больше наслаждения, чем боли. Хомяк рвался в нее снова и снова, а она
разгорячала его еще сильнее, поигрывая вперед-назад своими бедрами. Мужчине
хотелось растянуть это сладострастие до бесконечности, сохранить его навсегда -
но внизу живота произошел горячий взрыв, всплеск неподвластной ему эмоции,
который продолжался, продолжался, продолжался, впитываясь в замершую в экстазе
женщину. И лишь сорвавшийся с ее губ тонкий жалобный вой долго-долго метался
между бревенчатых стен.
ни дышать. Он просто склонил голову набок, к явившемуся из ночи прекрасному
созданию, ощутил аромат пересохшего сена и провалился в небытие.
многозначительно склонил голову набок:
чухонец.
хитрый смерд.
куску вареной убоины.
избы, не хотелось тискать запуганных визитом неведомых врагов, не вычесавших
еловые иголки девок. Пока на божьей земле стояло лето, переночевать можно и в
копне свежего, пряного лена. Правда, оба бывших черносотенца его мнения не
разделяли и пропали где-то в зарослях кустарника, оставив в собеседники старого
мужика.
Копорье и рыбу отправили копченую, и мед гречишный.
опричник. - Хитришь опять, человече...
оправдание, добавил: - Хорошо, у нас хоть татар проклятущих нет. А от дикарей
северных как-нибудь отобьемся.
мед, и закончил: - Но глуп изрядно. Кто такой татарин? Степняк, бродяга. Ну,
наскочит он на тебя раз, ну и что? Он же по своей степи ползет, как гусеница
обожравшаяся. У него и табун, и стадо скотины всякой, и женки в повозке, и дети
голопузые. А я жену с детьми в крепости оставлю, сам с дружиной на коней
заскочу, да возьму по три заводных, да не пасти их стану на тощей траве, а
овсом отборным накормлю - и догоним мы твоего татарина за два дни, вырубим его
под корень, а жен и детишек разгоним по степи, чтобы всем рассказали, чем
незваных гостей на Руси встречают. Здешние дикари, Антип, хитрее. Они тайком
выскочат, брюхо свое голодное на земле нашей набьют, да назад спрячутся, в
замки свои орденские, да за море варяжское. И выковыривать их оттуда придется,
как хорька вонючего из глубокой норы. За день-два не справишься, одним мечом да
стрелой не обойдешься. Будь они татарами - давно бы извели нехристей, да в веру
истинную обратили.
Антип, - про набеги татарские? На Владимир, Елецк, на Хлынов?
малолетству государеву. Ныне царь наш на столе твердо сидит, а потому Казанский
хан саблю ему уже поцеловал, Астраханский челом бьет, а Крымский за рогатками
засечными сидит, зубами лязгает, часа своего ждет! Не будет более татар на
Руси, кончилось их раздолье. А бояр крамольных государь всех по именам
запомнил, за слезы народные сполна заплатят!
в царской власти. Однако Зализа великодушно похлопал его по плечу:
отсечет, придет час и здешних дикарей. Не спасут их ни стены каменные, ни моря
широкие. Дети твои и не вспомнят, каковы они с виду. Все, - отдал опричник
смерду деревянный, с резной ручкой ковш. - Ступай...
попону, под руку - пояс с саблей, закрыл глаза и сладко, спокойно заснул.
сладковатого сыта, и стали отгонять с лес пронзительно визжащих поросят,
величественно пережевывающих жвачку коров, пузатую лошадь и весь куриный
выводок. Все прекрасно понимали, что уткнувшиеся за Кузькиным ручьем в
непроходимые болота, неведомые чужаки сегодня пойдут назад.
рожами он приказал отвести подальше коней, а сам удобно разлегся за небольшой
кочкой, прикрытой с одной стороны широкой лужей, а с другой - густым
малинником: незаметно не подберешься.
басурмане, Зализа уже начал сомневаться - сарацины появились задолго до
полудня. Видно, ушли от Кузьмина ручья спозаранку. Бестолково столпившись на
поляне у часовни, они о чем-то недолго поспорили. Опричник вновь подивился
опрометчивости странных ратников, не выставивших дозоров, не поставивших
сторожей. В сторону деревни от чужаков отошло несколько бездоспешных,
безоружных мужиков, каковые вскоре вернулись. Возник новый спор. Наконец
кованые ратники первыми ступили на дорогу на Копорье идущую через Вилы и
Храпшу, скрылись среди густого ельника. Следом двинулись безоружные смерды и
бабы, а замыкали колонну воины, удивительно похожие на ливонских латников.
Похоже, колдуны надеялись уже не только на чародейскую силу, но и на грамотно
организованный походный строй.
земли, перекрестился на гордо вскинутый часовней крест и громко, истошно
замяукал на голубое небо. Тому были свои причины: пройди сейчас хоть небольшой
дождь, дорога в жилые места Северной пустоши мгновенно размокнет, и до Вил
ворогам придется идти не полдня, а недели две, не меньше. Но небо сияло
девственной чистотой: господь не желал облегчать жизнь своим преданным рабам.
в седло своего коня, пришпорил его, помчался к устью Ижоры. Перейдя речушку
вброд, всадники по берегу поднялись на несколько гонов, миновали засеянное
гречихой поле, обогнули лесной тропкой небольшое болотце, снова вышли к
речушке, пересекли ее вброд, по песчаному руслу ручья поднялись на пересохшее к
середине лета болотца и по нему легко обогнали пеших чужаков на несколько
верст. У березового россоха отряд повернул налево, проскочил мимо озер и
остановился на привал. Коней Зализа велел держать под рукой, а самим засечникам
разрешил отдыхать, поглядывая в сторону дороги.
без остановки и малейшего колебания - и двинулись дальше на Вилы.
угрожает, Зализа заметно повеселел и птицей вспорхнул в седло своего верного
Урака. - Я в Храпшу, к боярскому сыну Иванову поскакал. Туда и вести везите.
пересохшим болотом, выскочил на дорогу примерное в версте перед чужеземцами и
помчался в Вилы. Часа через два он оказался на россохе между вытянувшимися в
два ряда шестью русскими избами. Прямая тропа уходила еще к двум ивановским
деревушкам и дальше, к Невской губе, а проезжая дорога сворачивала налево, к
Храпше и дальше, на Копорье.
местных людишек об опасности.
клюку, дед Путята. Сколько ему лет, не мог счесть никто, но уже годков десять
ноги деда не носили совсем, а от набегов он перестал прятаться еще раньше,
считая, что свое отжил. Вот так, на скамейке у избы, он благополучно пересидел
аж шесть мелких и крупных набегов. Безобидного старика не тронули ни буйные
жмудины, ни дикие свены, ни даже пустоголовые ливонцы.
стороны вылетела лопоухая псина и принялась заливисто брехать на государева
человека, аж подпрыгивая от старания. Опричник осторожно подтянул к себе
колчан, вытянул лакированный татарский лук, тупую охотничью стрелу, резко
развернулся и щелкнул тетивой. Собачка коротко тявкнула в последний раз и
распласталась в пыли.
отсек голову, продернул сквозь загривок ремешок.
негромко пробормотал он государев наказ, и подвесил оскаленную мертвую голову к
седлу. Чай не в дикий лес, в поместье княжеского волостника направляется.
Значит, выглядеть должен, как настоящий государев человек, а не земский боярин
какой-нибудь.
жилам вместо крови течет зимний холод, и сердце старательно перекачивает его к
каждой, самой маленькой и далекой клеточке организма. Никита тихонько кашлянул
и открыл глаза. Нет, в горле не першило, пар изо рта не шел, ранние заморозки к
нему на постель не упали. И тем не менее, он чувствовал сильнейший озноб, а
попытка просто подняться с тюфяка стоила огромного напряжения.
каша поспеет.
Контровский Владимир
Сертаков Виталий
Эриксон Стивен
Пехов Алексей
Белов Вольф
Браун Дэн