космос было глупо, потому что это, в сущности, ничего не объясняло. Космос
в руках таких объяснителей становился опасным инструментом. Он не
оттачивал мысль, а притуплял ее. Существо явления продолжало оставаться
тайной, а ее разгадка отодвигалась. Рождалось своеобразное
богоискательство на новой основе. Выдумывались теории, в которых, как это
ни странно, звучал старый, как мир, вопрос о курице и яйце. Только теперь
курица называлась космическим пришельцем, а яйцо - человеческим мозгом. Но
разве подмена понятий изменяла вопрос? Разве сама постановка вопроса - а
что раньше? - становилась менее глупой? Еще больше академика возмущала
удивительная легкость мысли. Достаточно одного-двух фактов, и уже готова
гипотеза.
потом, эти разговоры не для улицы. Вот мой дом. Прошу! Или пришлите мне
повестку...
старомодная каллиграфическая надпись "С.А.Кривоколенов", остановились Маша
и Лагутин. Лифт не работал, и они запыхались, поднимаясь бегом по
лестнице.
чтобы неприветливо, но суховато и церемонно. Подал ему руку так, как
подают для поцелуя сознающие свое достоинство дамы незнакомым мужчинам.
Лагутин руку академика целовать не стал, но пожатия не рассчитал. Старик
ойкнул и вскинул бороду.
пройти в комнаты.
от нее, - он кивнул в сторону кухни, - если все это правильно, то вам...
э... придется привыкать к некоторым звукам. Жена умерла... э... несколько
рано, а я, как вы понимаете, не мог дать дочери соответствующего
воспитания.
колючим взглядом из-под очков. Разговор не вязался. Лагутин с любопытством
разглядывал старую мебель под черное дерево, ужившуюся с тонконогим
журнальным столиком, с картиной явно современного толка и с пухлым
альбомом, в котором, вероятно, был представлен весь род академика от
первого колена.
Лагутина. - Это она, - кивнул он на столик, - а это я, - палец академика
указал на коробку стенных часов с длинным латунным маятником.
безобидную тему - стал рассказывать, как они познакомились с Машей.
на работе. И вместе борются за план. Вы тоже боретесь?
предположение, человечество получит подарок...
знаете ли, уже получило кое-что. Например, бомбу. А что хотят подарить
человечеству молодые люди?
из первоисточника. Он терпеть не может комментаторов. Ему любопытно знать
также, где располагается хранилище наследственной памяти, если таковая
имеется, и на основании каких фактов уважаемый гипотентант производит свои
построения. Лагутин популярно объяснил, что безусловные рефлексы
передаются по наследству. Ребенок, только что родившийся, без подсказки
находит материнскую грудь. Никто не учит пчелу строить улей. Котенок,
появившийся на свет летом, не очень удивляется первому снегу. Лосось,
вылупившийся из икринки в реке, уверенно находит дорогу в море. Мы знаем
тысячи подобных фактов. Логично предположить, что живой организм хранит не
только ту информацию, которую он получает во время жизни, но и ту, которую
получали его предки.
обращаться.
сказать, этой вашей памяти.
организму жить. Что было бы, если бы каждый из нас мог по своей воле
вспоминать все, что знали и видели его предки? Эти знания затопили бы
человека. Он захлебнулся бы, будучи не в силах отделить ненужное от
полезного. И природа поступила очень мудро, зашифровав наследственную
память...
включить память, вынести ее на поверхность сознания.
Нажал кнопку - и поехал в каменный век.
именно так. И даже кнопка придумана.
выключателя. Звучит это, правда, несколько примитивно. Хотя, в конце
концов, и атомная бомба всего-навсего два куска урана-235. Конечно, если
отвлечься... Но мы ведь, насколько я понимаю, не собираемся сейчас
рассматривать принцип действия памятрона во всех, так сказать, аспектах.
задумался. - Пылкость и приверженность ваша меня радуют... Да... Однако,
простите старика, меня... э... давно уже смущает некий каверзный вопросец.
С тех самых поп, когда дочка ввела меня... э... в курс, что ли, как нынче
говорят, так он и засел в голове. Мария Кюри, как вы знаете, обожгла руки,
работая с радием... Она... э... не понимала еще, с чем имеет дело... Потом
в науку пришли пылкие и приверженные, которые уже понимали... И
находились... э... некоторые, кои голыми руками таскали те самые куски
урана, про которые вы изволили упомянуть...
далеко... э... направлены ваши пылкие устремления?
потребуется, то я... - Тут он взглянул на Машу. Она, опустив глаза,
теребила уголок скатерти. - То я готов, - закончил он жестко.
положил ее на блюдце.
занимался какими-то расчетами. Маша видела, как на краю его стола пухла
стопка исписанных листов бумаги. От вопросов академик отмахивался. Только
однажды поинтересовался, как идут дела у Лагутина. Маша сказала, что они
начали испытывать памятрон. Степан Александрович внимательно выслушал
рассказ о странных результатах первых опытов и только покачал головой.
назвал Лагутин, просто убивало крыс. Да еще как! В первые же секунды из
животных клочьями лезла шерсть, голая шкура на глазах вздувалась буграми,
которые тут же превращались в язвы. Крыса теряла привычные очертания, и
через минуту на полу клетки оставался только бесформенный кусок мяса.
Лагутин недоумевал. Он не ожидал, что поле, создаваемое памятроном,
окажется таким опасным.
заходили сотрудники, качали головами, цокали языками, но вслух не
высказывались. Как-то забрел сюда и Тужилин. После того как он написал
статью, в которой раскритиковал идеи Лагутина о наследственной памяти,
ученые только церемонно раскланивались при встречах. Говорить о чем-либо
не имело смысла, настолько полярны были их взгляды. Теперь же, прослышав о
неудачах Лагутина, Тужилин счел необходимым лично засвидетельствовать свое
"уважение коллеге", как он выразился, и еще раз напомнить о старом споре.
часто публиковались. На них ссылались молодые сотрудники. К нему за
советом и помощью обращались диссертанты. Словом, Тужилин был вполне
благополучным человеком. А Лагутин его не любил. Но Тужилину это было
безразлично.
очки и заметил:
идеи. Нельзя ставить науку с ног на голову... Авторитеты... И что вы
хотите от крыс?..
поведение крысы. Понятно? И я найду режим, в котором это произойдет.
Максимов Альберт
Орлов Алекс
Витковский Евгений
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Распопов Дмитрий