окна в ожидании клиента, начал прямо-таки загибаться со скуки.
Совсем еще сопливая симпатичная девчонка предлагала за "недорого" расслабиться,
быстро и качественно. В этом не было ничего особенного - шлюх нынче пруд пруди,
по городу не проехать. Однако жрицу любви с Большого выделяло отношение к жизни
- она с нею прощалась. Радужное разноцветье вокруг голосующей стремительно
угасало, и Сарычев ясно видел, что отпущенное ей время подходит к концу.
тормознули свои тачки, но не томимые страстью, а в надежде заработать. Не
клюнув на женские прелести, они разочарованно отчалили, а их носительница
героически продолжила свое служение Венере на неласковом зимнем ветру. Наконец
остановился джип "тойота-ранер", в котором сидели двое молодых людей, они
захватили замерзающую жрицу любви и покатили в направлении Васильевского
острова. Движение было плотное - по Большому-то не очень разгонишься, так что,
держась в пяти корпусах, Сарычев без приключений довел джип до улицы
Кораблестроителей. Затем "тойота" направилась к "Прибалтийской", съехала на
пустынную в такую погоду набережную и где-то около часа стояла неподвижно.
чулках выкинули на мороз. Что-то громко выкрикивая, она бросилась к машине, но
джип отъехал метров на десять, и оттуда вылетела на снег какая-то интимная
часть дамского туалета. Подхватив ее, жрица любви опять бросилась вслед за
иномаркой, и цикл повторился.
своей экипировки и дрожащими, негнущимися от холода руками начала одеваться.
Натянула мокрое от снега бельишко, надела свитер, джинсы и какую-то не
по-зимнему легкую куртку. Только вот с обувкой вышла незадача - сапог оказался
в единственном экземпляре... Однако девушка уже не плакала. Окинув невидящим
взглядом джип, где, видимо, упивались зрелищем, и ставя посиневшую босую ногу
на носок, она медленно поковыляла к парадной ближайшего дома. Сарычев уже знал
продолжение. Вернее, конец - звон разбитого окна на девятом этаже, полет
беспомощного тела, глухой, ставящий последнюю точку в жизни, удар.
отпускать сцепление - чтобы догнать, перехватить, задержать, остановить...
Яромудр, но Сарычев не услышал его, резко, так, что глушитель заревел, стронул
машину с места, тут же врубил вторую, что было мочи надавил на газ и...
Проверенный, хорошо обкатанный, любовно отрегулированный двигатель заглох.
педали, выругался так, что, верно, небесам стало жарко... А когда понял, что
машина не поедет, выскочил на мороз и бросился за девушкой, которая уже исчезла
в подъезде.
дому-кораблю, пнул застонавшую, обшарпанную, дверь, вихрем полетел по
истоптанным ступенькам и вдруг остановился - услышал где-то наверху звон
бьющегося стекла... ударяющий по нервам, рвущий душу на части... Поминальный...
Видимо, и впрямь, предначертанное свыше не властно и богам...
погибшей девушке... Сейчас его больше всего на свете занимали те двое в
иномарке. Сгорбившись, он спустился по лестнице, вышел из подъезда и, не
оглядываясь, двинулся к "семерке" - в полной уверенности, что та заведется...
Именно так и произошло - двигатель как ни в чем не бывало заурчал, с легкостью
завертел колеса, и майор, поглядывая по сторонам, не спеша порулил к гостинице.
кафетерия - видимо, утомленный экипаж решил побаловать себя кофейком. Чтобы не
светить "семака", майор припарковал его чуть подальше и, не запирая, направился
к "тойоте". Сарычев ощутил, как в нем пробуждается Свалидор. Раскрутив в животе
огненно-красную лаву, название которой яр, он бешено вскрикнул и движением ноги
направил поток энергии на ни в чем не повинный джип. Удар был настолько силен,
что дверца глубоко вмялась внутрь салона, искореженные петли лопнули и сразу же
тревожно завыла сирена. А Сарычев уже встречал любителей продажной любви на
халяву...
стальной кулак Сарычева раздробил водителю переносицу. Одновременно бодающий
удар коленом расплющил его мужскую гордость. Беззвучно ухватившись руками за
гениталии, тот повалился мордой в притоптанный снежок, товарищ же его бросился
бежать. Дико крикнул майор на древнем, понятном лишь ему и Свалидору языке, и в
прыжке легко достал беглеца ногой - ребром подошвы в основание черепа.
Хрустнули кости, из носа обильно полилась черная кровь, и тело расслабленно
повалилось на землю.
Свою совесть он ощущал как указатель справедливого пути между добром и злом, и
сейчас она была совершенно спокойна - глумящийся над слабым живота не достоин.
Достоин собачьей смерти.
что нах хаузе майор приехал затемно. Запорошенный "сто восьмидесятый" находился
на своем месте, у помойки, и в салоне его было пусто. Значит, Сарычева ждали. В
парадной, а скорее всего, в квартире. В родных пенатах, такую мать. "Ладно,
братцы, сами напросились". - Чувствуя, что пришел Яромудр, майор неторопливо
заковал "семерку", сплюнул и уже у самого подъезда ухмыльнулся. Веще. Он
услышал, как бьется сердце Стеклореза, притаившегося в прихожей у сортира...
тоже, пальцы в резиновых перчатках мерзко затекали, и, когда он наконец увидел
паркующуюся "семерку", настроение его заметно поднялось.
Владимирович впечатает ему в усатое рыло шестьдесят киловольт, потом затащит
бездыханное тело в ванну и, расписав горло, смоет теплой водичкой спущенную
кровь. Затем, не торопясь, аккуратно отрежет голову и упакует в специальный,
заранее приготовленный мешочек, а обескровленный труп переместит в кухню.
Дальше банально и неинтересно. Через час из всех открытых конфорок газа
наберется столько, что когда маленькая черная коробочка, оставленная на столе,
даст искру, бабахнет так, что и самой-то кухни не останется, не говоря уж о
каких-то там следах преступления. Потом скорее к Гранитному, обменять калган на
баксы, - и домой, домой, сожрать чего-нибудь горяченького, да побольше... И
блондинку - и так, и сяк, и на французский манер ее...
электрическую дубинку и расслабился. Как только входная дверь открылась, он
выбросил вперед правую руку, целясь разрядником Сарычеву строго в усы - верхняя
губа, как известно, чуствительнейшее место на лице...
пельменей, да шкур непотребных оттрахано! Опережая Стеклореза, майор уклонился,
мгновенно захватил его вооруженную руку и, сблизившись, мощно ударил кулаком в
кадык.
добавил коленом в пах и сильнейшим свингом в челюсть вырубил спецназовца
напрочь. Всей своей тушей Стеклорез очень неизящно грохнулся на пол и был тут
же стреножен, обыскан и через минуту уже лежал в ванне. Майор пустил сверху
струю холодной водички и, когда мутная пелена перед глазами киллера несколько
рассеялась, ласково спросил:
разделся до пояса, взял в правую руку острый как бритва стеклорезовский
нож-джагу и начал медленно надрезать Калинкину ухо.
сечения. - Ах ты, обманщик...
Александр Степанович помог ему с кляпом.
проверенным чекистским приемом резко хлопнул киллера по ушам сложенными
"лодочкой" ладонями. От страшной боли тот завыл, но тут же получил удар в
солнечное сплетение, очень чувствительный.
смог говорить, судорожно прохрипел:
задумчив, снова запихал в рот Стеклорезу половую тряпку и, распоров ему штаны,
прицелился отрезать то, что было справа. - Ну, теперь не обижайся...
ужасе, и его мочевой пузырь не выдержал.
киллера струю, скверно усмехнулся и вытащил кляп.
набившуюся с тряпки грязь, засопел от ненависти и жарко зашептал: - Отпусти,
денег дам, сколько есть! Тачку возьми, только не "трюми", жить дай.
оставался совершенно равнодушен.
скоро будешь. Давай телефон.
по мужской гордости, и Калинкин, сдавленно охнув, вспомнил номер сразу. С
Гранитным он был до предела лаконичен, пообещав, как и учили, скоро быть.
жду...
Доставалов Александр
Русанов Владислав
Корнев Павел
Якубенко Николай
Посняков Андрей
Афанасьев Роман