были? А ему видение было, значит всемогущий хотел, чтобы он и сам
спасся, и нас спас. Что бы ты там ни думал о жрецах - это человек,
угодный богу. Он переживет это бедствие, а с ним и мы.
этого моря. Этот человек поверил, что его спасение угодно богу. Ну,
следует отдать ему должное, он не ошибся.
стояло полное безветрие. Плоты плыли по зеркальной глади, оставляя за
собой едва заметную расходящуюся волну. Вера хозяина в благополучный
исход передалась остальным людям, и они терпеливо ждали конца этого
плавания. Ближе к ночи они поужинали и улеглись спать, положившись на
судьбу.
своего прежнего жилища - они лишились торговли, а вместе с ней
ремесленных изделий, лишились разделения и совмещения труда. Взять хотя
бы этот плот - его невозможно сделать в одиночку, а вместе они сделали
его меньше чем за день. В одиночку не вспашешь большое поле, не
построишь большой дом или ту же мастерскую. Все сначала...
услышал, как на заднем плоту закашлял, захныкал младенец. Мать
проснулась и стала его укачивать, роняя на намокшие покрывальца
беззвучные слезы. Она надеялась скрыть их от остальных, но они не могли
укрыться от высшего зрения Мага.
сырости. Навстречу его взгляду хлынул ужас матери, боявшейся, что это
маленькое пищащее существо умрет. Маг перевел внимание на младенца и
почувствовал его горячее тельце, дрожащее в мокрых пеленках. Ну нет, не
для того он спасал этих людей, чтобы позволить умереть их ребенку! Он
припомнил свой опыт по созданию плотного тела и настроился на младенца,
чтобы удалить болезнь. Должно получиться с первой попытки, иначе искра
покинет это крохотное тельце... вот так... кажется, получилось. И
просушить эти тряпки, или все будет напрасно.
остальных людей и убедился что они здоровы, хотя и измучены. Вещи,
зерно, припасы тоже были в удовлетворительном состоянии. Одна овца,
правда, подохла - не доглядел.
подохла. Кроме нее, у людей оставались еще четыре овцы, а скоро придет
конец этому путешествию. Скоро придет утро.
дожидаясь приказов творца. Маг отпустил их и разбудил младшего сына,
спавшего рядом с девчонкой. Тот увидел землю и обрадованно закричал,
будя остальных.
к ним. Оказавшись на берегу, хозяйка упала на колени и стала гладить
ладонями землю. Рядом с ней опустилась старуха, но ее глаза не были
обращены к земле - они смотрели вверх, к ее богу. Ее губы шептали
благодарственную молитву. Беременная женщина дошла до ближайших кустов и
согнулась пополам. Ее опять рвало.
заревела и соседская девчонка, но не от радости, а от горя - ее
родители, все ее родные остались под водой. Мужчины оставили бабьи слезы
бабам, а сами отвязали и выволокли на сушу лодки с грузом, затем стали
разгружать плоты. Овец развязали, те с трудом поднялись на шаткие ноги и
пошли щипать траву. Когда плоты опустели, их затащили на берег - бревна
еще могли пригодиться.
что не сделает он, придется делать кому-то другому, а люди едва
держались на ногах. Закончив переноску груза, мужчины пошли за дровами
для костра, чтобы просушить на нем вещи и приготовить горячую еду. На
берегу остался один хозяин, занятый разделыванием павшей овцы. Это была
еда, которой нельзя было бросаться.
Магу, чтобы тот нарубил растопки для костра, а сам с братьями ушел за
следующей порцией дров. Маг неуклюже замахал топором и кое-как справился
с поручением. Старуха подобрала за ним щепки, уложила горкой и начала
разводить костер.
склонах, несомненно, не осталось ни одной сухой хворостины. Старуха
разломала щепки на мелкие крошки, добавила тонких веток и стала стучать
кремнем о кремень. Сырые дрова не разгорались. Ее тощие старческие руки
дрожали, кремень прыгал в них, задевая пальцы, но старуха упрямо
разводила огонь.
лежала на земле, девчонка ревела в голос. Хозяин разделывал овцу, его
сыновья ушли за дровами. Больше некому было развести огонь, и дрожащие
пальцы старухи продолжали чиркать кремнем по кремню. Огонь был нужен
семье, был нужен ее сыну, внукам и правнукам.
спину, чтобы дать себе короткую передышку, ее взгляд встретился со
взглядом Мага.
старческой слабости. - Слава Всемогущему Господу.
чужим. - Тому, который устроил это бедствие?
- продребезжал голос старухи. - Тому, по воле которого все мы остались
живы.
быстрым движением вытянул руку к щепкам.
потрясенный взгляд.
нему с протянутыми руками, ее глаза сверлили его - исступленно,
полубезумно.
пытаться и дальше выдавать себя за одного из них. Одним движением мысли
он убрал в небытие свое плотное тело и перенесся в тонкие миры. Глазам
старухи на мгновение предстал юноша в малиновом плаще, с волосами цвета
горного снега, с пронзительными светло-серыми глазами и нечеловечески
красивым лицом.
Глава 8
спокойствию. И буйство стихий плотного мира, и борьба за выживание
людской семьи - все осталось позади, но внутри у него бушевала буря.
Там, в плотном мире, хрупкое бытие этих хрупких творений было таким же
реальным, как его собственное. Их жизнь была реальной, их заботы, тяготы
и страдания были реальными. Их смерть была реальной.
создания творцов. Вернее, он считал, что знает это, но теперь понял, что
взгляд со стороны не дает настоящего знания. Прочувствовать их жизнь
было возможно, только окунувшись в нее. Он, пусть ненадолго, но сделал
это. Он принял, впустил в себя их непрочное бытие, их тяготы и
страдания. Ограничения плотного тела. Зависимость от тысячи мелочей и
условий. Вечные заботы о поддержании своей жизни. И смерть.
временным вместилищем для развивающейся божественной искры. Но там, в
плотном мире это тело имело самостоятельное бытие, самостоятельное
сознание - отголосок дремлющего зародыша творца. Пребывание в плотном
теле было единственным бытием этого временного эха вечности - коротким и
драгоценным, - а смена оболочки была для него равносильной уходу в
небытие.
небытие. С творцами этого никогда не случалось. Даже при наступлении
ночи Единого им было точно известно, что они вернутся в бытие со
следующим пробуждением - отчасти другие, измененные истекшим днем
Единого, но тем не менее помнящие о своем прошлом. Вновь воплощенная в
людях искра не помнила своего прошлого, а значит, не знала о своем
будущем. Вся их сознательная жизнь определялась сроком существования
плотного тела.
людей бедствия, он все время был в безопасности, но все же сумел
проникнуться их ужасом перед смертью, их отчаянной готовностью до
последнего цепляться за жизнь, и теперь в нем колотились их чувства,
бушевали их страдания, болела их боль. В нем стоял безмолвный вопрос: а
как он сам чувствовал бы, вел бы себя перед угрозой исчезновения?
удивлением оглядел царящую вокруг пустоту - ни посуды, ни запасов одежды
и еды, - а затем привычным движением мысли вызвал ложе и бросился на
него ничком, зарывшись лицом в полупрозрачные покрывала. Ложе услужливо
повторило форму его тела - никакого сравнения ни с тюфяком в сенях, ни
тем более с колышущимися под спиной бревнами; прежде Магу и в голову не
приходило, что может быть по-другому.
снежно-белые волосы. Ну почему, почему бытие людей, такое обыкновенное