вольт без всяких перебоев и замыканий, значит мы можем спокойно
пользоваться этой штукой.
безопасности. Контрольные приборы, посредством которых производилось
управление, были вынесены за ее пределы. В центре клетки, в двадцати футах
от места, где сидели Хэвиленд и Эрик, находились два больших бронзовых
полых шара диаметром в фут, подвешенных один над другим. Они служили
вольтметром. Эрик включил маленький моторчик, регулировавший расстояние
между шарами. Шары стали медленно сближаться. Хэвиленд, наблюдавший за их
движением через телемикроскоп, махнул Эрику рукой, приказывая
остановиться.
появиться искра.
которой поднималось напряжение тока, и медленно нажал на нее. Тяжелая
рукоятка неторопливо повернулась, и нити накала в больших выпрямителях
загорелись ярко-оранжевым светом. В комнате стояла тишина, слышался только
пульсирующий стук вакуумных насосов, да через окно доносился приглушенный
шум уличного движения. Напряжение повышалось беззвучно. Эрик подумал о
том, как неуклонно увеличивается электрический заряд на открытых
металлических поверхностях, которые находились от него всего в нескольких
ярдах. "Если я начинаю нервничать при пятидесяти тысячах вольт, то что же
со мной будет при пятистах тысячах? - думал он. - Ничего, привыкну". Но
сердце его стучало в такт вакуумным насосам; он с трудом проглотил комок в
горле и перевел дух.
главной секции, и в этот момент между шарами с треском вспыхнула и
заплясала ярко-голубая искра. Оба вскочили с мест.
Дайте мне показания измерительных приборов и все остальные данные и
передвиньте регулятор еще на одно деление.
не вставая с места, и курили беспрерывно. Слышалось негромкое монотонное
постукивание насосов, снаружи по коридору ходили люди, солнце заглянуло в
одно из окон, потом ушло, обогнуло угол здания и через некоторое время
вошло в комнату через южное окно. У Эрика и Хэвиленда ломило спины, они
даже не разговаривали между собой и только передавали друг другу
распоряжения и показания контрольных приборов. Искры между шарами
постепенно становились все ярче и ярче, но оглушительный прерывистый рев
при трехстах тысячах вольт уже казался им не громче треска, раздавшегося
при первом возникновении искры. Каждый из них думал о сидящем рядом
товарище, поражаясь его выносливости, каждый гордился своей работой и
испытывал уважение к работе, проделанной другим. Каждый из них успел за
это время изучить другого вплоть до мельчайших привычек и научился
распознавать проявления нервной напряженности у товарища. Они были уже
крепко спаяны между собой.
узнали об этом по тому, что вольтметры придуманной и сделанной ими сложной
машины показывали пятьсот пятьдесят тысяч вольт.
альфа-частиц - просто мечта, а мы с вами - парни что надо!
существо, сметая прочь изнеможение.
лавочку, давайте-ка проведем еще одно испытание.
совсем, затем снова стали повышать вольтаж, уже без особых
предосторожностей, проделав за двадцать минут то, что перед тем отняло у
них целый день. Напряжение возрастало со скоростью двадцати семи тысяч
вольт в минуту. Потом они снизили его, выключили насосы и стали ждать,
пока остынет прибор. Хэвиленд победоносно напевал что-то себе под нос.
разгорается трепетное пламя, и ему хотелось как можно дольше насладиться
его теплом. Всем своим существом он ощущал глубокое, полное удовлетворение
- этот день навсегда останется у него в памяти.
пустяком. Если дело так пойдет и дальше, опыт будет закончен еще летом. Он
вспомнил опасения Фокса за Хэвиленда и улыбнулся. Никто не мог бы работать
сосредоточеннее и упорнее, чем он. Хэвиленд в последний раз осматривал
прибор, тихо мурлыча какую-то песенку. Эрику хотелось бы когда-нибудь
обладать такой работоспособностью, такой изобретательностью и
самоотверженностью. Его наставник поистине достоин восхищения.
порывисто обернулся к нему.
месте, но я успею.
говоря, не моя, мне ее уступили только на десять дней. Я хотел бы
познакомить вас с Сабиной. Я столько ей о вас рассказывал.
каждый день слышу, как вы говорите с ней из холла по телефону.
Эриком. Квартира принадлежала одному из преподавателей химического
факультета, уехавшему в отпуск, и они с Эриком воспользовались ею для
своего медового месяца.
проверяя, все ли в порядке. - Я узнала вас по голосу.
спрашиваете: "О, простите, можно мистера Горина?" Вот этим "о, простите"
вы выдаете себя с головой. Вы говорите таким тоном, словно наступили мне
на ногу и очень-очень этим огорчены.
сам, это совсем другое дело.
откинувшись на спинки кресел. Счастье и гордость настолько переполняли их,
что они произносили только "ох" или "ах" и временами, посмотрев друг на
друга, принимались хохотать.
работает!
Но знать мы ничего _не знали_ до сегодняшнего дня, вернее, до шести часов
вечера. Теперь мы знаем, и, Господи Боже мой, какое это облегчение!
как и ваш голос, и он - счастливый человек, а вы - счастливая девушка, и
надеюсь, что в другой раз, когда я подойду к телефону, вы скажете
"здравствуйте", а потом уж будете говорить "о, простите..."
ничего не ел и сразу опьянел от виски.
Он протянул к Сабине руки. - Ах, детка, ты понимаешь, что это для нас
значит?
потолок. - Если б ты только знала, какое это чувство, когда видишь, что
вся твоя работа, все идеи, все разговоры наконец воплощаются в нечто
реальное! Ничто в мире не сравнится с этим чувством. Все эти месяцы я был,
как в тумане. Я даже боялся говорить об этом с тобой. Я сам не знал,
действительно ли я хочу быть физиком. Но сейчас я тебе знаешь что скажу? -
Он поднял ее голову и, глядя ей в лицо, сказал: - Я люблю свою работу и,
клянусь тебе, делаю ее очень неплохо!
самое большее месяца через два и что к осени я получу место; и мы с тобой
будем женаты по-настоящему, а не так, как сейчас.
Почему ты все время об этом беспокоишься?
я люблю тебя, люблю, люблю.
крепко спал. Улыбка еще долго не исчезала с его лица, потому что, несмотря
на полное изнеможение, он чувствовал себя сильным и уверенным.
мерцали крохотные огоньки. Тони наслаждался ощущением собственной силы и
блаженно мурлыкал что-то себе под нос. Но, проходя через гостиную, он
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Лукьяненко Сергей