Чтение 225–й страницы книги ~Жюльетта~

ее ног и четверть часа сосала ей вагину, одной рукой массируя анус, другой -
соски потом, когда она достаточно возбудилась, Дюран содомировала меня
своим клитором и одновременно ласкала пальцами мой хоботок.
- Прости, что я так много потребовала от тебя, Жюльетта, - смиренно
сказала блудница, закончив свою программу, - но ты ведь знаешь, до чего
доводит нас пресыщение.
- После тридцатипятилетнего либертинажа женщина не должна стыдиться
своих вкусов, - отвечала я, - в любом случае они заслуживают уважения, ибо
диктуются Природой, причем лучшие яз них - те, которые доставляют нам
наибольшее удовольствие.
После этих слов я взялась за дело всерьез и довела ее до того, что она
едва не скончалась от блаженства. Мне не с чем сравнить сладострастную
агонию мадам Дюран я никогда не видела, чтобы женщина извергалась с такой
силой она не только выстреливала сперму, как это делают мужчины, но она
сопровождала эякуляцию такими громкими стонами, такими мерзкими
ругательствами, спазмы ее были настолько сильные, что в эти мгновения ее
состояние можно было принять за приступ эпилепсии. Кроме того, она мне
прочистила задний проход не хуже мужчины, по крайней мере доставила мне не
меньшее удовольствие!
- Ну и как ты себя чувствуешь? - спросила она, поднимаясь на ноги.
- Клянусь влагалищем! - вскричала я. - Ты неподражаема, ты - средоточие
похотливости, твои страсти едва не спалили меня, и теперь сделай со мной все
то, что я проделала с тобой.
- Что?! Ты хочешь, чтобы я тебя била?
- Бей меня, бей!
- И унижала? И топтала?
- Скорее - я жду.
- Хочешь, чтобы я мочилась тебе в рот?
- Ну конечно, любовь моя торопись, мое извержение близится.
Дюран, более опытная в подобных забавах, нежели я, действовала с таким
несравненным мастерством, что я изверглась в тот самый момент, когда ее
страстный язык погрузился в мое влагалище.
- О, как ты сладко кончаешь, сердце мое! - нежно проворковала она. - С
каким восторгом отвечаешь на ласки! Теперь я знаю что мы прекрасно заживем
вдвоем.
- Не стану отрицать, Дюран, что ты потрясла все мои чувства, и я
безмерно счастлива, что встретила такую женщину. Мы с тобой будем
властительницами Вселенной, вдвоем мы покорим саму Природу. Ах, какие
мерзости, какие преступления мы совершим, дорогая моя Дюран!
- А ты не жалеешь о Клервиль?
- Как я могу жалеть о ком-то, если у меня есть ты?
- Но что, если я выдумала всю эту историю только для того, чтобы
устранить соперницу?
- Тогда это было бы редчайшее на свете злодейство!
- Но если я его совершила?
- Так ведь сама Клервиль сказала мне, что ты предложила отравить меня
за две тысячи золотых монет.
- Я знала, что она передаст тебе эти слова, и нисколько не сомневалась
в том, что ты ей не поверишь и поймешь это как неуклюжую хитрость с ее
стороны и как сигнал к тому, что настало время сделать то, что я хотела,
чтобы ты сделала.
- Почему ты хотела, чтобы это сделала я? Разве сама ты не могла убить
ее?
- Мне было очень важно, чтобы моя соперница погибла от твоей руки - без
этого мое удовольствие было бы неполным.
- Ты - страшная женщина! Но погоди, ведь она была не в себе в тот день,
когда мы были у тебя в гостях, она даже не смогла насладиться твоими
лакеями мне кажется, она сделала тебе какой-то знак...
- Я нарочно создала такую обстановку и точно рассчитала, что это на
тебя подействует, что ее беспокойное поведение насторожит тебя и сделает ее
виновной в твоих глазах. Когда же я предлагала ей отравить тебя за две
тысячи золотых, я заронила в нее подозрение, что подобное предложение я могу
сделать и тебе. Вот чем объясняется ее предупреждающий жест - она боялась
оставить нас вдвоем, а ее нервозность оказала на тебя именно тот эффект, на
который я рассчитывала. Таким образом два часа спустя Клервиль была мертва.
- Я должна понимать это так, что она невиновна?
- Она обожала тебя... Так же, как и я, и присутствие соперницы было для
меня невыносимым.
- Наслаждайся своей победой, коварная, - восхитилась я, обнимая Дюран.
- Теперь ты можешь торжествовать: я боготворю тебя, и если бы мне пришлось
повторить все снова, я бы сделала это не задумываясь и без всяких причин,
которые ты придумала, чтобы облегчить мое преступление... Но почему ты не
призналась в своей любви еще в Париже?
- Я не посмела, так как рядом была Клервиль, а когда позже ты еще раз
пришла ко мне, со мной был мужчина. Потом меня арестовали. Но освободившись,
я всюду следовала за тобой, любовь моя, и никогда не упускала тебя из виду
я поехала за тобой в Анжер, затем в Италию все время, пока я занималась
своей торговлей, я не спускала с тебя глаз. Надежда моя поколебалась, когда
я узнала о твоих наперсницах - Донис, Грийо, Боргезе, - и от нее почти
ничего не осталось, когда ты вновь встретилась с Клервиль. Но я все равно
поехала за вами из Рима, и вот здесь, отчаявшись от столь долгого ожидания,
я решилась разрубить этот узел остальное тебе известно.
- То, что ты рассказала, просто невероятно! В ком еще встретишь
подобный пример коварства, ловкости, злобности, порочности и ревности?
- Это потому, что ни у кого нет таких страстей, потому что никто
никогда не любил тебя так, как я люблю тебя.
- А когда пламя потухнет в тебе, Дюран, ты поступишь со мной так же,
как я поступила с Клервиль?
- Хорошо, мой ангел, я развею твою тревогу. Но требую, чтобы гы
оставила себе только одну из своих девиц - Элизу или Раймонду. Выбирай
любую, но двоих иметь тебе я не позволю и предупреждаю об этом заранее.
- Со мной останется Раймонда.
- Прекрасно, Так вот, если она станет свидетельницей твоей неожиданной
или необъяснимой смерти, пусть вина за это падет на меня. А теперь, -
продолжала Дюран, - я прошу тебя написать записку и отдать ее на хранение
Раймонде в этой записке ты назовешь меня своей убийцей в том случае, если
смерть твоя наступит каким-либо трагическим образом во время нашей
совместной жизни.
- Нет, такие предосторожности ни к чему я верю тебе, вверяю свою жизнь
в твои руки и делаю это с радостью. Только оставь мне и Элизу, не мешай мне
и не ревнуй меня. Я - распутница, я не обещаю тебе вести себя безупречно, но
клянусь чем угодно, что буду любить тебя всегда.
- Я не собираюсь тиранить тебя, Жюльетта, напротив, я сама буду служить
твоим удовольствиям, я готова смешать землю с небом ради твоего счастья. Но
как только ты сделаешься добродетельной, я от тебя отвернусь, хотя знаю, что
невозможно заманить в сети добра такую женщину, как ты - шлюху по
темпераменту и по убеждению: это все равно, что загораживать море плотиной.
Прошу я только одного: позволь мне быть единоличной хозяйкой твоего сердца.
- Клянусь, что вы одна будете властвовать в нем.
- В таком случае обещаю тебе неземное блаженство истинное распутство
должно быть свободно от всяких чувств, мы должны иметь только одну подругу и
искренне любить ее, а сношаться можно хоть со всем миром. Если хочешь, я
тебе дам добрый совет, Жюльетта: избавься от этой толпы, которая вечно
крутится вокруг тебя я сама думаю рассчитать половину своей свиты: чем
меньше нас, тем удобнее нам творить свои дела, и ни к чему привлекать к себе
внимание. Ведь я не собираюсь бросать свое ремесло, но кому придет в голову
покупать яды у женщины, которая ведет роскошную королевскую жизнь?
- Я тоже хочу сполна удовлетворять все свои вкусы, - сказала я. - Хочу
воровать, торговать своим телом, и ты совершенно права в том, что не стоит
выставлять себя напоказ.
- Я могу выдавать себя за твою мать, в этом качестве мне легче будет
найти покупателей на твои прелести Элиза и Раймонда пусть будут твоими
кузинами, мы и для них найдем клиентуру. С таким гаремом в Италии можно жить
припеваючи.
- А как же твои яды?
- Не беспокойся, охотников на них здесь гораздо больше, чем в других
местах. Мы должны вернуться во Францию, имея чистый доход не меньше двух
миллионов.
- Куда же мы сейчас отправимся?
- Я склоняюсь к тому, чтобы снова спуститься на юг. В Калабрии и на
Сицилии жители развращены до предела, и там мы найдем золотое дно, тем более
что я хорошо знаю те места. В прошлом году я за полдня наторговала там на
пятьсот тысяч франков и могла бы выручить еще больше. Южане очень доверчивы,
Жюльетта, как все лживые люди: достаточно предсказать им судьбу, и из них
можно вить веревки. Это поистине сказочная страна.
- А мне страшно хочется вернуться в Париж, - мечтательно заметила я, -
и окончательно поселиться там: разве нельзя заниматься там тем же самым?
- Ну давай съездим хотя бы в Венецию и оттуда - в Милан, затем
доберемся до Лиона.
Я согласилась с таким маршрутом, и мы сели за обед. Дюран предупредила
меня, что она сама будет оплачивать все наши расходы она, разумеется,
понимала, что моя доля в общей прибыли будет немалой, но упросила меня
сделать вид, будто я нахожусь на ее содержании. Признаюсь вам, что принимала
ее знаки внимания с тем же тактом, с каким она мне их оказывала, ведь
деликатность имеет большое значение в среде злодеев, и тот, кто этого не
понимает, совершенно не знает человеческую природу.
- Правду ли говорят, - поинтересовалась я, - что у вас есть бальзам
долголетия?
- Такого бальзама не существует, только мошенники торгуют им. Истинный
секрет долголетия - это строгая умеренная жизнь, а коль скоро строгость и