Григорьевны, которая не пропускала ни одного спортивного состязания и
таскала за собой Любу. Больше всего им нравилось смотреть, как юные
заморыши сверхлегчайшего веса уже к концу второго раунда, измотанные и
мокроносые, повисали друг у друга на шее, чтобы не упасть и как-нибудь
выиграть бой по очкам.
презирать честный труд, перестала ценить близкого ей человека,
талантливого и самоотверженного, потому что квартиры ему не дают, машины у
него нет, денег тоже. Хоть бы слава была, как у чемпиона, так и ее нет.
Скучно с ним жить.
чемпиона спортивного общества, - от нее пахло вином, табачным дымом. И
когда она с упоением рассказывала о всяких "сайдстепах", "гуках",
"нокаутах", об очках и призерах, Курбатов закрывал глаза и думал, что
жизнь надо как-то перестроить. Ему было очень стыдно. Он откладывал все,
что прямо не связано с его делами: и диплом, и хлопоты о квартире, и
решительный разговор с Любой. Конечно, все это важно, но успеется,
подождет.
при этой мысли его охватывала тоска, и снова он откладывал неприятный
разговор.
все благополучно, что по неизвестной причине гибнут отдельные ячейки, Лида
не выходила из лаборатории.
каких-либо других особенностей, которые могли бы дать ключ к разгадке.
Микроскопический анализ тоже ничего не дал. Возможно, химический анализ
фотослоя нескольких ячеек что-нибудь подскажет? Нет ли в нем посторонних
примесей или отступлений от рецептуры, нет ли технологических ошибок?
действительно состав фотослоя в отдельных ячейках неоднороден, есть
кое-какие посторонние примеси, однако нельзя сказать, что именно они
повлияли на гибель ячеек, - материала недостаточно. Вот если бы у Лиды на
столе лежало их несколько десятков, тогда иной разговор, после проверки
картина сразу бы сделалась ясной.
дело обстоит неважно. Лида взволнована, раздражена. Курбатов постоянно
торчит в лаборатории, каждую минуту подходит к ее столу и заглядывает
через плечо в тетрадь.
свое любопытство, а потому делал вид, что интересуется лишь своим
заданием, а там хоть трава не расти.
лаборатории, и по его шляпе на вешалке в коридоре можно было проверять
часы.
работой. Дайте мне сотню пробитых ячеек.
доказал, что ничего не получится. Лида не соглашалась, говорила, что
вскрывать плиты необходимо.
проводов? Ведь вы же пробовали. Этак мы испортим половину плит.
новая болезнь, куда более грозная, чем трещинки в пластмассе. Что такое
оболочка курбатовских ячеек, когда болезнь проникла в самое их существо, в
самое сердце! Но неужели нельзя ее точно определить? Рак и то
диагностируют, а здесь самая обыкновенная техника, поддающаяся расчетам и
экспериментам.
помощь, то он готов дни и ночи ворочать плиты, паять, сверлить что угодно,
лишь бы спасти тысячи зеркальных полей, которые чудились ему по ночам.
Хотел, но не мог. Не поймет его Павел Иванович, тем более сейчас, когда к
нему и притронуться страшно, - раскален, взвинчен, даже с Лидой говорит
невежливо.
Димке кажется, что речь идет о пробоинах в корабле. Его изрешетили
вражеские снаряды, закрыть пробоины невозможно, и корабль медленно идет ко
дну...
но он воспринимал его гораздо спокойнее, чем Димка. В самом Деле, до чего
же нервный ребенок этот Багрецов! Бледнеет, краснеет, чуть вольтметр не
пережег - не туда подсоединил концы. А дело выеденного яйца не стоит.
Подумаешь, выводные проводнички, сложность какая! Надо только
приноровиться.
институте о нем ходили легенды. Если тульский Левша мог подковать блоху,
то Бабкин сумел бы припаять ей сломавшийся усик. Однажды ему поручили
собрать уникальный сверхлегкий радиозонд, где весь монтаж пришлось вести
проводом волосяной толщины и припаивать его к десяткам булавочных
контактиков на гребенке, по которой ходил ползунок. Это был труд,
достойный сказочных мастеров, а Бабкину - нипочем, все пайки он сделал,
как говорится, шутя и играючи.
представляет, но по непонятной причине ему не нравилось оказаться на
стороне женщины. Мальчишество, конечно, но если бы Курбатов согласился с
ней, то Бабкин с искренним удовольствием возглавил бы небольшую бригаду по
припайке выводных концов к плитам восьмого сектора. Правда, трудно
добраться к ячейкам, но можно сверлышком. Бабкин уже придумал, как это
сделать.
Николаевна - химик, ей бы только успеть проверять испорченные ячейки,
Димка организатор никудышный, а к тому же при смекалистой, золотой голове
руки его хоть оторви да брось. Паять абсолютно не умеет. Ясно, что к
тонкой работе Димка не приспособлен, научить этому делу никого не сможет,
а потому - какой же он бригадир?
и простой работы нельзя доверить, а не то что бригадой руководить.
Впрочем, все от начальства зависит. Жорка почти инженер. Не его ли
назначит Павел Иванович?
но организатором неважным. Впрочем, что с него взять, - к сорока годам
даже семьи приличной не создал. Кучинский сплетничал, что жена от
Курбатова сбежала. Правда, это было в молодости. А кто же сейчас мешает
ему исправить ошибку? Присматриваясь к Лидии Николаевне, Бабкин, человек
семейный (это сильно его возвышало в собственных глазах), подумывал: "Вот
тут бы Павел Иванович не ошибся". Но разве в таких делах советуют?
протягивала ему кусок плиты с припаянными проводами, - разве это пайка! -
и ждал, чем закончится спор.
Павел Иванович спорил, спорил, потом по мягкости характера начал
постепенно сдавать позиции. Лидия Николаевна сейчас же этим
воспользовалась:
плит на восьмом секторе?
чтобы сделать нужные выводы?
Ташкент по поводу строительства комбината.
посмотрела на Багрецова и Бабкина, сидящих за соседним столом.
боялся истории с осколком, а Бабкин не уяснил себе окончательного мнения
начальства. Молчание затянулось, и Курбатов, чтобы не попасть в неловкое
положение человека, которому отказывают, проговорил:
делами.
Панов Вадим
Русанов Владислав
Марко Джон
Доценко Виктор
Контровский Владимир
Конан-Дойль Артур