вместо угреватого толстяка двадцатичетырехлетнего юношу, свежего, как
роза, белокурого, как Феб, сложенного, как статуя Фидия, настоящего сына
лагун: bianco, crespo e grassotto [14].
для того, чтобы увлечь женщин и театральных завсегдатаев, достаточно бы-
ло и его отличного голоса, красивых поз и нескольких удачных новых пас-
сажей. У дебютанта были великолепные данные, перед ним открывалась блес-
тящая будущность. Трижды грохотал гром аплодисментов, дважды вызывали
молодого тенора из-за кулис, по итальянскому и особенно венецианскому
обычаю.
Гипермнестрой, страха в нем как не бывало. Но в этой сцене всеобщим вни-
манием завладела Консуэло: все видели и слышали только ее.
поклоном, в котором не было ни излишнего смирения, ни кокетства, она от-
ветила на залп рукоплесканий своих покровителей и начала речитатив таким
уверенным голосом, с такой грандиозной полнотой звука, с таким торжест-
вующим спокойствием, что после первой же фразы театр задрожал от востор-
женных криков.
ужасный взгляд на Андзолето, который, не удержавшись, взглянул на нее с
плохо скрытой усмешкой, и бросилась в глубину своей ложи, заливаясь сле-
зами.
нутый голос старика Лотти:
"бис", семь раз вызывали на сцену, в театре стоял рев исступления. Сло-
вом, неистовство венецианских музыкантов-любителей проявилось со всем
его пленительным и в то же время смешным жаром.
откуда ее не переставали вызывать. - Можно подумать, что они собираются
побить меня камнями!
мали хорошо, но только потому, что все были довольны. Снисходительная
холодность к его слабым местам и почти равнодушие к удачным говорили о
том, что если женщинам - этому экспансивному и шумному большинству - и
нравилась его наружность, то мужчины были о нем невысокого мнения и все
свои восторги приберегали для примадонны. Из всех тех, кто явился в те-
атр с враждебными намерениями, никто не решился выразить хоть малейшее
неодобрение, и, сказать правду, не нашлось и троих, которые устояли бы
против стихийного увлечения и непобедимой потребности рукоплескать ново-
явленному чуду.
тересовался. Это была чисто итальянская музыка, грациозная, умеренно па-
тетическая, но, как говорят, в ней еще нельзя было предугадать автора
"Альцесты" и "Орфея". В ней было мало мест, которые бы поражали слушате-
лей своей красотой. В первом же антракте немецкий композитор был вызван
вместе с тенором, примадонной и даже Клориндой. Клоринда - благодаря
протекции Консуэло - прогнусавила глухим голосом и без всякого выражения
свою второстепенную роль, обезоружив всех красотою плеч: Розальба, кото-
рую она заменяла, была чрезвычайно худа!
риллой, заметил, что та все более и более выходит из себя, и счел благо-
разумным зайти к ней в ложу, дабы предупредить могущую произойти вспыш-
ку. Увидав юношу, Корилла, как тигрица, набросилась на него и отхлестала
по щекам, исцарапав при этом до крови, так что потом ни белила, ни румя-
на не могли скрыть следов. Оскорбленный тенор укротил ее пыл, ударив ку-
лаком в грудь с такою силой, что она, едва не лишившись чувств, упала на
руки своей сестры Розальбы.
твоя Консуэло, вы оба погибнете от моей руки!
мей только выкинуть какую-нибудь штуку, - и я заколю тебя на глазах у
всей Венеции! - прошипел сквозь стиснутые зубы бледный Андзолето, сверк-
нув перед ее глазами своим неизменным спутником - ножом, которым он вла-
дел с искусством настоящего сына лагун.
тебя, скорей идем отсюда: здесь нам грозит смерть!
мом захлопывая за собой дверь ложи и запирая ее на ключ.
- вполголоса, таинственно и молниеносно - все же, когда дебютант быстро
прошел из-за кулис в свою уборную, закрывая щеку носовым платком, все
догадались, что произошла маленькая стычка. А парикмахер, призванный
привести в порядок растрепанные кудри греческого принца и замаскировать
полученную им царапину, сейчас же раззвонил среди хористов и статистов о
том, что щека героя пострадала от коготков одной влюбленной кошечки. Па-
рикмахер этот знал толк в такого рода ранах и не раз бывал поверенным в
подобных закулисных происшествиях. История эта в мгновение ока обежала
всю сцену, каким-то образом перескочила через рампу и пошла гулять из
оркестра на балкон, с балкона в ложи и оттуда, уже с разными прикрасами,
проникла в глубину партера. Связь Андзолето с Кориллой была еще неиз-
вестна, но некоторые видели, как он увивался вокруг Клоринды, - и вот
разнесся слух, что она-де в припадке ревности к примадонне выколола глаз
и выбила три зуба красивейшему из теноров.
но для большинства явилось очаровательным скандальчиком. Зрители спраши-
вали друг друга, не будет ли приостановлено представление и не появится
ли прежний тенор Стефанини доигрывать роль с тетрадкой в руках. Но вот
занавес поднялся. И когда появилась Консуэло, такая же спокойная и вели-
чественная, как и вначале, все было забыто. Хотя роль ее сама по себе не
была особенно трагической, Консуэло мощью своей игры, выразительностью
своего пения сделала ее такою: она заставила проливать слезы; и когда
появился тенор, его царапина вызвала только улыбку. Но все-таки из-за
этого смехотворного эпизода успех Андзолето был менее блестящ, чем он
мог бы быть, и все лавры в этот вечер достались Консуэло. Ее вызывали
без конца, ей неистово, бешено рукоплескали.
золето совсем забыл о запертой в ложе Корилле, которой пришлось взломать
дверь, чтобы выйти оттуда. В суматохе, обыкновенно царящей в театре пос-
ле блестящего представления, никто этого не заметил. Но на следующий
день сломанная дверь в Сопоставлении с полученной тенором царапиной на-
вела многих на мысль о любовной интриге, которую Андзолето так тщательно
скрывал до сих пор.
дил своих гостей, устроив роскошный банкет в честь Консуэло, и известные
венецианские поэты начали приветствовать певицу только что сочиненными в
честь ее мадригалами и сонетами, как лакей тихонько сунул под его тарел-
ку записочку от Кориллы. Он прочитал украдкой:
тебе скандал, где бы ты ни был - хоть на краю света, хоть в объятиях
трижды проклятой Консуэло!"
чтобы написать ей ответ. Оторвав кусочек линованной бумаги из нотной
тетрадки, лежавшей в передней, он нацарапал карандашом:
висть и презрение к тебе".
единственной уздой, угроза - единственной уловкой. Однако он невольно
помрачнел и был рассеян во время банкета, а как только встали изза сто-
ла, скрылся и помчался к Корилле.
рикой последовали потоки слез; она сидела у окна, растрепанная, с рас-
пухшими от слез глазами. Платье, которое она в отчаянии разорвала на се-
бе, висело клочьями на ее вздрагивавшей от рыданий груди. Она отослала
сестру и служанку. Проблеск невольной радости озарил ее измученное лицо,
когда она увидела того, кого уже не думала больше увидеть. Но Андзолето
знал ее слишком хорошо, чтобы начать утешать. Будучи уверен, что при
первом же проявлении сострадания или раскаяния в ней проснутся гнев и
жажда мести, он решил держаться уже взятой на себя роли - быть неумоли-
мым, и, хотя в глубине души был тронут отчаянием Кориллы, стал осыпать
ее самыми жестокими упреками, а затем объявил, что пришел проститься с
ней. Он довел ее до того, что она бросилась перед ним на колени и в пол-
ном отчаянии доползла до самых дверей, моля о прощении. Только совсем
доконав и уничтожив ее, он сделал вид, будто смягчился. Глядя на эту
гордую красавицу, которая валялась в пыли у его ног, словно кающаяся
Магдалина, упоенный гордостью и каким-то волнующим пылом, он уступил ее
исступленной страсти, и Корилла испытала с ним восторги еще неведомых ей
наслаждений. Но и наслаждаясь с этой укрощенной львицей, Андзолето ни на
миг не забывал, что она дикий зверь, и до конца выдержал роль прощающе-
го, но оскорбленного повелителя.
спрятав бледное лицо в длинных черных волосах, облокотясь мраморной ру-
кой на влажный от утренней росы балкон, стала тихим, ласкающим голосом
жаловаться на пытки, причиняемые ей любовью.
Свержин Владимир
Акунин Борис
Панов Вадим
Мичурин Артем
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия