Чтение 228–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

- Граф Монте-Кристо наш враг? - сказала Мерседес, побледнев, как
смерть. - Кто тебе это сказал? Почему? Ты бредишь, Альбер. От графа Мон-
те-Кристо мы видели одно только внимание. Граф Монте-Кристо спас тебе
жизнь, и ты сам представил нам его. Умоляю тебя, Альбер, прогони эту
мысль. Я советую тебе, больше того, прошу тебя: сохрани его дружбу.

- Матушка, - возразил Альбер, мрачно глядя на нее, - у вас есть ка-
кая-то причина щадить этого человека.

- У меня! - воскликнула Мерседес, мгновенно покраснев и становясь за-
тем еще бледнее прежнего.

- Да, - сказал Альбер, - вы просите меня щадить этого человека пото-
му, что мы можем ждать от него только зла, правда?

Мерседес вздрогнула и вперила в сына испытующий взор.

- Как ты странно говоришь, - сказала она, - откуда у тебя такое пре-
дубеждение! Что ты имеешь против графа? Три дня тому назад ты гостил у
него в Нормандии; три дня тому назад я его считала, и ты сам считал его
твоим лучшим другом.

Ироническая улыбка мелькнула на губах Альбера. Мерседес перехватила
эту улыбку и инстинктом женщины и матери угадала все; но, осторожная и
сильная духом, она скрыла свое смущение и тревогу.

Альбер молчал; немного погодя графиня заговорила снова.

- Ты пришел узнать, как я себя чувствую, - сказала она, - не скрою,
друг мой, здоровье мое плохо. Останься со мной, Альбер, мне так тяжело
одной.

- Матушка, - сказал юноша, - я бы не покинул вас, если бы не спешное,
неотложное дело.

- Что ж делать? - ответила со вздохом Мерседес. - Иди, Альбер, я не
хочу делать тебя рабом твоих сыновних чувств.

Альбер сделал вид, что не слышал этих слов, простился с матерью и вы-
шел.

Не успел он закрыть за собой дверь, как Мерседес послала за доверен-
ным слугой и велела ему следовать за Альбером всюду, куда бы тот ни по-
шел, и немедленно ей обо всем сообщать.

Затем она позвала горничную и, превозмогая свою слабость, оделась,
чтобы быть на всякий случай готовой.

Поручение, данное слуге, было не трудно выполнить. Альбер вернулся к
себе и оделся с особой тщательностью. Без десяти минут восемь явился Бо-
шан; он уже виделся с Шато-Рено, и тот обещал быть на своем месте, в
первых рядах кресел, еще до поднятия занавеса.

Молодые люди сели в карету Альбера, который, не считая нужным скры-
вать, куда он едет, громко приказал:

- В Оперу!

Сгорая от нетерпения, он вошел в театр еще до начала спектакля.

Шато-Рено сидел уже в своем кресле; так как Бошан обо всем его пре-
дупредил, Альберу не пришлось давать ему никаких объяснений. Поведение
сына, желающего отомстить за отца, было так естественно, что Шато-Рено и
не пытался его отговаривать и ограничился заявлением, что он к его услу-
гам.

Дебрэ еще не было, но Альбер знал, что он редко пропускает спектакль
в Опере. Пока не подняли занавес, Альбер бродил по театру. Он надеялся
встретить МонтеКристо либо в коридоре, либо на лестнице. Звонок заставил
его вернуться, и он занял свое кресло, между ШатоРено и Бошаном.

Но его глаза не отрывались от ложи между колоннами, которая во время
первого действия упорно оставалась закрытой.

Наконец, в начале второго акта, когда Альбер уже в сотый раз посмот-
рел на часы, дверь ложи открылась, и Монте-Кристо, весь в черном, вошел
и оперся о барьер, разглядывая зрительную залу; следом за ним вошел Мор-
рель, ища глазами сестру и зятя. Он увидел их в ложе бельэтажа и сделал
им знак.

Граф, окидывая взглядом залу, заметил бледное лицо и сверкающие гла-
за, жадно искавшие его взгляда; он, разумеется, узнал Альбера, но, уви-
дев его расстроенное лицо, сделал вид, что не заметил его. Ничем не вы-
давая своих мыслей, он сел, вынул из футляра бинокль и стал смотреть в
противоположную сторону.

Но, притворяясь, что он не замечает Альбера, граф все же не терял его
из виду, и когда второй акт кончился и занавес опустился, от его верного
и безошибочного взгляда не ускользнуло, что Альбер вышел из партера в
сопровождении обоих своих друзей.

Вслед за тем его лицо мелькнуло в дверях соседней ложи. Граф чувство-
вал, что гроза приближается, и когда он услышал, как повернулся ключ в
двери его ложи, то, хотя он в ту минуту с самым веселым видом разговари-
вал с Моррелем, он уже знал, чего ждать, и был ко всему готов.

Дверь отворилась.

Только тогда граф обернулся и увидал Альбера, бледного и дрожащего;
позади него стояли Бошан и ШатоРено.

- А-а! вот и мой всадник прискакал, - воскликнул он с той ласковой
учтивостью, которая обычно отличала его приветствие от условной светской
любезности. - Добрый вечер, господин де Морсер.

И лицо этого человека, так превосходно собой владевшего, было полно
приветливости.

Только тут Моррель вспомнил о полученном им от виконта письме, в ко-
тором тот, ничего не объясняя, просил его быть вечером в Опере; и он по-
нял, что сейчас произойдет.

- Мы пришли не для того, чтобы обмениваться лицемерными любезностями
или лживыми выражениями дружбы, - сказал Альбер, - мы пришли требовать
объяснения, граф.

Он говорил, стиснув зубы, голос его прерывался.

- Объяснение в Опере? - сказал граф тем спокойным тоном и с тем про-
низывающим взглядом, по которым узнается человек, неизменно в себе уве-
ренный. - Хоть я и мало знаком с парижскими обычаями, мне все же кажет-
ся, сударь, что это не место для объяснений.

- Однако если человек скрывается, - сказал Альбер, - если к нему
нельзя проникнуть, потому что он принимает ванну, обедает или спит, при-
ходится говорить с ним там, где его встретишь.

- Меня не так трудно застать, - сказал Монте-Кристо, - не далее, как
вчера, сударь, если память мне не изменяет, вы были моим гостем.

- Вчера, сударь, - сказал Альбер, теряя голову, - я был вашим гостем,
потому что не знал, кто вы такой.

При этих словах Альбер возвысил голос, чтобы его могли слышать в со-
седних ложах и в коридоре; и в самом деле, заслышав ссору, сидевшие в
ложах обернулись, а проходившие по коридору остановились за спиной у Бо-
шана и Шато-Рено.

- Откуда вы явились, сударь? - сказал Монте-Кристо, не выказывая ни-
какого волнения. - Вы, по-видимому, не в своем уме.

- У меня достаточно ума, чтобы понимать ваше коварство и заставить
вас понять, что я хочу вам отомстить за него, - сказал вне себя Альбер.

- Милостивый государь, я вас не понимаю, - возразил Монте-Кристо, - и
во всяком случае я нахожу, что вы слишком громко говорите. Я здесь у се-
бя, милостивый государь, здесь только я имею право повышать голос. Ухо-
дите!

И Монте-Кристо повелительным жестом указал Альберу на дверь.

- Я заставлю вас самого выйти отсюда! - возразил Альбер, судорожно
комкая в руках перчатку, с которой граф не спускал глаз.

- Хорошо, - спокойно сказал Монте-Кристо, - я вижу, вы ищете ссоры,
сударь; но позвольте вам дать совет и постарайтесь его запомнить: плохая
манера сопровождать вызов шумом. Шум не для всякого удобен, господин де
Морсер.

При этом имени ропот пробежал среди свидетелей этой сцены. Со вчераш-
него дня имя Морсера было у всех на устах.

Альбер лучше всех и прежде всех понял намек и сделал движение, наме-
реваясь бросить перчатку в лицо графу, но Моррель остановил его руку, в
то время как Бошан и Шато-Рено, боясь, что эта сцена перейдет границы
дозволенного, схватили его за плечи.

Но Монте-Кристо, не вставая с места, протянул руку и выхватил из су-
дорожно сжатых пальцев Альбера влажную и смятую перчатку.

- Сударь, - сказал он грозным голосом, - я считаю, что эту перчатку
вы мне бросили, и верну вам ее вместе с пулей. Теперь извольте выйти от-
сюда, не то я позову своих слуг и велю им вышвырнуть вас за дверь.

Шатаясь, как пьяный, с налитыми кровью глазами, Альбер отступил на
несколько шагов.

Моррель воспользовался этим и закрыл дверь.

Монте-Кристо снова взял бинокль и поднес его к глазам, словно ничего
не произошло.

Сердце этого человека было отлито из бронзы, а лицо высечено из мра-
мора.

Моррель наклонился к графу.

- Что вы ему сделали? - шепотом спросил он.

- Я? Ничего, по крайней мере лично, - сказал Монте-Кристо.

- Однако эта странная сцена должна иметь причину?

- После скандала с графом де Морсер несчастный юноша сам не свой.

- Разве вы имеете к этому отношение?

- Гайде сообщила Палате о предательстве его отца.

- Да, я слышал, что гречанка, ваша невольница, которую я видел с вами
в этой ложе, - дочь Али-паши, - сказал Моррель. - Но я не верил.

- Однако это правда.

- Теперь я все понимаю, - сказал Моррель, - эта сцена была подготов-
лена заранее.

- Почему вы думаете?

- Я получил записку от Альбера с просьбой быть сегодня в Опере; он
хотел, чтобы я был свидетелем того оскорбления, которое он собирался вам
нанести.