Чтение 24–й страницы книги ~Клеарх и Гераклея~

шедших на строительство дворцов и стен!

М и т р а д а т. Да, Кир завоевал вас, а вы завоевали победителей. Вы
-- анарьи! Вы навязали арийскому языку халдейское письмо, и звезду всадника
Тиштрьи вы научили называть звездой Бэла! И в саму персидскую речь проникло
грязное слово "дибиру" -- писец и аккадские меры счета и веса!

Ты думаешь, ты можешь купить меня своими деньгами? Полюбуйся!

С этими словами Митрадат шваркнул вазу об пол. Головы золотых грифонов
смялись, а розовые индийские жемчужины, способствующие справедливым
суждениям, запрыгали, как градины, по каменным плитам и полетели из висячего
сада вниз, на улицы, похожие на коридоры; Митрадат оттолкнул столик и
выскочил из сада.

А Бел-Аддин и Клеарх остались в саду, слушая, как скачет конь по
улицам-коридорам и кто-то визжит у него на пути. Лицо у Бел-Аддина было
ошеломленное, словно у дэва Мардука, когда царь Ксеркс велел увезти его из
Вавилона и разбить. Клеарх стал утешать его и говорить, что Митрадат слишком
близко принимает к сердцу честь всадника.

К л е а р х. Что до меня, то я не перс, а эллин.

Бел-Аддин ответил равнодушно:

-- Вы, однако, оба арийцы, и в вашем языке нет перевода слову "дибиру",
и меры счета вы тоже взяли от нас. Вы всегда будете сражаться за нашу страну
и рано или поздно превратите ее в пустыню, не оставите на ней ни садов, ни
каналов, ни виноградников. Но и тогда вы будете за нее драться -- вам ведь
все равно, за что, лишь бы драться...

К л е а р х. За что же мы будем драться, если в этой стране не
останется ни садов, ни виноградников? Что у вас еще есть?

Б е л - А д д и н. Ничего. Только песок, вода и нефть. Когда вы
превратите эту страну в пустыню, вы, наверное, придумаете предлог воевать за
пустыню и нефть.

Бел-Аддин помолчал, а потом продолжал:

-- Вы, эллины и персы, очень молоды и вы называете рабами всех, кто
старше вас. А между тем здесь, на этой земле, родились земледелие и законы,
и тысячи лет назад здесь были такие же полисы, как нынче в Элладе. И сейчас
ваш мир -- как молодая Вавилония, а пройдет две тысячи лет -- и он станет
как нынешняя Вавилония.

К л е а р х. Отчего же?

Б е л - А д д и н. От перенаселения. Вы молоды, и вас мало. Мы стары, и
нас много. И нам пришлось переделать мир, в городе поставить этаж на этаж, а
пустыню превратить в поле с каналами, чтоб использовать каждый клочок земли.
И еще мы создали две всемогущие вещи -- деньги и власть, которые необходимы,
чтобы строить дома и каналы.

К л е а р х. Вы, однако, создали два очень разных всемогущества. И одно
-- это всемогущество государства, которое всех превращает в своих чиновников
и сгоняет людей строить каналы и дворцы, так что бедняки становятся рабами,
а богачи разоряются; а другое -- это всемогущество денег. И если мир через
две тысячи лет будет подобен Вавилону, то какому же именно: Великому Меняле
или Великой Неизменности?

Туг вместо ответа Бел-Аддин поставил ларец, принесенный с собой,
распахнул его и вынул удивительную ткань, не шерсть и не виссон, и пояс из
яшмовых пластинок, белых, как бараний жир, и украшенных головастиковыми
изображениями.

Бел-Аддин помолчал и сказал:

-- Я мог бы дать еще триста талантов царю, но какой в этом прок? Ибо
все, что вы хотите -- и ты, и Митрадат, и Писсуфн, и сама Парисатида, -- это
растоптать меня в глазах царя. И знаешь ли, что я сделаю? Я возьму эти
триста талантов и пошлю их Парисатиде и скажу: "Я отказываюсь от налогов в
Вавилонии, пусть их собирают Клеарх и Митрадат. А взамен, -- скажу я, -- яя
прошу права на торговлю со странами за Индией. Потому что твой, царица,
сторонник, кшатрапаван Арахосии Тиридат, лжет, что торговать с индусами
очень трудно, и в подтверждение рассказывает сказки об одноногих карликах; а
на самом деле он установил свои собственные цены, и люди за Индом не хотят
торговать с ним и не могут помимо него. И это не все -- он лжет из жадности,
что обитаемые земли кончаются за Индией и начинается пустыня. Пустыня,
точно, есть, а за ней начинается четвертая часть света, после Европы, Азии и
Ливии. Она называется страна Чин, и я знаю путь туда. А вот и
доказательства, что я его знаю.

Клеарх глядел как завороженный на яшмовый пояс, а ростовщик продолжал:

-- И я приобрету благоволение царицы и выставлю Тиридата негодяем в ее
глазах. А тем временем ни ты, ни Митрадат не соберете в Вавилонии ни
таланта, и я скажу царице: "Эти люди присвоили себе собранное, и если взять
их и пытать, то выйдет не меньше трехсот талантов". И я думаю, что царь
предвидел такую возможность, если послал сюда чужестранца и человека,
отказавшегося выполнить его приказ... Это будет стоить мне очень дорого, --
продолжал Бел-Аддин, -- но я стану всем в глазах Парисатиды, а вы ничем. И
вот я предлагаю вам обоим: возьмите сто талантов и половину разделите меж
собой, а половину отвезите царю, а иначе я поступлю так, как я сказал.

Клеарх и Митрадат обдумали его слова и согласились, и через две недели
уехали из Вавилона.

x x x

Царь по возвращении друзей подарил Клеарху коня с золотой уздой,
золотую гривну, золотой браслет, акинак и одежду. Эти подарки значат, что
человек внесен в список царских благодетелей. Царем, однако, в это время
овладела необычайная тоска, и он запретил всем окружающим под страхом смерти
говорить с ним о государственных делах до праздника Митры.

Клеарх и Митрадат смеялись с царем на пирах, а царице предоставили
полный отчет о делах в Вавилоне; затем Клеарх написал по всем правилам
риторики речь; там много говорилось о вавилонских каналах, о том, что
строительство их, накладное для казны, могли бы взять на откуп сами
горожане, а еще о том, что хорошо бы соединить государственное устройство
греков и персов и учредитьторода по образцу полисов, то есть дать земли
вокруг города городу, а не знати: пусть ими управляют городские магистраты,
не требуя титулов и не своевольничая, а, напротив, собственным имуществом
ручаясь за поступление налогов.

Еще они много говорили с царицей о том, что неплохо соединить веру
эллинов и магов. Потому что в вере магов хорошо то, что правитель может по
своему усмотрению разрушать храмы и объявлять богов дэвами, а в вере эллинов
хорошо то, что правитель может сам себя провозгласить богом. Но тут царица
не согласилась:

-- Персы этого не потерпят; да и царь, ты сам видел, больше привык
перед богом каяться.

А царского зятя Оронта меж тем одолела бессонница.

И вот за два дня до праздника Митры он ворочался ночью с боку на бок, а
потом позвал к себе своего дибиру, арамея Масхея и сказал:

-- Что бы я ни делал для их падения, все способствует их возвышению! И
теперь Митрадат шепчет царю в правое ухо, а Клеарх в левое, и я не сплю
ночами и ворочаюсь. Нельзя ли помочь моей бессоннице?

-- Ах, господин, -- плача, сказал арамей Масхей -- не поймешь, человек
или репа, -- что бессонница! Ведь теперь дом Эгиби на стороне царицы, и
наместник Вавилонии -- тоже, и его свояк, наместник Гедросии; и царь не даст
денег афинянам, и все из-за описки писца!

Оронт был несколько туговат на ухо и сказал:

-- Увы, ты прав! Поистине Ахура-Мазда сотворил землю наилучшую, Нисайю,
а Ариман в отместку состряпал бессонницу.

Тогда арамей Масхей бросился ему в ноги и сказал:

-- О господин! Нынче нет причины щадить Эгиби, допусти меня к царю -- и
я скажу слова, которые вознесут тебя выше звезд, а эти двое станут падалью.

И изложил свой план.

На следующий день Оронт, пользуясь привилегией, явился в покои царя и
сказал:

-- Великий царь! Ты послал этих двоих в Вавилон, и они уподобились
жадной обезьяне, которая, сунув руку в кувшин с орехами, не разожмет кулак,
пока ее не схватят охотники. Вот увидишь: они станут говорить о заиленных
каналах и засоленных полях и выставлять причиной нищеты не хищничество
аккадских ростовщиков, а недомыслие персидских властей да еще посоветуют все
ростовщикам и отдать!

Царь удивился и спросил:

-- Не от тебя ли я слышал о засоленных полях и о том, что наместнику
Вавилонии нужны люди и средства для каналов?

Оронт ответил:

-- От меня! И я уже думал об этом и не спал ночей и наконец понял, как
спасти народ от нищеты, утроить твой доход с Вавилонии и Заречья и
избавиться от взяточников и ростовщиков. Позволь изложить его моему писцу,
арамею Масхею.

Тут Масхея ввели в царские покои, и он изложил свой план, и под конец
царь заплакал и сказал:

-- Вот теперь я понял! Не может быть государь богат, если народ беден!
И, конечно, я не могу беспричинно казнить Митрадата, но с Клеарха я, клянусь
Митрой, прикажу содрать кожу, как он содрал ее с вавилонян!

После этого тут же Оронт подарил Масхея царю, а царь назначил его
главой своих писцов.

x x x

В полдень Клеарх и Митрадат прибыли во дворец и вошли в удивительный
зал, подобный лесу, где поверх каменных колонн-деревьев бродят крылатые
быки.

Они поклонились царю и царскому огню; Клеарх хотел было говорить; тут
Митрадат глянул влево и заметил за спиной Оронта арамея Масхея, а над
головой Масхея -- Фарну; он дернул Клеарха за длинный рукав и упал наземь,