и просеет и провеет и замесит и испечет из нее
сухари, а всякого, кто будет тебе прекословить, ты бей и не бойся нико-
го". И Ала-ад-дин ответил: "Слушаю и повинуюсь!" - и сделал так, как она
сказала, и так он принуждал работать даром и великих и малых семнадцать
лет.
ла: "Уходи вон из монастыря". - "Куда я пойду?" - спросил Ала-ад-дин; и
старуха сказала: "Переночуй эту ночь в кабаке или у кого-нибудь из твоих
друзей". И Ала-ад-дин спросил ее: "Почему ты гонишь меня из церкви?" И
старуха ответила: "Хусн Мариам, дочь царя Юханны, царя этого города, хо-
чет посетить церковь, и не подобает, чтобы кто-нибудь сидел на ее пути".
уходит из церкви, а сам говорил про себя: "О, если бы увидеть, такая ли
дочь царя, как наши женщины, или лучше их! Я не уйду, пока не посмотрю
на нее". И он спрятался в одной комнате, где было окно, выходившее в
церковь. И когда он смотрел в окно, вдруг пришла дочь царя, и Ала-ад-дин
посмотрел на нее взглядом, оставившим после себя тысячу вздохов, так как
он увидел, что она подобна луне, выглядывающей из-за облаков. И с царев-
ной была женщина..."
до меня, о счастливый царь, что Ала-ад-дин посмотрел на дочь царя и уви-
дел с ней женщину.
жена, Зубейда-лютнистка, которая умерла. А потом дочь царя сказала Зу-
бейде: "Сыграй нам на лютне"; и Зубейда ответила: "Я не сыграю тебе, по-
ка ты не осуществишь мое желание и не исполнишь то, что ты мне обещала".
- "А что я тебе обещала?" - спросила царевна; и Зубейда ответила: "Ты
обещала мне свести меня с моим мужем, Ала-ад-дином Абу-ш-Шаматом, вер-
ным, надежным". - "О Зубейда, - сказала царевна, - успокой свою душу и
прохлади глаза и сыграй нам ради сладости единения с мужем твоим
Ала-ад-дином". И Зубейда спросила: "А где он?" И царевна молвила: "Он в
этой комнате и слушает наши речи".
ла; и когда Ала-ад-дин услышал это. горести взволновались в нем, и он
вышел из комнаты, ринулся к женщинам и схватил свою жену Зубейду-лют-
нистку в объятия.
царевна Хусн Мариам подошла к ним и брызнула на них розовой водой и при-
вела их в чувство и воскликнула: "Аллах соединил вас!" - "Благодаря тво-
Посняков Андрей
Скальци Джон
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Витковский Евгений
Суворов Виктор