слишком значительной, он уже не мог делать вид, что ничего не случилось.
Он несколько раз беспомощно мотнул головой, словно пытаясь вытрясти воду
из уха, и сел на стул.
- Вы подозреваете Сисса, так как считаете, что к тому есть причины.
Вероятно, вы пытались выяснить, где Сисс находился во время всех
критических ночей? Если бы хоть однажды он имел абсолютно надежное алиби,
подозрение рухнуло бы - или пришлось бы принять гипотезу о соучастии,
сотворении чуда per procuram [по доверенности (лат.)]. Итак?
- Но это невозможно, разве что... разве что он глуховат. Ну конечно,
возраст". Любой ценой он пытался сосредоточиться, вспомнить еще звучавшие
в ушах слова Шеппарда, смысла которых он, однако, так и не осознал.
такой отшельник, что о надежном алиби трудно говорить. Следовало его
допросить, а я не сделал этого. Да, я провалил расследование. Провалил...
Даже женщину, которая ведет его хозяйство, я не допросил...
Грегори с таким выражением, словно сдерживал смех. - Это его сестра! Нет,
право, Грегори, нельзя сказать, что вы преуспели! Если вы не захотели
допросить ее, следовало хотя бы допросить меня! В день, когда исчезло тело
в Льюисе, вы помните, между тремя и пятью часами ночи, Сисс был у меня.
есть предложил ему материалы, имевшиеся у меня дома. Он ушел сразу после
полуночи: не могу сказать точно, то ли в пять минут первого, то ли ближе к
половине первого, но, даже предполагая, что полночь едва миновала, он
должен был бы, сев в машину, мчаться на бешеной скорости до самого Льюиса,
и то я сомневаюсь, что он успел бы прибыть на место к трем часам утра.
Скорее, около четырех. Но не это самое главное. Вы знаете, есть различные
формы материального неправдоподобия, например, когда сотню раз бросают
монету и девяносто девять раз выпадает орел. Есть, однако, и
неправдоподобия психологические, граничащие с абсолютной невозможностью. Я
знаю Сисса много лет, это человек трудновыносимый, резкий и колючий
эгоцентрик, при всем блеске ума, абсолютно лишенный такта или, может быть,
просто не считающийся с тем, что нормы поведения соблюдаются не столько из
вежливости, сколько ради простого удобства общежития. Насчет него у меня
нет никаких иллюзий, но чтобы он мог прятаться на четвереньках под старыми
гробами в мертвецких, чтобы подклеивал пластырем отвалившиеся челюсти
покойников, чтобы выдавливал в снегу следы, ломал голову над тем, как
устранить посмертное окоченение, чтобы тряс мертвым телом, словно куклой,
пытаясь напугать полицейского, - все это абсолютно не вяжется с Сиссом,
которого я знаю. Прошу учесть: я не утверждаю, что он не смог бы совершить
преступления и даже злодеяния; считаю только, что он не способен
осуществить его в столь ужасающе тривиальных обстоятельствах. Реален
только один из этих двух Сиссов - либо тот, который провернул весь этот
кладбищенский трагифарс, либо тот, которого я знаю. То есть, чтобы суметь
срежиссировать такое, он должен был постоянно играть роль совсем другого
человека, чем он есть на самом деле, или, выражаясь осмотрительнее, каким
он оказался бы, совершив то, в чем вы его подозреваете. Неужели такая
последовательная игра кажется вам возможной?
необходимости верить в чудеса, - глухо произнес Грегори и принялся
потирать руки, словно внезапно почувствовал озноб. - Я не могу позволить
себе роскошь заниматься психологическими опытами. Я должен найти
виновника, найти любой ценой. Может, Сисс безумец, может, маньяк,
страдающий распадом личности и раздвоением сознания, может, у него есть
сообщник и своей теорией он лишь прикрывает подлинного виновника -
вариантов множество, это дело экспертов.
бы подчеркнуть, что отнюдь не собираюсь ничего вам внушать, ничего не
предполагаю заранее и откровенно признаюсь, что в этом деле ничего,
совершенно ничего не понимаю.
бледнеет.
криминального?
здесь одна - чудо!
встал, пригладил полы сюртука. - Ну что ж, пусть так. Алиби Сисса, о
котором я говорил, необходимо еще проверить, не так ли? Я имею в виду
случай в Льюисе, ибо в тот день я видел доктора только до полуночи. Мой
плащ, кажется, здесь? Благодарю вас. Пожалуй, надо ожидать перемены
погоды, мой ревматизм дает себя знать и мне тяжело поднимать руку.
Благодарю вас. Уже за полночь. Я засиделся. До встречи! Да, еще одно:
может быть, в свободное время, для разминки, вы разберетесь и сообщите
мне, кто здесь, в кабинете, так скрипел, когда мы беседовали? Это-то не
было чудом, не так ли? О, прошу, прошу не изображать удивления, вы это
хорошо слышали! Может быть, даже слишком хорошо? Выход на лестнице, прямо
вниз и через гостиную с зеркалами, я не путаю? Нет, прошу, не провожайте
меня. Входная дверь на замке, но я заметил, что там торчит ключ. Вы можете
позже ее запереть, воры не свирепствуют в этом районе. Спокойной ночи, а
прежде всего спокойствия и благоразумия.
том, что делает. Шеппард, не колеблясь, проследовал через анфиладу комнат
и сбежал по лестнице к подъезду. Детектив спускался за ним медленно,
держась за перила, словно пьяный. Входная дверь неслышно захлопнулась.
Грегори дошел до нее, замкнул на ключ, дважды повернув его в замке, потом
вернулся наверх - с гудящей головой, с воспаленными, словно от огня,
глазами. Он так и рухнул одетым на постель. В доме теперь царила полная
тишина, в окнах маячили далекие огни, часы тикали тихо; так он лежал
довольно долго.
чем раньше. "Вероятно, я страшно переутомился, - подумал он, - надо
заснуть, иначе завтра буду ни на что не годен". Но не пошевелился. Что-то
похожее на облачко или полоску дыма промелькнуло над пустым креслом, в
котором недавно сидел Шеппард, но Грегори не удивился; он продолжал лежать
неподвижно, вслушиваясь в собственное дыхание. Неожиданно послышался стук.
он все равно не встал. Стук повторился. Он порывался сказать: "Войдите",
но не мог; в горле у него пересохло, словно после попойки. Он встал,
направился к двери и, взявшись за дверную ручку, замер, ибо неожиданно -
это было как вспышка - его осенило. Он понял, кто стоит по ту сторону.
Рванув ручку на себя, Грегори высунулся в темноту - за дверью никого не
было. Он выбежал в длинную полосу света, падавшую из распахнутых дверей;
руки он вытянул, чтобы не налететь на того, кто должен был стоять за
порогом, - но там никого не было.
огромен этот дом", - подумал Грегори и сейчас же заметил высокую фигуру,
отступавшую в боковой коридор. Он устремился туда - послышался легкий,
стремительный топот ног, кто-то убегал от него. Неожиданно прямо перед
собой он увидел закрывающуюся дверь, влетел в нее и с трудом остановился
перед кроватью, застланной голубым одеялом. Он смущенно попятился, ибо
узнал комнату мистера Феншоу. Лампа с алебастровым в прожилках абажуром
висела низко над столом, почти касаясь его; стол был придвинут к кровати,
в глубине комнаты высился шкаф с выпуклыми дверцами, а у стены, смежной с
комнатой Грегори, стояли два женских манекена, какие можно видеть в
салонах мод. Они были обнажены, свет лампы отражался на их кремовых
туловищах. У обоих были красивые настоящие волосы; один из них, стоявший
лицом к Грегори, с учтивой, мертвой улыбкой мерно постукивал пальцем в
стену. Грегори оторопел.
за манекеном. Феншоу тихонько хихикал, словно кашлял. В обеих руках он
держал нитки, тянущиеся к рукам и туловищам манекенов, и ловко двигал ими
с помощью небольших коромысел - как в театре марионеток.
Вероятно, эти звуки мешали вам спать? Я крайне сожалею, но я могу
заниматься этим только по ночам. Я вызываю духов, знаете?
недоуменно обводя взглядом комнату.
Феншоу, продолжая дергать за нитки.
пола, оконная штора с желтой бахромой; с одной стороны она немного
выпячивалась, словно была осторожно натянута на какой-то большой
вертикальный предмет.
глупым вопросом, чуть ли не об изготовлении манекенов, похвалил Феншоу за
умение ловко двигать ими и, говоря это, одновременно передвигался не то
задом, не то боком по направлению к шторе, пока не коснулся ее плечом.
Выпуклость на шторе подалась - до упора. Грегори уже знал, что там стоит
человек. Он глубоко вздохнул и секунду стоял напрягшись, потом начал
ходить по комнате, увлеченно разглагольствуя. С какой-то пошлой
откровенностью он исповедовался мистеру Феншоу в своих ночных страхах и,
не будучи уверен, что усыпит в достаточной степени его подозрительность,
без колебаний заговорил о своем расследовании. Он останавливался то перед
манекенами, то перед шторой, говоря это им или прямо ей, словно уже не
замечал мистера Феншоу. Эта игра давала ему ощущение возрастающего
преимущества; он сознательно усугублял риск ситуации, приправляя свою речь
Херберт Фрэнк
Лукьяненко Сергей
Куликов Роман
Роллинс Джеймс
Плотников Александр
Афанасьев Роман