А может, бывший военнопленный, попавший в концлагерь в самом начале войны?
фронте и в каких сражениях участвовал, тот несколько растерялся, потом
объяснил:
застегивая пуговицу на кармашке его гимнастерки, заметил наставительно:
передний край. И сражались. Многих я сам лично представил к
правительственным наградам.
полковник.
разговора.
вспомнил, как тот, кряхтя, задрал на своей, такой же широкой спине
немецкий китель и попросил:
меня ранил, но я его не убил, воздержался. Понимаешь, пожалел: уж очень
молоденький".
районе железной дороги. Морщась от боли, но смеясь глазами, Зубов сказал
раздумчиво:
самолетов-вылетов мы немцев лишили. Просто так, для удовольствия".
выбрасывал из самолета на взлетную полосу свой парашют. Поймав удивленный
взгляд Белова, он одобряюще подмигнул ему и даже попытался пожать плечами:
мол, ничего не поделаешь, так надо.
лицо - запрокинутое, со свисающим на лоб лоскутом кожи. Это было лицо
Бруно. И когда взгляд Бруно встретился с его взглядом, полным отчаяния,
Бруно слегка повел головой, как бы безмолвно объясняя все то же: так надо.
золотой звездочкой на кителе. Добавил участливо: - Очевидно, здорово о
советском табачке соскучились? - Протянул всю пачку. - Возьмите.
но убежал. Нетяжелое ранение оказалось, как очухался, сразу и убежал. А
вот под трибуналом я не был. Чего не было, того не было. - Сказал твердо:
- Но если человек кровью вину искупил... Металла на груди у него нет, но,
значит, он есть в сердце. Сейчас важно одно: годен человек для дальнейшего
прохождения - уже не службы - жизни или не годен. Горе людское заживить,
жизнь наладить - отощали. - Махнул рукой в сторону иллюминатора. - Двоих
братьев своих здесь оставил. Вернусь домой один. Что матери скажу?
"Здрасте!" - "А где другие?" - "Нет". А я живой. Разве после этого Звездой
своей я ее обрадую? Нет.
невиданного подвига, погибли бы еще миллионы братьев, отцов, сыновей.
делает то, что под силу нескольким. Значит, остальным жить. Вроде как
спасаешь их. Правильно? Я так в бою и думал: не сшибу их танк - он наш
сшибет. Ну и сшибал. Когда боишься, что изза тебя свои погибнут, за себя
не боишься.
второй пилот, объявил торжественно:
Выждал, произнес тихо: - А то некоторые фронтовики обижаются, когда не
информируем, что уже Родина.
полос и круглыми вмятинами бомбовых воронок с мерцающей в них темной
водой, лежала в мягкой зелени лесов могуче и просторно. И Белову казалось,
что самолет не чсам пошел на снижение, а это он силой тяготения всего
своего существа вынуждает его идти все ближе и ближе к земле.
орденах, - в управление. Ты знай: я человек тщеславный, мой кадр - моя
гордость. Да не забудь, отцу скажи: если поедете на рыбалку, мотылей пусть
берет из моего тайника.
глаза, приказала:
коробочке, какао в термосе. Папа велел передать: вы обязательно должны
нормально питаться.
коротким носиком, еще по-детски пухлыми губами, серозеленые глаза под
сенью ресниц. Спросил:
А витамины принимать до еды. Они в коробочке из-под капсюлей для
взрывателей.
Время.
поднялся по трапу.
стеклянному склону. Как только колеса туго коснулись земли, внезапно исчез
один из пассажиров, незримо летевший в самолете, - Иоганн Вайс. Он исчез
безмолвно, бесследно. Не было больше двойника у Александра Белова. Майор
Белов остался один. На мгновение его охватило чувство одиночества. Но это
ощущение покинуло его так же неожиданно быстро, как и появилось.
гибель Иоганна Вайса. Никто!
- самого главного для него человека на свете. Она была матерью не только
Саши Белова, но и Иоганна Вайса, и так как она этого не знала, то
исчезновение Вайса ее тоже не опечалило.