Чтение 24–й страницы книги ~Страна огромных следов~

-- Да нет. Вы прибыли вовремя, Куба. Как всегда.

-- Как и в тот раз, -- тихо произнес Дег, -- с барба амарилла.

-- С тех пор, как ко мне вернулась память, --снова заговорил Куба, -- я
только и ждал случая, чтобы попасть в Марагуа. Узнав, что двум журналистам
нужен вертолет, я сразу же предложил свои услуги. Я даже заплатил за то,
чтобы эта работа досталась именно мне. Остальное, -- хмуро добавил он, -- вы
знаете.

Да, остальное мы знали. Больше не было сказано ничего.

На закате вертолет приземлился на площади у гостиницы в Марагуа. Возле
нее стояла та же небольшая кучка людей. Они смотрели, как мы спускаемся с
вертолета. Мы прошли в гостиницу. Завидев нас, хозяин принес несколько
стаканов и бутылку агуардиенте.

Мы долго молча пили. Даалу тоже выпил с нами. Дега трясла лихорадка.
Мне очень многое хотелось сказать, но я не знал, как это сделать, да и стоит
ли говорить. Так, в молчании, мы просидели за стаканом вина до тех пор, пока
не наступила лунная ночь. Луна теперь вызывала у меня суеверный страх.

Наконец, я поднялся и вышел на улицу. В отдалении блестела серебром
река. Вскоре я услышал, как шатаясь подошел Дег. Потом появился Куба и тоже
остановился возле меня, рядом с юношей. Наверное, они ждали, что я
что-нибудь скажу -- поставлю заключительную точку. Видимо, это действительно
было необходимо.

И тогда я заговорил:

-- Это было величайшее свидетельство эволюции жизни на земле, -- тихо
начал я, обращаясь к самому себе. -- Это был... мост в предысторию
человечества. Но нам пришлось уничтожить его... Да простит нас Бог... -- Я
чувствовал, как горькое, мучительное волнение, охватывает меня.

Куба шепнул:

-- Или мы или он, Мартин.

-- Ну да, конечно. Разве это не любопытно, Куба? Я бы непременно погиб,
если бы вы не пришли на помощь, друг мой... И все же, если выбирать между
мною и Онакторнисом, то было бы лучше, чтобы погиб я... Я ведь всего-навсего
человек. Он же был... чудовищем.

Дег и Куба тяжело дышали у меня за спиной. Я продолжал, закрыв глаза,
словно отдаваясь во власть какого-то странного сна:

-- Думаю, что у меня навсегда останется в душе чувство вины... и
жалости. Однако, -- добавил я, помолчав и думая о том, что без сомнения
скажет мне Спленнервиль, -- хороший журналист не должен усложнять дело.

Мы помолчали.

-- Что же вы собираетесь делать дальше, Мартин?-- поинтересовался Дег.
-- Напишете обо всем этом?

Я посмотрел на него. Глаза его лихорадочно блестели и в них была видна
тревога. Я покачал головой.

-- Нет, -- сказал я.

Куба крепко сжал мою руку.

-- Нет. Вы молодец, Мартин.

Спустя три дня мы покинули Марагуа на пароходе. Куба не отплыл с нами.
Он передал со мной в Манаус длинный отчет губернатору провинции. Отчет был
подписан так: комиссар Матиа Рентрерос. Куба остался ждать ответа. Мы
попрощались, почти ничего не сказав друг другу. Пароход начал отходить от
причала, и я почувствовал какое-то прямо-таки дьявольское волнение.

А Куба, стоя на причале, весело крикнул:

-- Я пришлю вам барба амарилла на Рождество, Мартин!

Похоже, только в эту минуту я и вздохнул, наконец, облегченно. Да, так
уж устроен мир, такова жизнь -- улыбка, шутка, прощальный привет...

-- Сами привезете ее, Куба, -- ответил я, -- только не забудьте
револьвер!

Пароход шел по серой воде. Мы с Дегом продолжали прощально махать рукой
до тех пор, пока Марагуа не стал таким, каким мы его увидели первый раз --
призрачным и нереальным. Мы долго еще стояли и молча смотрели в ту сторону,
пока городок не исчез, наконец, словно поглощенный джунглями.

ЭПИЛОГ

"Полковник Джордж В. Спленнервиль, и директор".

Шеф ждал нас за большим письменным столом. Он был, как всегда,
элегантен и свеж, уверен в себе. Полковник протянул нам крепкую, холеную
руку и предложил сесть. Мы опустились в мягкие кресла. Он посмотрел на нас,
улыбаясь и что-то бормоча, потом бумаги и глянцевые фотографии, лежавшие на
столе.

-- Огромная работа, ребята, -- сказал он довольным тоном, -- огромная.
Блестящая. История про Анну -- это же история века. Никогда не читал ничего
подобного. Роман. Я уже уступил, -- добавил он, -- права на публикацию
четырем журналам. Может быть, из этого сделают фильм. Вы сделаете... --
поправил он, улыбаясь, -- и мы заработаем немало денег, ребята. Да. Да,
отлично, -- и снова углубился в бумаги.

Мы находились в Нью-Йорке уже двенадцать дней. Запершись дома, я
написал про все, что случилось с нами в командировке. Написал на одном
дыхании, сходу, пока не заболела голова и не устали руки. Мы отправились
искать доисторическое чудовище, подчеркнул я, а нашли чудовище наших дней --
Фриско Мак-Анну. Я рассказал историю доктора Савиля, Кубы, Даалу, описал
Марагуа, который неумолимо поглощали джунгли. Рассказал и про барба
амарилла, и про пылающую живарию. Я упомянул обо всем и обо всех -- кроме
НЕГО.

Потом отправил рукопись и фотографии Дега полковнику. Он пришел в
восторг.

-- Гораздо лучше этой проклятой курицы, Мартин, -- кричал он мне в
телефонную трубку, -- намного лучше. Тем более, что читатели все равно не
поверили бы нам. История Мак-Анны в тысячу раз правдивее, живее. В сто тысяч
раз.

Теперь я действительно почувствовал усталость и, кроме того, меня
переполняла горечь. Я молча смотрел на Спленнервиля, который читал вслух
отдельные фразы и повторял:

-- Да, отлично... Это твоя лучшая работа... Ты у меня лучше всех
пишешь, я уже говорил... Рози! -- позвал он вдруг в микрофон.

-- Да, полковник?

-- Позовите ко мне главного редактора и...

Это был самый подходящий момент. Я поднялся и жестом остановил его.

-- Прошу вас, полковник... -- сказал я. Он недовольно посмотрел на
меня:

-- В чем дело?

-- Подождите, пожалуйста.

-- Ну? Что с тобой? Чего ждать?

-- Подождите, пожалуйста, десять минут! -- воскликнул я. Он посмотрел
на меня, прищурившись:

-- Ладно, Мартин, не сердись, Мартин...

-- Я не сержусь.

-- Ну да, я хочу сказать -- не волнуйся. Рози, подождите, не зовите
пока никого. Я скажу вам, когда нужно будет. И не беспокойте меня. -- Он
выключил микрофон и повернулся ко мне: -- Ну, так в чем дело, почему ты не
хочешь, чтобы они пришли? Все с нетерпением ждут встречи с вами... хотят
увидеть вас, черт возьми! С тех пор, как вы вернулись, вы заперлись в своих
четырех стенах, словно прокаженные!

-- Я же работал, полковник, понимаете?

Он хлопнул рукой по столу:

-- Работа, все время работа! Ну ладно... Так что же ты хочешь сказать
мне? Это касается работы?

-- Я хотел сказать... -- заговорил я, но не знал, с чего начать. Я
вдруг растерялся, однако продолжал:

-- Есть одно дело, полковник

-- Дело? Какое?

-- Речь идет об Онакторнисе.

Полковник сделал решительный жест:

-- Не будем больше вспоминать о нем, мой дорогой. С точки зрения
журналистики это отработанный материал. Совершенно отработанный. Старый
Гростер, -- продолжал он, немного подумав, -- хотел поиграть с вами,
позабавиться... Словом, Мартин, я доволен твоей работой. Можешь поверить
мне.

Он продолжал что-то говорить, а я достал пакет и положил его на
письменный стол. Он сразу умолк. Нахмурился. В глазах его мелькнула тревога,
когда он перевел взгляд со стола на меня.

-- Что это? -- спросил полковник.

-- Посмотрите.

Шеф немного поколебался, потом развернул пакет.

Он кусал губы, глядя на перо и коготь, которые я привез. Коготь был
измазан черной, запекшейся кровью. И я опять почувствовал этот невыносимый
запах, а Дег побледнел и сжал ручки кресла.

Прошла наверное целая минута. Спленнервиль медленно поднял на меня
глаза. И я прочел в них немой вопрос.

Я подтвердил:

-- Да, полковник.

-- Но в таком случае...

-- Профессор Гростер не сыграл с вами шутку.

-- Да, конечно...

-- Онакториис, -- произнес я, невольно содрогаясь, существует. Или, --
мрачно добавил я, -- существовал.

Полковник покраснел, потом побледнел. Хотел что-то сказать, но
промолчал. Закрыл глаза, нахмурился. Я понял, что должен помочь ему.

-- У нас нет ни одного доказательства, полковник, кроме этого пера и
когтя. Нет ни одного снимка. Пуля попала в фотоаппарат Дега. И Онакторнис...