лентой струилась река. Над зданиями завода поднималась одинокая струйка
дыма; я заметил, что с тех пор как последний раз видел запретную зону, там
появилось несколько новых зданий. Возле ворот стояла колонна грузовиков, и
сухое дно устья было усеяно вытащенными на берег лодками. Завод казался
спящим, почти покинутым.
многочисленных нор в крутом откосе. Локс легкой походкой удовлетворенно
зашагал дальше. Далеко внизу произошло какое-то движение; из своей будки
появился охранник и распахнул ворота. Над одним из грузовиков поднялись
клубы пара, и из самого большого здания высыпали рабочие, у которых
закончилась смена. Они набились в прицепленные к грузовику фургоны, и весь
поезд, пронзительно свистнув, двинулся по склону в нашу сторону. Это
внезапное оживление странным образом контрастировало с безмятежным
спокойствием окружающего ландшафта.
тебя. В конце концов, ты ведь мог и передумать. Мама мне говорила, что
мужчины часто меняют свое мнение, после того как... э... ну, соблазнят
девушку.
обнаружив, что если протяну руку чуть дальше, то смогу потрогать ее грудь
сквозь дыру в платье.
Паллахакси рабочие махали и свистели нам. Я не стал убирать руку,
чувствуя, что поступаю безрассудно.
охранник, подозрительно глядя на нас сквозь проволоку.
настойчиво потребовал я. - Я его сын Дроув, а это Паллахакси-Кареглазка,
моя девушка.
ошибался. Он что-то пробормотал и ушел, потом, спустя довольно долгое
время, вернулся и открыл ворота, грохоча засовом.
Затем поспешно зашагал прочь.
сторонам. Везде стояли большие ящики и какие-то еще более крупные
предметы, закрытые брезентом. Рабочих, которые жили в Паллахакси,
естественно, много раз расспрашивали о том, что делается на новом заводе,
но толку от этого было мало. Насколько они могли понять, большей частью
все обстояло так же, как и на старом заводе, хотя оборудование было более
современным. Вспомнив историю с пустым грузовиком, я подумал: что же они
делали с конечным продуктом. Строения были не такими простыми, какими
представлялись сверху, со склона холма. Над головой тянулись эстакады, а в
землю уходили лестницы; я видел цистерны с надписью "спирт" и цистерны с
надписью "вода", зеленые двери, желтые двери, голубые двери.
сторону и жестом предложил войти. Мы оказались в небольшой комнате с одним
окном, столом и стулом, клеткой для почтовых голубей и высокой этажеркой.
Aольше в этой комнате почти ничего не было, если не считать моего отца,
который сидел за столом и смотрел на нас с нескрываемой яростью.
изрек он.
- Как простодушный идеалист и дурак, я все еще считал важным остановить
зарождающуюся гражданскую войну. - Понимаешь, мы с Кареглазкой...
полуголом виде вместе с этой повисшей на тебе шлюхой? И ты еще смеешь в
моем присутствии упоминать ее имя? Ты даже посмел притащить ее сюда, чтобы
все видели? О Фу, я никогда не думал, что настанет день...
на нас нападали, "Изабель" всплыла на поверхность. Нам удалось подплыть к
ней на лодке, и КАРЕГЛАЗКА СПАСЛА МНЕ ЖИЗНЬ, а потом мы посмотрели на...
организуют спасательную экспедицию.
потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что его испугали, ужасно
испугали мои слова. В минуту он стал старым, примерно таким, какой была
тетя Зу, когда срывала с меня одежду, каким был Хорлокс-Местлер, когда шел
навстречу собственной смерти. У меня что-то сжалось в груди, когда я
понял, что на этот раз между нами не просто очередной скандал. На этот раз
что-то было не так, страшным образом не так.
выбежал из комнаты, захлопнув за собой дверь.
предназначались для города. Кажется, отец Ленты был прав: они были нужны
парлам здесь. Но на этот раз твой отец знает, что Паллахакси будет за них
сражаться.
разъяренных охранников.
руку.
другой охранник схватил меня, заломив руки за спину. Я отчаянно отбивался
ногами, но один охранник держал меня, в то время как другой был вне
пределов моей досягаемости, увлекая Кареглазку к двери. Она кричала и
извивалась в его объятиях, но он сильнее обхватил ее за талию, прижав руки
к телу. Потом они скрылись из виду, а я какое-то время беспомощно
барахтался в лапах охранника. Он лишь посмеивался, заламывая мою руку.
двери.
заперты. За ними я мог видеть забор из колючей проволоки. Над головой
ослепительно сияло солнце, отбрасывая черные тени.
Они просто стряхнули меня, продолжая шагать дальше.
и глядя в мою сторону. Она увидела меня и остановилась, протягивая ко мне
руки и плача.
стоял охранник. Потом снова повернулся к Кареглазке и, кажется, тоже
заплакал.
мерзляки с нами сделали? Она стояла за забором, а я - внутри ограды. Один
из нас был пленником.
Глава 18.
сетки; все, что мы с Кареглазкой могли - лишь коснуться друг друга
пальцами. Какое-то время мы этим и занимались, глядя друг на друга и почти
ничего не говоря, видимо, понимая, что обсуждать, собственно, нечего.
Власти - как называли их взрослые - разделили нас с тем же безразличием,
как я порой разделял пару ручных бегунчиков, когда не хотел, чтобы они
спаривались. Стоя так напротив девушки, я впервые осознал, сколь много во
мне от несчастного покорного животного, несмотря на мои недавние
прекраснодушные мысли, Вся эта чушь насчет изменения восприятия, ощущения
взрослости, обострения чувств - все это стало бессмысленным, ничего не
значащим перед лицом горя, которое я испытывал от разлуки с любимой.
заявил, что получил приказ.
приказ?
показалось. Он просто сказал:
единой живой души - только Желтые Горы вдали, за ними деревья, поля,
холмы, открытые пространства. Неподалеку виднелись большие груды
свежевыкопанной земли; земля была исполосована следами грузовиков и
повозок, плотно утоптана и лишена травы. Там стояла Кареглазка, меньше чем
в шаге от меня; она плакала и ласкала кончики моих пальцев, трогательная в
своем рваном платьице, светлая и прекрасная в своей обретенной
Шилова Юлия
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Роллинс Джеймс
Орловский Гай Юлий