сам собирался, он ведь так молод и ему необходимо закончить книгу, да и в
стеддинге поселиться он еще не готов, а жена наверняка потребует, чтобы муж
жил солидной, оседлой жизнью. Он просто полюбопытствовал, ничего больше.
он даже не заметил, как это случилось. Прежде он считал своим домом
Двуречье, ныне же его дом находился там, где была она. Мысль о том, что
Фэйли ждет его, заставляла ускорять шаг. Ее улыбка отгоняла прочь все
тревоги. Конечно, Перрин не рассказывал, как закипает кровь и стучит сердце,
стоит ему подумать о ней, - это было бы неучтиво. И уж само собой, у Перрина
не было намерения упоминать о тревоге, которую вселила она в его сердце. Что
же ему делать? Вроде бы он был готов упасть перед ней на колени, но что-то
внутри, какое- то упрямство требовало, чтобы она сделала первый шаг. Если бы
только она сказала, что все будет по-прежнему.
Перрин. - Все ли жены ревнивы?
С чего ты взял? Она прекрасная жена.
на свою трубку. - Слушай, у тебя двуреченского табачку не осталось? У меня
кайриэнский, а он резковат.
считаться мирной погоня. На бескрайней, залитой палящим золотым солнцем
равнине не было видно ни души, лишь в безоблачном голубом небе парили
ястребы. Не желая, чтобы люди разъезжались в стороны в поисках пищи, волки
выгоняли оленей прямо к дороге. Их было больше, чем требовалось для охоты, и
всадникам не раз случалось проехать мимо целого стада, возглавляемого
величественным старым самцом. Однако старая поговорка не зря гласит, что нет
на земле мира, кроме как в материнской утробе.
позволяли себе насмешки. Не раз Добрэйн ворчал, что их в двенадцать раз
больше, чем его людей. Он не отрицал, что в бою айильцы смертельно опасны,
но ведь то же самое можно сказать и о стае бешеных волков. Айильцы насмешек
не отпускали, но всем своим видом показывали, что обращать внимание на
кайриэнцев ниже их достоинства. Перрин не удивился бы, вздумай один из них
пройти сквозь кайриэнца, словно его не видит. Правда, Руарк заверил, что
неприятностей не будет, если древоубийцы сами не напросятся. Добрэйн, со
своей стороны, утверждал, что все будет в порядке, если дикари не начнут
задираться первыми. Оставалось лишь надеяться, что они не вцепятся друг
другу в глотки прежде, чем успеют настигнуть пленивших Ранда Айз Седай.
Хорошо еще, что майенцы ладили и с теми и с другими. Между Майеном и
Кайриэном никогда не было войн, и рослые подданные Берелейн в щеголеватых
красных кирасах прекрасно находили общий язык с приземистыми воинами
Добрэйна, носившими незамысловатую броню. Да и с айильцами Майен не
враждовал с давних времен. Добрэйн частенько ужинал с Нуреллем, а тот, в
свою очередь, нередко раскуривал трубочку-другую с айильцами, в том числе и
с Гаулом. Оно бы и ладно, если бы не одна маленькая неприятность.
редкость неуверенно:
другим. Вольная позволила одному молодому волку из ее стаи подобраться к
каравану Айз Седай чуть ли не вплотную, но Ранда он не увидел. Ошибки быть
не могло - как выглядит Убийца Тени, знал каждый волк. Вероятно, Ранд
находился в одном из крытых фургонов. Ну и хорошо, коли так, все не тащится
по солнцепеку. У Перрина пот струился по шее.
бы честью, лорд Айбара, услышать рассказ об этих великих подвигах из твоих
уст.
юношу. Несмотря на розовые щеки и открытое лицо, Нурелль наверняка был не
моложе его самого. Но его запах... Воодушевленный, восторженный! Перрин чуть
не застонал. Такой же запах исходил от двуреченских мальчишек, но когда и
ровесники начинают почитать тебя как героя, это уж чересчур.
айильцы и кайриэнцы будут относиться друг к другу без особой симпатии, а не
бывавший в бою молодой офицер станет смотреть снизу вверх на победителя
троллоков. Беспокоиться следовало из-за того, чего нельзя предусмотреть. Не
доглядишь, и беда вцепится тебе в лодыжку, когда менее всего ожидаешь, в
самый неподходящий момент.
черно-белым кружком на лбу. Перрин видел их и в Кэймлине, и в Кайриэне, но
так толком и не выяснил, что это значит. Он слышал о каких-то сисвай'аман,
но, когда пытался порасспросить на сей счет знакомых - и Руарка, и Гаула, и
Уриена - с этим воином из Рийнского клана, сейчас, по-видимому, пребывавшим
под началом Руарка, Перрин встречался раньше, - все делали вид, будто не
понимают, о чем речь. Однако Перрин помнил слова Руарка насчет того, что
полностью рассчитывать можно лишь на сисваиаман, и сделал соответствующий
вывод: те, кто носит красные повязки, и есть сисваиаман, что бы ни значило
это слово.
представлялись весьма сложными. И натянутыми. Когда люди в красных повязках
посматривали на Дев, от них пахло ревностью. А Девы... В присутствии
сисвайаман от них исходил запах, напоминавший запах волков, готовых
подавиться тушей оленя, но не уступить другим ни кусочка. Запахи были
острыми и отчетливыми, хотя Перрин ни в какую не мог уразуметь, что за всем
этим кроется.
вот сами Девы вели себя странно. С самого выступления в поход все
распоряжения Руарка, касавшиеся Дев, выслушивали Нандера и Сулин. При этом
Сулин всякий раз пятилась, краснела, но снова и снова оказывалась рядом с
Нандерой. А на второй день, когда вечером отряд встал на привал, Девы чуть
не поубивали одна другую голыми руками. Во всяком случае, так показалось
Перрину. Они молотили друг друга кулаками, пинали ногами, швыряли на землю и
заламывали руки так, что перелом казался неизбежным, однако в последний
момент каждая ухитрялась вывернуться и нанести ответный удар. Перрин хотел
было вмешаться, но Руарк остановил его, - похоже, само это намерение
несколько удивило вождя. Кайриэнцы и майенцы, толпой собравшись вокруг,
оживленно заключали пари, тогда как айильцы, и воины, и Хранительницы
Мудрости, не обращали на стычку никакого внимания.
волосы, несколько раз ударила головой оземь. Нандера обмякла. Сулин долго
смотрела на бесчувственное тело, затем взвалила побежденную на плечи и,
пошатываясь, удалилась.
иначе. Она по- прежнему появлялась перед Руарком рядом с Нандерой, но
говорить уже не пыталась, а все распоряжения избитой соратницы выполняла
беспрекословно. Перрину оставалось лишь чесать в затылке и гадать, правильно
ли-он понял, чем закончилась драка.
причем число их и в той и в другой постоянно менялось. Уже к концу первого
дня Перрин приметил, что все эти перемещения происходят вокруг двух женщин -
Сорилеи и Эмис. На второй день у него не осталось сомнений в том, что каждая
из них гнет свою линию: женщины обменивались весьма хмурыми косыми
взглядами. Эмис уступала и краснела все реже. Руарк держался так, словно
ничего не замечает, но от него, когда он посматривал на жену, исходил слабый
запах тревоги. Ко времени третьего привала Перрин готов был увидеть, как
Хранительницы выяснят отношения тем же способом, что и Девы. Они, однако же,
поступили иначе. Взяв бурдюк с водой, женщины отошли в сторону, уселись на
землю и, сняв косынки, распустили волосы. Перрин наблюдал за ними -
издалека, чтобы ненароком не подслушать разговор, - но они только и делали,
что попивали воду из чашек да вели беседу. В конце концов Перрин уснул.
трех миль не одолела - понял, что теперь все сосредоточилось вокруг Сорилеи,
хотя Хранительницы по- прежнему сновали от группы к группе. То и дело она и
Эмис отходили в сторонку, но косых и недружелюбных взглядов больше не было.
Будь они волчицами, Перрин сказал бы, что вожаку стаи удалось отстоять свое
положение, победив бросившую вызов соперницу, однако, судя по запахам,
теперь Сорилея воспринимала Эмис почти как равную себе. У волков такое не
было принято.
беспощадным утренним солнцем, размышляя о том, чем еще удивят его айильцы,
удастся ли удержать их от стычки с кайриэнцами и что все-таки делать, когда
через три-четыре дня он нагонит Айз Седай. Конец этим размышлениям положило
послание, полученное от Полхвоста.
может, и женщин, волки не слишком хорошо различали двуногих самцов и самок,
- двигавшийся в том же направлении, что и воинство Перрина. Под двумя
знаменами. Переданный волком образ этих знамен не мог не заинтересовать
Перрина.
Уриен, Нандера с Сулин и Сорилея с Эмис, - Перрин, поворачивая Трудягу на
запад, сказал:
друзья.
успел он проехать и четверти мили, как за ним пристроились дюжина всадников
из Крылатой Гвардии, столько же кайриэнцев, по меньшей мере два десятка Дев
под началом Сулин и такое же количество сисвай'аман, возглавляемых
седовласым зеленоглазым мужчиной, на лице которого будто дробили валуны.
Перрину оставалось лишь удивляться, что в эту компанию не затесалось ни
Эриксон Стивен
Конюшевский Владислав
Сертаков Виталий
Андреев Николай
Посняков Андрей
Посняков Андрей