Чтение 24–й страницы книги ~Счастливая звезда (Альтаир)~

он, что теоретически вполне допустим прием телевидения с другой планеты,
очень далекой, даже не нашей солнечной системы, но, как ни странно, лишь
случайно он может здесь увидеть программу Московского телецентра, хотя до
него каких-нибудь пятьсот километров.

На экране то в одном, то в другом месте вспыхивали голубые искорки.
Женя медленно вращал ручку настройки, будто в самом деле хотел поймать
передачу с чужой планеты.

Неожиданно экран посветлел, заметались темные полосы, побежали слева
направо.

Закусив от волнения губу, стараясь не дышать, Женя настраивал телевизор.

Частота строк я другие технические элементы, определяющие качество
изображения, не совпадали со стандартом Московского телецентра. Значит,
это какая-то опытная передача, но не из Москвы. Даже не из других городов.
Обостренное чутье радиолюбителя - и навык подсказали Журавлихину, что
мощность принимаемого сигнала достаточно велика, это не случайное
отражение от обликов.

Но разве замиранием сердца он испытывал волнующие минуты встречи с
новым, необыкновенным явлением, пока еще неразрешимой загадкой.

Неизвестно, когда она будет разгадана - мгновенно, через час или через
неделю? Говорят, что и годы проходят, прежде чем удастся хотя бы близко
подойти к решению.

Он никак не мог собрать воедино разорванные клочки изображения,
остановить бегающие линии и хоть что-нибудь разобрать в хаосе прыгающих
пятен.

Телевизор был сугубо экспериментальный, поэтому путем специальной
регулировки множества дополнительных ручек, скрытых под выпуклой крышкой
на панели, Женя сумел настроиться и принять неизвестную передачу.

Изображение на экране как бы успокоилось. Ушли в сторону вертикальные
линии, пятна перестали прыгать, и после регулировки четкости Женя увидел
буквально фантастическую картину.

Странные существа, одетые во фраки и парадные платья, сидели в ряд и
равнодушно поглядывали друг на друга.

Женя ничего не понимал. У этих франтоватых субъектов были острые или
висячие уши, морды выдавались вперед. Именно "морды", так как ничего
человеческого не было в них, скорее всего они напоминали собачьи.

Приглядевшись внимательно и несколько растянув изображение по
вертикали, так как оно было сплюснуто, сжато сверху вниз. Женя
окончательно убедился, что перед ним сидят собаки. Как будто ничего
странного, вполне обыкновенные земные существа, но Женя не верил в них,
вытаращив от изумления глаза, вертел ручки настройки. Возможно, виноват
телевизор?

Да нет, какие же это собаки! Разве мог убедить себя Журавлихин, что нет
ничего необычного во внешнем виде, например, бульдога, одетого во фрак и
белую манишку? Или мохнатого существа в бальном туалете, с драгоценными
побрякушками? Серьги и брошь блестели, точно брильянтовые.

Рядом зевал огромный пес, похожий на английского дога, сидел в калошах
и не успел еще снять непромокаемого плаща. Его спутница зябла в мехах,
иногда открывала рот, - наверное, говорила, или, вернее, лаяла.

Женя лихорадочно крутил ручку громкости. Звука не было, а в нем,
вероятно, крылась разгадка. Полная тишина. Передача шла без звукового
сопровождения.

Вся картина переместилась влево. На экране показался стол, накрытый
белой скатертью, на нем - тарелки; изысканные кушанья из крема стояли
посреди стола. Маленькая вислоухая собачонка в шляпе и перчатках лениво
вылизывала тарелку. Журавлихин поймал себя на естественном желании дать ей
хорошего пинка, чтоб знала свое место. Но он еще не мог определить, каково
же ее настоящее место в этом странном мире.

Телевизионная камера показывала жизненные условия его обитателей. Женя
видел спальню, резные кровати с шелковыми одеялами; под одним из них лежал
пудель в кружевном чепце. Рядом стояли зеркальные шкафы.

Похоже было на то, что жители другой планеты знакомили вселенную, в
частности земных обитателей, со своим бытом. Женя думал об этом с
усмешкой, но мысль, что столь нелепое предположение может оказаться
верным, никак его не оставляла.

Надо бы определить направление: откуда же все-таки передают. Быстро
поставил дополнительную антенну-рефлектор из разборных трубок и стал
вращать всю эту систему. Сигналы не ослабевали при любом повороте антенны.
Непонятно.

Женя перестроил антенну и направил ее вверх. Экран стал более ярким, а
изображение контрастнее и четче. После ряда опытов он убедился, что
сигналы телевидения прилетали сверху, будто передатчик находился над
головой.

Экран погас. Вероятно, кончилась "межпланетная телевизионная программа".

Журавлихин поднялся с земли в нерешительности. Надо заново пересмотреть
свои позиции. Он, конечно, не верил в существование "собачьего царства"

на какой-то планете, но в то же время нельзя не считаться с
результатами экспериментов, которые он только что проделал.

Пора было приготавливаться к приему земной передачи, если Женя ее
только увидит. "Альтаир" мог находиться еще далеко от пристани Кулибино,
то есть за пределами дальности своего действия.

Всматриваясь в темноту противоположного берега, Женя злился на ребят,
что они задерживались. Опустившись на колени, стал настраивать телевизор
на волну "Альтаира". Пришлось отрегулировать и синхронизацию и частоту
строк. Но вот как будто бы все правильно. Время истекало. Автомат,
включающий "Альтаир", работал точно, минута в минуту. Удастся ли это
увидеть? Больше всего боялся Журавлихин, что ящик с аппаратом находится
где-нибудь в трюме. "Альтаир" будет принят, но что толку? Разве узнаешь,
где в эту минуту проходит теплоход или баржа? Впрочем, темные берега тоже
ничего не подскажут.

Загорелся голубоватым светом экран, и, к немалому волнению Жени, из
тумана выплыла корма судна, по-видимому теплохода, За кормой на короткой
мачте колыхалась подвешенная шлюпка. Журавлихин сразу определил, что ящик
с аппаратом находился на нижней палубе вместе с другими грузами.

(Вероятно, не хватало места в трюме.) Здесь были мешки, тюки. Ящики
стояли в ряд. Тут же разместились огромные бутыли в плетеных корзинах,
гора автомобильных шин. "Наверное, из Ярославля, - подумал Журавлихин. -
Значит, теплоход уже миновал его". Вся палуба освещалась небольшим
прожектором. Вода бушевала за кормой, брызги от винта поднимались
жемчужной пылью.

Присмотревшись, Женя заметил две фигуры, наклонившиеся над водой. Они
стояли рядом, спиной к объективу аппарата.

- Ага! Вот вы куда скрылись! - услышал Женя веселый голос.

На экране показалась тоненькая фигурка, подбежала к стоящим у борта и
предупредила тоном заговорщика:

- Прячьтесь скорее. Ребята идут. Опять пристанут с вопросами. Вредные
ужасно.

Журавлихин с вполне понятным интересом смотрел на эту сцену, запоминал
все, что слышит, все, что видит, каждую мелочь, каждую деталь, которая
могла бы в какой-то степени подсказать, где сейчас идет теплоход.

Со всех сторон, точно они и дожидались этой минуты, высыпали на палубу,
как представлялось Жене, вполне взрослые ребята. Каждому из них было лет
по семнадцать. Вместе с ними прибежали, смеясь и взвизгивая, как от
щекотки, вот уж совсем несерьезные девицы. Визгом и хихиканьем они
заглушали слова, так необходимые Журавлихину.

По его определению, сейчас заговорил "настоящий, серьезный мужчина",
который стоял с молодой женщиной под руку, чуть опираясь о борт.

- Значит, едете в Сталинград? - спросил он у ребят. - Надолго?

- Всего на два дня. Мы ведь экскурсия, - ответил кто-то с сожалением.

- Два дня открытых дверей, - сказал парень, стоявший на первом плане,
рядом с объективом. Лицо его было видно не совсем четко, расплывчато.

Из дальнейшего разговора Женя узнал, что все эти ребята окончили
десятилетку. Сами они с Рыбинского моря, из Щербакова. Выбирают себе путь
в жизни.

- А вы, молодой человек, - обратился "серьезный мужчина" к соседу, -
тоже на два дня?

- Нет, на два месяца. Я студент-практикант. Еду на строительство
бумажного комбината.

Женя заметил, как все бывшие десятиклассники сразу повернули головы в
сторону скромного студента. Еще бы, целых два месяца! Он выбрал себе дело
по душе и уже сейчас почувствует, что оно собой представляет.

Ребятам пока еще далеко до этого - пока лишь присматриваются.

- Я слышал, вы едете в Куйбышев? Надолго? - спросил студент, поднимая
голову и смотря на молчаливую женщину.

Она доверчиво положила руку на плечо своего спутника.

- На два года.

- Гляжу я на вас, молодые люди, и диву даюсь, - вдруг услышал Женя
хрипловатый старческий голос. - Самонадеянный народ. Срок назначили - два
года. Да разве Волга наша отпустит вас? Все равно обратно приедете.

Жене не видно было, кто это говорит. Вероятно, старик сидел сбоку от
"Альтаира", но очень близко, так как микрофон отчетливо передавал не
только его слова, но и дыхание.

- Вот я, к примеру, человек неученый, кладовщик, - продолжал невидимый
рассказчик. - Как началась стройка под Куйбышевом, и я со всеми приехал.

Желающих тогда множество было. Работал кем придется, потом на курсы
поступил. Сейчас дежурным монтером стал. Сами понимаете, что за должность
такая - дежурный монтер. А раньше грузчиком был. Здешний.

Пристань нашу недавно проехали. Слыхали небось...

Вероятно, он назвал бы сейчас пристань, но "Альтаир" выключился.

Женя от досады скрипнул зубами. Вот не везет! Ошибся Левка, "Альтаир"