Чтение 24–й страницы книги ~Бронтомех!~

прекрасной девушкой по улицам в непривычной темноте, я чувствовал себя
немного заговорщиком.

- Ну как, тебе получше, Монкриф? Алкоголь притупил твои чувства, и ты в
состоянии снова жить?

- Проклятье! Мерзавец Стренг меня достал. Наверное, у него свои
проблемы.

Когда мы вышли к берегу, Сюзанна заметила:

- Он тебе дорого обошелся. Я бы сказала, около двух тысяч пятисот
мозговых клеток.

- Что-что?

- Каждая порция скотча разрушает около пятисот мозговых клеток,
Монкриф. Алкоголь - самый вредный из известных человеку наркотиков.
Содержимое твоего черепа постепенно превращается в суп. Клетки мозга,
видишь ли, никогда не регенерируют.

Мы прошли по мосту; внизу лениво текла вода. Поселок сиял огоньками,
еще несколько огоньков виднелось у причала. Я надеялся, что мой часовой не
спит. Когда мы вошли в лес, я остановился отлить. Ко мне за дерево долетел
неумолимый голос Сюзанны:

- Характерно, что мужчины всегда стараются обдуть что-нибудь, как
собаки. У женщин этого инстинкта нет, потому что мы более цивилизованны.

- Или иначе устроены, - сказал я, пытаясь не засмеяться. - Кстати, о
статистике. Могу привести один очень полезный факт. Ты слышала, что
средний пьющий человек за свою жизнь производит столько мочи, что ею можно
наполнить бассейн?

- А какого размера бассейн? - придирчиво спросила она.

- Ну, наверно, семейный. Не очень большой. Как во дворе у Троила.

Мы пошли дальше.

- Надо это запомнить, чтобы никогда не купаться в бассейне Троила, -
улыбнулась Сюзанна. - Кстати, куда ты меня ведешь?

- Я думал, может, мы пройдемся до Мыса и обратно. Я сегодня настроен
прогуляться, а ты?

- Согласна, если твой юмор останется в разумных пределах.

Я стерпел насмешку, и мы побрели вверх по извилистой дороге среди
деревьев, пока не вышли на вершину хребта, идущего параллельно Дельте. В
долине к северу от нас светились огни.

- Оказывается, не мы одни работаем круглые сутки, - заметил я.

- Чем они там занимаются? - спросила Сюзанна.

- Как чем - вспашкой, севом. Это же Организация. Каждому дню
вегетационного периода - наивысшую отдачу! Вот и блэкстоуновскую ферму
распахали. Земля там уже расчищена, значит можно получить урожай в этом
году.

Мы как раз проходили над старым фермерским домом. Новые светлые
алюминиевые сараи сверкали в лучах прожекторов. Несколько человек сновали
туда и сюда; слышался отдаленный рокот машин.

В моей руке оказалась рука Сюзанны.

- Это еще что? - брякнул я.

- Это моя рука, Монкриф, и, будь добр, позаботься о пей. Я не та
девушка, которая легко отдает свою руку.

Мы стояли над Якорной Заводью.

Я почувствовал, как задрожала Сюзанна, глянув вниз.

- Кев, мне страшно здесь, - проговорила она. - Обними меня. Ты тоже
страшненький, но я предпочитаю тебя.

Я обнял ее, прижал к себе, и мы поцеловались. Это было чудесно. Губы у
нее были мягкие и женственные, а тело слилось с моим, как деталь, вставшая
на свое место.

- Слушай, Сюзанна, - прошептал я, - я люблю тебя, представляешь? Я
хочу, чтобы ты всегда была со мной.

- Монкриф, тебе нужен холодный душ, - отвечала она. - Что там делают
твои руки? Я думала, ты берешь ими только электродрели и стаканы. Поцелуй
меня еще раз!

Целую вечность мы стояли обнявшись. Где-то посреди этой вечности она
заявила, что любит меня.

- Ты действительно сказала, что любишь меня? - спросил я, желая
удостовериться.

- Ну да. Это мой долг перед Джейн Суиндон. Она так добра ко мне,
понимаешь? У меня ведь нет своего дома. Она, видимо, считает, что мне
необходимо влюбиться в тебя. Ну что ж, надо так надо. Вообще-то это
довольно приятно. Не понимаю, почему я раньше не попробовала. Черт возьми,
мне уже за двадцать.

С этого места мы начали делать частые остановки. Дорога вдоль хребта
идеально подходила для романтических прогулок; уединенность этого места
подчеркивалась долинами по обе стороны, где светились огни и люди
занимались своими делами, не имея понятия о том, что происходит между
хребтом и небом. А у нас только слышались изредка топоток мохнатиков,
воровской шорох липучек да отдаленный гул бронтомехов.

В прошлый раз мы с Сюзанной прогулялись по этой дороге не слишком
весело: я дрожал после того, как чуть не утонул, и страдал по поводу
потери яхты. И мне было не до любви.

Наконец мы вышли из леса к травянистым склонам вокруг утеса; перед нами
на фоне неба вырисовывалась угловатая конструкция подъемника. Мне
показалось, что настал подходящий момент; я лег на землю и притянул к себе
Сюзанну.

- Господи, - простонала она. - Он собирается овладеть мной!

Я украдкой оглянулся вокруг, никого не увидел и обнял ее. Она
вздохнула, повернула ко мне лицо, и мы поцеловались; это был самый длинный
и самый искренний поцелуй в моей жизни. Мы все теснее прижимались друг к
другу. Поворачиваясь под ветерком, над нами проплыл светящийся "воздушный
змей". Невдалеке слышался рокот какой-то машины.

- Знаешь, Монкриф, у тебя очень короткий период ухаживания.

Я начал расстегивать молнии в разных местах. В тусклом свете виднелось
ее лицо, бледное и мечтательное.

- Я люблю тебя, Сюзанна, - прошептал я. - Наверно, я тебя всегда любил,
просто встретил недавно.

- Ты так красиво говоришь, Кев. - Ирония исчезла, и Сюзанна заговорила
серьезно. - Я тоже тебя люблю. Я не помню времени, когда я тебя не любила.
Я боюсь, что провожусь целую вечность с этими трусиками. Ты не будешь
смеяться надо мной?

Я сказал, что нет, и даже предложил свою помощь, которую приняли с
благодарностью.

Но, видно, не судьба. То есть я мог бы продолжать, не обращая внимания
на приближающийся шум, и мы занялись бы любовью, но это было бы
неправильно. Нехорошо так начинать. Мы верили в любовь друг друга и знали,
что у нас еще много времени впереди. Тем не менее это было очень досадно.

- О Боже, - вопросила Сюзанна небо, - неужели нельзя было найти лучший
момент, чтобы послать проклятую машину по этой дороге?

Он приближался, о чем возвещали лязг, грохот, а также треск ломающихся
деревьев. Мы поправили одежду и встали, вглядываясь в темноту леса, из
которого недавно вышли. Мимо прошмыгнула пара зверьков; потом из-за облака
выглянула одна из лун.

- Вон он, - сказала Сюзанна. - Вон там, на склоне.

Покрытый травой склон к северу от нас переходил в долину; теперь мы
отчетливо видели границу, где бледная зелень сменялась чернотой вспаханной
земли. Справа возвышались утесы; далеко внизу блестело море. Слева от нас
лунный свет искрился на миллиарде игольчатых листьев в полоске леса,
венчающей хребет. У края деревьев по направлению к нам двигалась огромная
тень.

- Это бронтомех, - встревожился я. В сотне метров справа от нас земли
коснулась сверкающая игла, и место, куда она попала, на миг вспыхнуло
тусклым красным светом.

- Похоже, у него плохое настроение, - заметила Сюзанна.

- По-моему, он потерял управление.

Машина все приближалась; потом она слегка повернула и прошла в
пятидесяти метрах от нас. Я заставил Сюзанну спрятаться за скалой. Лазеры,
которыми оборудованы бронтомехи, запрограммированы на источники тепла.
Обычно их мишенью являются мелкие сельскохозяйственные вредители, но я
никогда не доверял их способности отличать людей...

- Сейчас повернет? - с сомнением произнесла Сюзанна.

Машина неуклонно двигалась в сторону моря.

- Нет, не повернет, - ответила она сама себе.

С самоубийственным упорством робота бронтомех вскарабкался на утес,
наклонился и исчез. Двигатель на мгновение взвыл, когда колеса оторвались
от грунта, потом послышались глухие удары, и наступила тишина.

- Господи, - сказал я с благоговением и скорбью по поводу
астрономических убытков от этого непостижимого происшествия.

Впрочем, я всего лишь играл роль истинного гражданина. Внутренне я
ощущал приятное возбуждение от бесплатного представления и жалел
единственно о том, что мы были далеко от утеса и не видели, как эта махина
грохнулась на берег.

- Восторг! - резюмировала Сюзанна.

Однако шум возобновился громче прежнего. Я отвел зачарованный взгляд от
места, где исчез бронтомех, и посмотрел на долину.

Еще дюжина механизмов решительно двигалась в сторону моря...

10

Спотыкаясь, падая и снова вскакивая, мы побежали вниз навстречу
рокочущим машинам. Бронтомехи тупо перли вперед, подобно своему
предшественнику, но их лазеры бездействовали. Они никого не собирались