Чтение 227–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

мог удовлетворительно объяснить мне это явление.

- Ну, так я вам объясню.

- Вы очень меня обяжете, - сказал Портос, моргая глазами, что служило
у него признаком величайшего напряжения мысли.

- С тех пор, как ваш мозг предается изучению наук, серьезным вычисле-
ниям, он увеличился в объеме. Таким образом, ваша голова переполнена на-
уками.

- Вы думаете?

- Я уверен в этом. От этого получается, что ваша черепная коробка не
только не дает проникнуть в голову ничему постороннему, но, будучи пере-
полненной, пользуется каждым случайным отверстием, чтобы выбрасывать на-
ружу избыток.

- А-а-а! - протянул Портос, которому это объяснение показалось более
толковым, чем объяснение врача.

- Пять выпуклостей, вызванных пятью украшениями люстры, были, конеч-
но, пятью скоплениями научных знаний, вылезших наружу под действием
внешних обстоятельств.

- Действительно! - обрадовался Портос. - Вот почему голова моя болела
больше снаружи, чем внутри. Я вам признаюсь даже, что, надевая шляпу и
нахлобучивая ее на голову энергично-грациозным ударом кулака, свойствен-
ным нам, военным, я испытывал иногда страшную боль, если не соразмерял
как следует силу удара.

- Портос, я вам верю.

- И вот, дорогой друг, - продолжал великан, - господин Фуке, видя,
что его дом недостаточно прочен для меня, решил отвести мне другое поме-
щение. И меня перевели сюда.

- Это заповедный парк, не правда ли?

- Да.

- Парк свиданий, известный таинственными похождениями суперинтендан-
та.

- Не знаю; у меня тут не было ни свиданий, ни таинственных приключе-
ний; но мне позволено упражнять здесь свои мышцы, и, пользуясь этим раз-
решением, я вырываю деревья с корнями.

- Зачем?

- Чтобы размять руки и доставать птичьи гнезда; я нахожу, что так
удобнее, чем карабкаться наверх.

- У вас пастушеские наклонности, как у Тирсиса, дорогой Портос.

- Да, я люблю птичьи яйца несравненно больше, чем куриные. Вы не мо-
жете себе представить, что за изысканное блюдо омлет из четырехсот или
пятисот яиц канареек, зябликов, скворцов и дроздов!

- Как - из пятисот яиц? Это чудовищно!

- Все они умещаются в одной салатнице.

ДаАртаньян минут пять любовался Портосом, точно видел его впервые.
Портос же расцветал под взглядами друга. Они сидели так несколько минут.
ДаАртаньян смотрел, Портос блаженствовал. ДаАртаньян искал, по-видимому,
новую тему для разговора.

- Вам здесь весело, Портос? - спросил он, найдя наконец эту тему.

- Не всегда.

- Ну, понятно; однако когда вам станет слишком скучно, что вы будете
делать?

- О, я буду здесь недолго! Арамис ждет только, чтобы у меня исчезла
последняя шишка, и тогда представит меня королю. Король, говорят, тер-
петь не может шишек.

- Значит, Арамис все еще в Париже?

- Нет.

- Где же он?

- В Фонтенбло.

- Один?

- С господином Фуке.

- Отлично. Но знаете ли...

- Нет. Скажите, и я буду знать.

- Мне кажется, что Арамис забывает вас.

- Вам так кажется?

- Там, видите ли, смеются, танцуют, пируют, распивают вина из подва-
лов господина Мазарини. Известно ли вам, что там каждый вечер дается ба-
лет?

- Черт возьми!

- Повторяю, ваш милый Арамис вас забывает.

- Очень может быть. Я сам иногда так думал.

- Если только этот хитрец не изменяет вам!

- О-о-о!..

- Вы знаете, этот Арамис хитрая лисица.

- Да, но изменять мне...

- Послушайте: прежде всего, он лишил вас свободы.

- Как это лишил свободы? Разве я не на свободе?

- Конечно, нет!

- Хотел бы я, чтобы вы мне доказали это.

- Ничего нет проще. Вы выходите на улицу?

- Никогда.

- Катаетесь верхом?

- Никогда.

- К вам допускают друзей?

- Никогда.

- Ну так, мой друг, кто никогда не выходит на улицу, кто никогда не
катается верхом, кто никогда не видится с друзьями, тот лишен свободы.

- За что же Арамису лишать меня свободы?

- Будьте откровенны, Портос, - дружески попросил ДаАртаньян.

- Я совершенно откровенен.

- Ведь это Арамис составил план укреплений БельИля - не правда ли?

Портос покраснел.

- Да, - согласился он, - но он только и сделал, что начертил план.

- Именно, и я считаю, что это не бог весть какая важность.

- Я всецело разделяю ваше мнение.

- Отлично; я в восторге, что мы одинаково мыслим.

- Он даже никогда не приезжал в Бель-Иль, - сказал Портос.

- Вот видите!

- Напротив, я ездил к нему в Ванн, как вы могли видеть.

- Скажите лучше - как я видел. И вот в чем дело, дорогой Портос: Ара-
мис, начертивший только план, желает, чтобы его считали инженером, вас
же, построившего по камешку стены крепости и бастионы, он хочет низвести
до степени простого строителя.

- Строителя - значит, каменщика?

- Да, именно каменщика.

- Который возится с известкой?

- Именно.

- Чернорабочего?

- Точно так.

- О, милейший Арамис думает, что ему все еще двадцать пять лет!

- Мало того, он думает, что вам пятьдесят.

- Хотел бы я его видеть за работой.

- Да.

- Старый хрыч, разбитый подагрой.

- Да.

- Больные почки.

- Да.

- Не хватает трех зубов.

- Четырех.

- Тогда как у меня, глядите!

И, раскрыв толстые губы, Портос продемонстрировал два ряда зубов,
правда, потемнее снега, но чистых, твердых и крепких, как слоновая
кость.

- Вы не можете себе представить, Портос, - сказал даАртаньян, - какое
внимание обращает король на зубы. Увидя ваши, я решился. Я вас представ-
лю королю.

- Вы?

- А почему бы и нет? Разве вы думаете, что мое положение при дворе
хуже, чем положение Арамиса?

- О нет!

- Думаете, что я хочу предъявить какие-нибудь права на укрепление
Бель-Иля?

- О, конечно, нет!

- Значит, я действую только в ваших интересах.

- Не сомневаюсь в этом.

- Так вот, я - близкий друг короля; доказательством служит то, что
когда он должен сказать кому-нибудь чтолибо неприятное, я беру эту обя-
занность на себя...

- Но, милый друг, если вы меня представите...

- Дальше?

- Арамис рассердится.

- На меня?

- Нет, на меня.

- Но не все ли равно, кто вас представит: он или я, если вас должны
представить?

- Мой парадный костюм еще не готов.

- Ваш костюм и теперь великолепен.

- Тот, что я заказал, во много раз наряднее.

- Берегитесь, король любит простоту.

- В таком случае я буду прост. Но что скажет господин Фуке, узнав,
что я уехал?

- Разве вы дали слово не покидать место вашего заточения?