невысокий, толстенький, полуодетый, растерянный господин. Пытаясь на
бегу застегнуть пуговицы перекошенного камзола и при этом удержать под
локтем огромную шикарную шляпу, он орал на всю площадь:
виде!.. И члены совета еще не собрались!..
переговоры, молча ткнул его в плечо. От этого тычка градоправитель - а
это был, по всей видимости, он - выронил шляпу и быстро засеменил по
ступеням в сторону переднего дилижанса. И тут с задней его стороны
хлопнула дверца, и на булыжниках мостовой появился худой и высокий,
словно жердь, господин, облаченный в темно-коричневый, просторный
балахон, весьма напоминавший рясу доминиканцев, только сделанный,
пожалуй, из значительно более дорогой ткани. Когда он повернулся в
сторону ковылявшего по ступеням градоправителя, стало видно, что это и
есть апостол Пип. Его худющее, вытянутое, облитое синеватой кожей лицо
пыталось изобразить что-то вроде милостивой улыбки.
Конечно, я понимаю, что пятиликому Сату не пристало торопиться навстречу
каким-то там апостолам Единого, а тем более отрываться для этого от
важных городских дел!..
себя то ли в поисках потерянной шляпы, то ли в попытке избежать прямого
взгляда апостола Пипа. - Просто я не был предупрежден о вашем прибытии и
ничего не успел приготовить. Даже сам не был одет подобающим для встречи
таких особ образом...
Пип, - ибо, как сказано, не в одежде грех, а в теле твоем многоликом...
вашей священности. Чем градоправитель Ло-ста может служить Единому и его
посвященным?
изменения облика. Вера твоих сограждан балансирует на острие иглы, а ты,
градоправитель, вместо того чтобы отводить их от грехопадения,
показываешь пример следования Измененному. Сам частенько меняешь облик,
вопреки воле Единого!
прервать обличающую речь апостола.
Единого, велико терпение Единого-Сущего. Вместо того чтобы обрушить на
твой город кару, а ты знаешь, что это такое, Единый-Сущий посылает тебе
Слово. Сегодня же вечером во всех ресторанах, тавернах, кабаках и
гостиницах Лоста, где есть достаточно большие залы, мы прочитаем
проповеди Единого и будем их читать в течение семи ближайших дней. Мы
разместимся в "Белом лебеде", так что пусть его полностью освободят от
постояльцев...
слушать продолжение разговора у нас уже не было времени. На город
опустилась ночная темнота, а нам еще предстояло найти наши "Три копыта".
Поэтому я снова взял в руку Данилкину ладошку и потянул его в сторону
узкой улочки, начинавшейся за углом мэрии. Ванька, словно ожидая этого,
тут же спрятал свою черную голову под моим плащом.
фонарями, прочь от центра города. Уже через несколько минут замощенная
часть улицы закончилась, и мы ступили в мягкую пыль дороги. А еще через
несколько десятков шагов нам навстречу попалась невысокая девушка в
похожем на Данилкин комбинезоне.
выронила из рук свою маленькую корзинку, но приметив рядом со мной
маленького мальчика, слегка успокоилась и вопросительно взглянула на
меня.
как пройти к таверне "Три копыта"? Нам сказали, что она где-то в этой
стороне.
утвердительно кивнул.
направо. Четвертый дом и будет "Три копыта". Дядюшка Вар как раз на
месте. И я скоро вернусь, только отнесу двуликой Ясе ее пирожки и
наливку... - И она приподняла свою корзинку. - Дядюшка Вар - мой - дядя,
я у него и живу, - добавила она и, улыбнувшись еще раз, проскользнула
мимо нас.
действительно наткнулись на большую, круглую каменную тумбу,
установленную в месте пересечения двух улиц. Повернув, как было сказано,
направо, мы увидели впереди ярко горевшую лампу, а когда подошли ближе,
поняли, что она освещала небольшую вывеску, выполненную на куске жести.
На вывеске по зеленой травке, под ярко-желтым солнышком гуляла веселая
пятнистая корова. Причем одна из ее задних ног и кончик хвоста не
поместились на жестяном прямоугольнике, но, несмотря на это, корова
довольно улыбалась.
тут я понял, что мой маленький спутник смертельно устал. Я ободряюще
похлопал его по плечу:
тяжелую дверь темного дерева, отозвавшуюся звонким переливом
колокольчиков.
освещенный масляными лампами и заставленный массивными столами и
лавками. Дальняя стена была отгорожена деревянной, с красивыми медными
накладками стойкой, за которой стоял высокий по местным меркам пожилой
мужчина с густой проседью в волосах и быстрыми умными темными глазами.
Мы сразу направились к нему мимо заинтересованно разглядывающих нас
посетителей. Подойдя к стойке, я слегка сдвинул назад капюшон плаща,
открывая лицо, и негромко спросил:
разглядывая наши физиономии.
устроить нас на ночлег на одну ночь и поможешь отправиться дальше... Мы
можем на тебя рассчитывать?..
только друзья... - И он вопросительно на нас посмотрел.
послал... - встрял в разговор Данила, и когда Вар перевел на него свой
быстрый взгляд, вытянул из-за ворота комбинезона подаренный свисток.
Глаза Вара изумленно распахнулись.
увидев еще и прицепленную к моему поясу шпагу, высунувшуюся из-под
откинутой полы плаща. И тут же его взгляд остановился на усатой
Ванькиной морде.
произнес Вар и, дождавшись моего утвердительного кивка, крикнул куда-то
себе за спину:
и белом фартуке. Она молча уставилась на нас любопытствующим взглядом, а
мы, пробормотав "здравствуйте", двинулись следом за хозяином.
оказался короткий коридорчик, один конец которого упирался в кухню, а
другой оканчивался узкой лестницей, ведущей наверх. Когда мы начали
подниматься на второй этаж, я спросил:
проповеди?
вопросом на вопрос.
кажется, не один. Из его разговора с градоправителем мы поняли, что
сегодня вечером они собираются проповедовать во всех больших помещениях
города.
воскликнул он, а затем, чуть обернувшись, добавил:
восемь бесплатно кормить...
попытался я успокоить его.
усмехнулся Вар и добавил:
Единые слуги... что б им в крысу перекинуться!.. - повторил он свое
странное проклятие и еще энергичнее затопал вверх по лестнице.
простенько убранную комнатку с двумя кроватями и рукомойником в углу.
Как только мы вошли, Вар зажег висевшую за дверью лампу, а Данила сразу
опустился на низенькую скамеечку, стоявшую у одной из кроватей, и устало
вытянул ноги. Вар, пристально посмотрев на Данилу, направился к выходу и
уже в дверях проговорил:
поест и сразу ложится, завтра вставать придется рано, если в один день
до Нароны собираетесь дойти. - И он тихо прикрыл за собой дверь.
котомку и направился к рукомойнику. Данила молча сидел на своей