Чтение 24–й страницы книги ~Первые дерзания~

Далее внимание Семена сосредоточилось на электроизмерительных приборах,
вмонтированных в стенку как раз над знакомыми ему в тракторе рычагами и
педалями.

- Вот где лежат инструменты, - продолжал сторож, дергая задумавшегося
Семена за рукав.

Семен осветил лучом своего фонаря инструментальный ящик и облегченно
вздохнул. В нем были не только все нужные инструменты, но даже на самом
видном месте рядом с мотками проволоки, болтами, гайками и обрезками труб
лежала железная планка толщиной около восьми миллиметров и разрезной
бронзовый вкладыш как раз подходящего диаметра, славно нарочно его кто-то
положил в угол.

Семен неторопливо принялся вынимать из ящика все необходимое для
осуществления задуманного им плана. Соображая, как лучше использовать
инструменты и подручные материалы, он продолжал в то же время внимательно
осматривать кабину. Прав ли он? Действительно ли он догадался, каким
образом работает машина?

Было удивительно уютно в этом маленьком помещении. Пятна лунного света
вырывали из полумрака часть неизвестных Семену приборов, и они таинственно
искрились своими никелированными частями. Сизый дым вился из трубки деда и
лениво полз сначала вверх, а затем в открытую дверь. Где-то отчетливо
тикали часы.

- Главный инженер, Александр Андреевич, очень хороший человек. Это
верно, - тем временем говорил сторож, стараясь перебороть зевоту. - Забот
у него много... Всюду надо поспеть. А вот не доглядел - извольте. Да
помощник у Сергея Петровича, с моей точки зрения, не совсем подходящий!
Наверно он и виноват... Вообще парень как будто работящий, ничего не
скажешь, да только воображает много, и это его губит... Может быть, теперь
ты вместо него будешь работать? Как, не говорил тебе насчет этого ничего
Сергей Петрович?

- Может быть и буду, дедушка, если справлюсь сейчас с работой, -
ответил Семен, соображая, что действительно было бы неплохо научиться
управлять этой замечательной машиной.

Захватив с собой все необходимое, Семен снова полез под брюхо стальной
черепахи. Работать под кузовом оказалось нелегким делом: от неудобного
положения руки быстро уставали. При ударе молотка сверху сыпались крошки
земли и попадали в глаза.

- Вылез бы да отдохнул! Чего это ты там завозился! - время от времени
увещевал его старик. И тут же добавлял нелестные замечания по поводу
механика, пославшего мальчика в такую рань на работу.

- Ничего, дедушка! Я сейчас... - отвечал Семен. - Вот только еще одну
дырку просверлю.

Вдруг Семеном овладело малодушие. Ему показалось, что он не сможет
осуществить задуманного дела. Улегшись спиной на брезентовую подстилку,
чтобы немного передохнуть, он вспомнил о своих товарищах: "Если бы они
были здесь! Все можно было бы сделать мигом! А одному тяжело". Наконец-то
сказалась усталость сегодняшнего дня. Заныла больная нога.

Что же делать? Отступить? Оставить разобранные детали тут на земле и
пойти спать? Семен вспомнил при этом, что в кабине есть широкое кожаное
сиденье и на нем можно очень удобно устроиться, свернувшись калачиком.

Мальчик плотно закрыл глаза. Теперь он уже сознательно хотел вызвать
образ героя-летчика, воспоминание о подвигах которого помогло ему
освободиться из капкана. Но вспомнить лица летчика почему-то не мог.

Встрепенувшись, Семен снова принялся за работу. Быстро заходил в его
руках напильник, поднимая тонкую металлическую пыль, похожую на искры при
свете электрического фонаря. Пронзительно завизжало сверло ручной дрели.

Но нового прилива энергии хватило ненадолго. Семену внезапно стало
нечем дышать, и он прилег на брезент.

"Отчего это иногда звенит в ушах? - думал Семен, прислушиваясь к шагам
сторожа, ходившего рядом с машиной. - Говорят, от усталости иногда бывает".

Но что это? Почему кроме назойливого звона в ушах, шагов вахтера и его
покашливания откуда-то издалека послышались звуки песни?

- Это любимая песня Вани Быкова, - вспомнил Семен. - Вот мне и
кажется...

Семену представилось, как уютно сейчас в общежитии, как богатырски
храпит Ваня Быков и, вероятно, по обыкновению бормочет во сне Шурик
Пышной. А Сережа Чердаков спит всегда так тихо, что и дыхания не слышно.

- А все-таки работу я закончу! - твердо решил Семен.

- Где-то поют в лесу! Слышишь, парень? - вдруг крикнул старик,
предварительно откашлявшись. - Ишь, полуночники!

Семен открыл глаза и поднял голову.

- Необыкновенное дело... Слышишь? - приглушенным голосом продолжал
сторож. - У нас тут территория закрыта и охраняется очень хорошо. Кто же
это петь в таком случае может? Наши из подсобной мастерской не запоют
среди ночи... Это точно... Так что видишь, какое положение...

Семен быстро вылез из-под машины, поднялся с земли и стал рядом с
вахтером.

Небо на востоке уже посветлело и на его голубовато-румяном фоне как-то
особенно отчетливо вырисовывалась зубчатая стена леса.

Оттуда тянулись слабые, еле заметные порывы ветра. Это они доносили
чуть слышную, но хорошо знакомую песню.

Глава четырнадцатая

Александр Андреевич Дуплов был в плохом расположении духа. Сидя рядом с
шофером, он всю дорогу молчал, сосредоточенно всматриваясь в переднее
стекло автомашины. Зато Леонид Карпович Чугунцев, обычно не очень
разговорчивый, казалось, отводил душу, не умолкая ни на одну минуту.
Причин для плохого настроения у Александра Андреевича было много.
Во-первых, не ладилось с шагающим механизмом. Киносъемка движения ног
машины показала, что ученик ремесленного училища Семен Бурыкин прав -
происходит непроизводительная отдача ступней назад. Это свидетельствовало
о серьезном недостатке конструкции.

Было бы еще полбеды, если бы недостаток механизма обнаружился сразу
после его изготовления. Новая машина подверглась бы переконструированию -
и дело с концом! Но до чего же неприятно изобретателю, когда вначале все
идет хорошо, а затем портится! Сколько трудов приходится положить на
разгадку этой причины и на решение задачи!

Машина ЗР-2 работала хорошо. Она чудесно вспахивала землю новым,
совершенно поразительным способом, предложенным Дупловым. Каждый, кто
впервые видел эту машину в работе, будь это инженер, агроном или
колхозник, приходил в восторг. Но мелочь, сущий пустяк, о котором даже
смешно говорить, портил все дело. Шалила ходовая часть, давно и хорошо
известная в технике, применяемая в любом гусеничном тракторе.

Дуплов понимал, что во всем этом виноват он сам. В свое время все его
внимание было сосредоточено на механизме, производящем пахоту. Он-то и
представлял собой неслыханную новость в технике сельского хозяйства.
Примеру главного инженера, по-видимому, следовали остальные сотрудники
ОКБ, конструкторы, инженеры, расчетчики. Никто не обращал достаточного
внимания на ходовую часть, занимаясь более сложным механизмом.

Ведущие сотрудники посчитали заботу о ходовой части не только делом
второстепенным, но и принижающим их собственное достоинство. Расчет ее
оказался в руках малоопытных конструкторов. И вот результат. Техника
начала мстить за невнимание к мелочам, лишний раз доказывая, что "мелочей"
не существует вообще! Механизм, передающий движение от мотора к гусеницам,
вчера испортился. Дуплову стало ясно, что не только механизм сцепления, но
и вообще вся ходовая часть требуют серьезного переконструирования и для
этого потребуется много времени. Между тем была получена телеграмма,
извещающая о предстоящем приезде представителя из центра сегодня около
полудня.

Дуплов уже давно ждал этого посещения, а теперь, получив телеграмму,
серьезно огорчился.

Уж очень напряженное создалось положение. Вчера вечером машина осталась
в поле в состоянии, совершенно непригодном для демонстрации, а
представитель уже летел на самолете и через несколько часов мог прибыть
сюда с аэродрома.

За ЗИМом, в котором сидели конструктор и математик, следовал маленький
автобус. В нем находилось несколько опытных механиков ОКБ. Они должны были
помочь Сергею Петровичу исправить сцепление. Другого выхода не было. Во
что бы то ни стало нужно было, хотя бы временно наладить ходовую часть
машины до приезда гостя. Это, конечно, являлось полумерой.

"Может случиться так, что машина пойдет, а во время демонстрации
неожиданно испортится в самый ответственный момент... - с грустью думал
Дуплов. - Временные меры всегда могут подвести..."

Кроме всех этих забот, была еще одна мысль, крайне неприятная. Куда-то
исчез ученик ремесленного училища, которого Дуплов привез вчера на
испытательную площадку.

Мальчика разыскивали всю ночь, но совершенно безрезультатно. Дуплов
поднялся с постели в шесть часов утра (на семь был назначен отъезд на
испытательную площадку) и первым делом позвонил в подсобную мастерскую.
Сергей Петрович ответил, что он не ложился спать всю ночь, все были
подняты на ноги. Две группы исходили все кругом, но безрезультатно.

- Забежал от страха к черту на кулички, - с досадой сказал механик в
конце телефонного разговора.

Эти слова неприятно было слышать Дуплову. Ученик ремесленного училища с
задумчивыми глазами и упрямым лицом ему очень нравился. Нравилось его
сильное стремление что-то изобретать, совершенствовать, переделывать,
заинтересовала несомненная сообразительность юноши.

Но больше всего привлекала Дуплова смелость и решительность Семена. Эти
качества еще граничили с некоторым безрассудством: конечно, переделка